Лора Андронова - Подняться на башню
Аний неторопливо осмотрел его — с ног до головы — и потянулся к любимому блокноту. Перелистнул несколько страничек, удовлетворенно кивая.
— Ах, вот мы и встретились, мой маленький запоздавший друг. — Он улыбнулся — почти ласково — и, шагнув навстречу противнику, легко потер ладонью о ладонь. Разбойничий клинок вздрогнул, как получившая шпоры лошадь, и шустро перелетел в руку Ания. Тот небрежно сунул его за пояс. — Мне в общем-то все равно. Будешь путаться под ногами — я и тебя прихвачу. Тилони выглядел не просто растерянным — на его лице была написана настоящая паника. Только всегдашняя самоуверенность не позволяла ему развернуться и дать стрекача, Я не дам Фрикса в обиду! — выкрикнул он, закрывая собой лекаря.
— Не давай, — пожал плечами Аний и резким движением переломил меч. — Сам возьму.
По спине Уно холодной стайкой побежали мурашки. «Что угодно, — думал он, — я отдам что угодно, чтобы спасти малыша. Лишь бы не оставлять Лёлю одну. Я заплачу любую цену. Любую. Лишь бы остаться живым, лишь бы продолжать лечить».
Словно почувствовав настроение отца, Нои захныкал, размазывая слезы по чумазому личику. «Любую. Любую, даже…»
Уно вздрогнул, потрясенный пришедшей в голову мыслью. Медленно встал, выпрямился, успокаивающе кивнул Тилони.
— Так-то лучше, — одобрительно произнес Аний, — Что ж, ваше благоразумие меня несказанно радует. В путь?
— Погодите. У меня есть предложение — Уже начавший спускаться в подземелье Аний остановился и изумленно посмотрел на него.
— Взаимовыгодное предложение, — торопливо продолжал лекарь, — вам ведь все равно, чьими жизнями будет восстановлено равновесие?
— Хочешь предложить в качестве жертвы своих родителей? — усмехнулся Аний. — Или вон того старика нищего? Не выйдет. Кто нарушил гармонию, тому ее и восстанавливать.
— Я восстановлю сам.
Брови Ания поползли вверх. Тнлони озадаченно смотрел на лекаря.
— До сих пор я дарил жизни, но, очевидно, пришло время сменить профессию. Я буду помогать вам сохранять равновесие. На постоянной основе.
Некоторое время царило полное молчание. Потом раздался громовой смех.
— Ах, хитрец, — хохотал Аний, — вот уж чего не ожидал… Хитрец, хитрец… Подожди меня здесь. Думаю, твое предложение придется Ристагу по душе. Ему нравятся хитрецы.
Продолжая бормотать что-то под нос, он скрылся в подземном ходе. Уно подмигнул Тилони, прижал к себе сынишку и облегченно перевел дух. Жизнь по-прежнему была прекрасна.
— Они наступают! — Пронзительный голосок мальчишки-связного вернул Уно к действительности. — Мечники ихние идут! Штук тридцать!
— Тихо-тихо. Ты уверен, что нападающих так много?
— Амной клянусь, Матерью всего сущего, — скороговоркой выпалил юный связной. Его глаза возбужденно блестели. — До сорока твердо счет знаю.
Уно вздохнул:
— Ладно. Беги тогда, скажи Тилони, что я сейчас буду.
Он легко поднялся с земли и отряхнулся. Глядя вслед несущемуся во всю прыть пареньку, поправил повязку на левом глазу. Потянулся, мечтательно улыбаясь.
Атаман разбойников, широко известный под именем Лукавый Финик, по-прежнему очень любил жизнь.
5. ОХОТА НА ДУХА
Лукавый Финик пинком распахнул дверь и, продолжая со смаком описывать следовавшему за ним Тилони наиболее ценные вещи из последней добычи, ввалился и трактир.
— А этот кубок золотой — чудо, просто чудо, уж поверь мне! — вещал атаман разбойников. — Чеканочка — высший сорт, тонкая, изящная… И камешки со вкусом подобраны. Никакой тебе дешевой бирюзы и бериллов, только сапфиры — крупные, чистые, загляденье.
Хитролицый Тилони кивал и плотоядно улыбался. Его пальцы сгибались и разгибались, словно он пытался подсчитать сумму, которую можно получить за столь ценную безделушку.
Остальные «Мохнатые Тараканы» переступили порог трактира почти одновременно — они шли плотной группой, посмеиваясь в предвкушении выпивки и обильного ужина.
— …Целиком слопаю, зажарь меня Ристаг — вслух мечтал один из них. — И еще — блинов пятерную порцию. С медом и орехами!
Его товарищи поддакивали и разжигали свой аппетит, вспоминая все лучшие блюда, что им доводилось едать.
Не дожидаясь распоряжений хозяина, к постоянным и щедрым на чаевые посетителям уже спешили служанки.
— И кнут! — остановившись посреди трактира, ораторствовал Финик. — Плетение! Изгиб при ударе! Щелчок! За этот щелчок можно отдать последний кувшин вина в неурожайный год! Кстати о вине… Эй, девочки, тащите всего самого вкусного, и побольше. Только… — Он запнулся на полуслове, и его губы сами сложились в улыбку: — О-о-о! Кого я вижу! Старый друг!
Разбойник перемахнул через стол, пробежался по нескольким лавкам и бесцеремонно обнял изумленно хлопавшего глазами Хёльва.
— Привет, Финик, — с трудом поздоровался юноша, когда разбойник отпустил его.
— И тебе того же, — отозвался тот и поправил повязку на глазу. — Как погляжу, все по злачным местам ошиваешься?
— На себя посмотри, — буркнул Хёльв. — Только жрешь и пьешь.
Стоявший за его плечом Лэррен поаплодировал кончиками пальцев.
— Мальчик голоден, потому и хамит, — пояснил он. Единственный глаз Финика изучающе вперился в эльфа.
— Эге! Еще один старый знакомый.
— Мимолетный, — усмехнулся Лэррен. — Мимолетный, но запоминающийся.
— Лэррен Эрвалла — Лукавый Финик, — представил Хёльв. — Рыцарь Мерлок.
Разбойник широко улыбнулся. Эльф поклонился, прижав руку к сердцу.
— И Риль Арбигейла, — добавил юноша, кивая на подошедшую чародейку.
— Прекрасная женщина с кувшином вина! — воскликнул Финик. — Есть ли на свете более приятное зрелище?
Риль хмуро смерила его взглядом:
— Намекаете на то, что я должна вас угостить?
— Не смею. — Финик закрыл ладонью лицо, изображая стыдливый отказ, и попятился, отбивая поклоны.
Чародейка невольно рассмеялась. Поставила кувшин рядом с блюдом с пирожками и уселась на скамейку, закинув ногу на ногу.
— А вы, как я понимаю, человек противозаконной профессии? Придорожный рыцарь? — спросила она, оправляя выбившиеся из сапог брюки.
— Мастер вооруженного грабежа? — доброжелательно уточнил Лэррен.
Финик поднял руки:
— Мы предпочитаем называть себя наемниками, но… Вы меня раскрыли. Сдаюсь на вашу милость, грозная госпожа. Если бы мои ребята не были столь голодны, я бы, пожалуй, подхватил их под крылышко и бежал отсюда во все лопатки. Но, боюсь, бедняги слишком истощены.
В подтверждение его словам со стороны длинного стола, занятого Мохнатыми Тараканами, донесся слаженный крик;
