M. Nemo - Кровь Ардана
Нет!
Я попытался выглянуть хоть глазом. Может хоть кто-то проснётся… вдруг… нет! Все они спали беспробудным сном. Укус истекал кровью под сорвавшимся на него камнем и всё равно спал. И Око, и… все. Я закричал, но из горда вырвался только глухой бульк.
— А вот и последний, — послышалось возле щели между камнями.
Мне ничего не было видно. Только напротив показался край сапога и штанины. Это всё, до чего сузился мир.
— Мы вас всё время искали, а вы вот они, прохлаждаетесь, — заметил насмешливо смертокрыл.
— Жаль в первый раз упустили. Хотя кому бы взбрело соваться в Ущелье? Но теперь-то вы никуда не денетесь. Сколько не прячься. Теперь за всё заплатите.
Мне почти удалось прохрипеть. Смертокрылу из рода краснопёрых мой вопрос не понравился.
— За что заплатите? — Он затянул паузу. — За всё! — Нашелся и отступил.
Я услышал звон вынимаемого из ножен меча.
— Нет!
— А смотрите, эти ещё живы! — обрадовался один из красноперых. И ещё один металлический гул.
— Они что, спят? — недоверчивый голос.
— Да не может быть.
— Да говорю тебе, спят!
Кто жив? Кто остался… Око? Бфуд? Она?!
— Сейчас мы это исправим.
Она? Ксам?!
Взмах, скрежет.
Два шага в сторону.
— Нет!
Взмах. Глухой удар.
Скрип шагов по раскрошившемуся камню. Каждый шаг приближает край сапога ко мне. Об землю рядом заскрежетал окровавленный меч. Одна капля скатилась с него и её тут же жадно впитало каменное крошево.
Я изо всех сил попытался пошевелиться и даже тела не почувствовал.
— Может, и его прикончим?
— Я заявлю на вас королеве, — ничего лучше мне в голову не пришло. — Я натравлю на вас ардов!
— Нет, пусть лежит. Я даже придумал поинтереснее. — Раздалось со стороны. Снова скрип шагов и чужое удовлетворённое хмыканье. — Пусть поваляется тут день — другой, понаблюдает за всем. Эй, ребята, расчистите проход, пусть видит до конца.
Нырнули вниз загорелые руки и убрали лежащий передо мной острый камень. Я сделал судорожный вздох. Теперь я видел их. Всех.
Они все мертвы.
— Крепко же вы, гнездовые, спите, — сказал всё тот же краснопёрый. — И передай своим, так будет с каждым, кто покажется на нашей территории.
— Он же умрёт, как он скажет?
— Хм. Ладно, отлетаем.
И они отойдя к краю распростёрли с шумом крылья, и взметнулись ввысь.
Но я не умер. Из Гнездовья прилетели через четыре дня и вытащили меня полуживого из завала, а потом доставили в Дом Совета.
Мне дали воды и немного еды. Положили тут же на шкурах и тогда расспросили о случившемся. Я рассказал им всё.
Когда Совет узнал, почему отряд не проснулся во время взрыва — тогда меня и вывели на площадь. Дети смотрели издалека. Взрослые толпились плотным угрюмым кругом.
— Тинас.
Это был Нодий. Маг, к которому я и хотел добраться. Его вызвали когда отряд не показался в намеченный день.
И теперь он стоял в синей мантии, седобородый и смотрел на меня холодно.
— Тинас, — повторил маг.
Тут я понял, что стою не просто на площади. Подом мной начерчен какой-то символ, за рамки которого мне не вырваться.
Новое Гнездовье мы устроили в дубовой роще. И ещё не успели выстроить дома как следует. Но эта площадь из креплённых подвесных досок держалась хорошо. От неё во все стороны тянулись лестницы и все были заняты. В выставленных фонарях вспыхнуло синее пламя.
— Ты не поверил тому, кто говорил правду. Ты подозревал тех, которые хотели одного — помочь всем нам, и тебе в том числе. Ты не увидел доброту и искренность. Но вместо неё видел обман и коварство. И из-за этого Гнездовье возможно обречено.
Наступила торжественная пауза.
— За это ты изгоняешься навсегда.
Я пошевелил крыльями. Пусть так. Я заслужил.
— Это ещё не всё.
Маг встретил мой тяжёлый взгляд.
— В наказание ты лишишься крыльев. Стой! Из круга ты не вырвешься, всё равно. Я забираю у тебя крылья.
Тут меня объяло синим огнём и всё помутилось. Ноги сковало немотой. В голове ударило обухом, так что весь мир накренился. Я еле удержался стоя, а когда выпрямился, почуял холодную пустоту за спиной.
— Прощай, Тинас, который никому не верил.
Меня начало уносить. Налетевший вихрь всё плотнее охватывал кольцом и сжимал, как будто выдавить досуха хотел.
— Но запомни, — вдруг услышал я голос мага уже оторвавшись от земли. — Ты можешь возвращать себе крылья только тогда, когда кто-то доверяет тебе. Только если кто-то тебе поверит.
— А ты…
Я еле расслышал.
— Навсегда… лишь… условии.
Вихрь выл и ревел.
— Доверять.
Меня крутило как юлу, как будто магический вихрь решил уже разделаться со мной и не мучиться. И вдруг он фыркнул, точно мысли мои прочитал, и звонко хлопнул. Мигом я оказался высоко-высоко в чистом небе. Взмахнул крыльями — и понял, что крыльев то нет.
Я полетел вниз сосредоточенно, ожидая скорой земли.
И вдруг в меня вцепился кто-то мёртвой хваткой.
— Кончай меня обнимать, — проскрежетал я с трудом на ветру губы разлепляя.
А этот только в меня крепче впился.
— Разобьёмся, — заключил я.
Тот умудрился посмотреть вниз.
Тогда мы не разбились. И даже умудрились добраться до города-Ардана.
— Хочешь со мной? — спросил Ламиил, человек чистокровный, порода редкая, доверчивая.
Я мрачно уставился на него. Но пошёл, потому что мои крылья с ним не исчезали.
Такова эта история. Всё время потом мне приходилось учиться.
— А что это?!
Внизу полыхнуло.
— А, — отмахнулась Любовь, — маг какой-то сражается.
Безымянный бог всё же присмотрелся. На площади, которую они как раз проходили, вовсю полыхало, гремело, урчало и злилось. Напротив мага в вышине, между богом и магом собственно, зависло нечто.
— Это?..
Любовь кинула быстрый взгляд. Розовые локоны у неё так и пружинились при каждом шаге. В руке она держала чёрный леденец и облизывала его.
— Магия, — выдохнула Любовь скучающе. — Ничего интересного, а так хочется, чтобы сердце затрепыхало и в груди щемило! Знаешь, как это?
Безымянному пришлось оторваться от созерцания разворачивающейся битвы и поспешить следом.
— Нет, — как бы с сожалением отозвался он.
— Это когда мир становится ярче и крутится, крутится!.. Слушай, когда увидишь Дружбу, мало ли, скажи ей, что влюбляться лучше. А то она со своей верой да преданностью уже надоела. Вечно ей бы поспокойнее и подольше.
— А ты не хочешь подольше? — на всякий случай уточнил безымянный.
— Ну как тебе сказать, я и долго не против. Но когда ярче, когда кружится — потом оно и остыть может.
