Токацин - Зелёный рассвет
Силитнэн выпустил Ожерелье из рук, резко выпрямился и впился взглядом в Речника.
— Это существо пришло нам на помощь? — переспросил он. — Сила Ожерелья возросла тысячекратно за доли Акена — это его заслуга? Но какая сила…
— Гедимин? — Халан выглядел удивлённым донельзя. — Древний Сармат, твой союзник? Каким ветром его сюда занесло?
— Речнику Фриссу можно верить, — поднял руку Канфен, переводя взгляд с Речника на неподвижную глыбу. — Думаю, можно освободить пришельца, хотя бы частич…
Грохот рассыпающегося камня оборвал его речь. Гранит пошёл трещинами, источающими резкий зеленоватый свет, и осыпался наземь мелкой крошкой. Гедимин выпрямился, тяжело вздохнул, взял со стола сфалт и повесил на плечо. Поглядев на молчащих правителей, он показал им пустые ладони и повернулся к Речнику Фриссу.
— Похоже, Фриссгейн, я очень не вовремя пришёл. Пойду назад на станцию. Так и думал, что напутаю в обычаях… Ты хоть не в обиде на меня и мои эксперименты?
— Гедимин! О чём ты?! Ты спас всех, всю Реку, все жизни! — Фрисс сжал его руку в ладонях, и было ему впору сгореть от стыда за "гостеприимных" речных правителей. — Подожди хоть немного, никто не хочет прогнать тебя!
— Фриссгейн прав, и мне жаль, что встреча вышла такой… жаркой, — кивнул Силитнэн, с интересом глядя на сармата. — Заклинания не были вредоносными, и всё-таки я хочу извиниться за них…
— Да… Гедимин, твоё вмешательство было очень… неожиданным, — Канфен тоже подбирал слова с трудом. — Но мы очень благодарны за него. Как мы — и Река — можем наградить тебя?
— Я, Халан, рад видеть тебя здесь — и твою станцию на берегу Реки, — сказал Халан. — Если мы можем что-то сделать для тебя или станции… или как-то возместить нанесённый ущерб… Какое возмещение и какая награда устроят тебя, Гедимин?
Сармат по очереди посмотрел на них и покачал головой. Его глаз не было видно за тёмным щитком, только Фрисс чувствовал, как вздрагивает рука, закованная в броню.
— Что вы можете сделать для станции, знорки? — ничего, кроме усталости, не было в его голосе. — Не подходите к ней, и больше мне от вас ничего не нужно. Отныне я не вмешиваюсь в ваши дела, можете меня не бояться. Фриссгейн, если я смог помочь, а не испортить всё — ну что ж, я рад. Это меньшее, чем я мог заплатить тебе за обнаружение "Идис". Самое меньшее.
Он осторожно высвободил руку из хватки Речника. Фрисс быстро выкопал из сумки надёжно закупоренную тростниковую трубку длиной с палец и вложил в ладонь сармата.
— Гедимин, это пряность — куана… не отказывайся, у меня тоже есть представления о долге и благодарности! И прости… глупо как-то получилось, — он вздохнул. Сармат бережно спрятал тростник под броню и на мгновение сжал плечо Речника, а потом шагнул к выходу.
— Подожди, Гедимин Кет, — на его пути стоял Халан. — Жаль, что Река ничем не может наградить "Идис" или тебя, её командира… но, может, ты возьмёшь знак отличия — на память о том, как вернул силу туда, где она иссякла? Это сердолик, священный камень, узором он похож на разгорающуюся звезду. Он хорошо будет выглядеть на чёрной броне…
Таких больших и красивых сердоликов Фрисс ещё не видел — каменный диск занимал половину ладони Халана, тонкие белые и тёмно-золотые слои неровными зубчатыми волнами расходились от центра, и горячее сияние исходило от камня. На Реке сердоликов не было, их привозили с богатого вулканами северо-востока, и Каменные Маги охотились за ними по всей стране… Речник с надеждой посмотрел на Гедимина — такой прекрасный камень, и сармат заслужил его, как никто другой, неужели он откажется? Гедимин покосился на Фрисса — и протянул руку. Будто наполняясь энергией — не то сармата, не то далёкой станции — сердолик загорелся изнутри, переливаясь золотым и багряным…
— Хороший камень, Халан, — кивнул сармат. — От Гвеннона я о тебе слышал… И всё же — чем дальше я от вас, знорки, тем лучше и для вас, и для меня. Это же относится к "Идис". Вам же — чистой воды, земли без ирренция и урана и жизни без войн и аварий…
Он поднял руку в жесте приветствия и прощания и вышел из шатра. Горячий ветер долетел снаружи до тех, кто был в шатре, неяркая зелёная вспышка полыхнула за пологом — и Фрисс понял, что сармат вернулся на свою станцию. Ожерелье Богини светилось ярко и радостно, и Речник, посмотрев на него, еле заметно улыбнулся. "Ну вот! Теперь и оно было внутри альнкита… или не альнкита? Вроде Гедимин его называл просто реактором… Вот дела, наверное, такого на Реке ещё не случалось!" — обрывки мыслей кружили в голове Фрисса, но тоскливых и мрачных уже не было среди них.
— Хм. Я слышал, что альнкит мощнее. Но и то, и другое можно называть установкой — не ошибёшься, — вслух на мысли Речника ответил Халан. — Что, действительно Ожерелье заряжали в установке?!
— Вот я и чувствую — сила огромная, сжигающая, всепоглощающая и не знающая преград… — Силитнэн провёл пальцем по кристаллам накопителя. — Только такая и могла переломить силу Маровита.
— Кого? Мы воевали с Маровитом?! — изумился и запоздало испугался Фрисс. Теперь понятно было, что за холод, ужас и безнадёга накрывали Речников в последние дни! Хороший союзник был у Илларгона, ничего не скажешь…
— Именно, — кивнул Халан. — Ещё немного — и нам с Канфеном и Марвеном пришлось бы общаться с ним лично. А мы к этому пока не готовы. Ну что же — можешь считать, Речник, что мы победили… твоими стараниями в поиске станций и твоим даром в поиске союзников. Осталась пара формальностей, с которыми справится Марвен — и можно будет праздновать и раздавать награды. А сейчас, Речник, ты расскажешь нам всем, что же случилось здесь — и как связаны древний артефакт Реки и сарматская установка…
Глава 18. Хрупкий мир
Гонец из нижних пещер прилетел перед самым рассветом. Не опускаясь на землю, этот дракон бросил к шатрам правителей знамёна пяти Инальтекских кланов, и с торжествующим рёвом умчался назад в Иллорну. И ещё до рассвета ополчение Реки и немногие Речники и союзники — в основном раненые, которым всё равно хотелось побывать в Иллорне — выехали из Эула и направились вниз. Армия, преследующая Инальтеков, очень спешила и не взяла с собой Двухвосток из Эула — вот они сейчас и пригодились. Вместе с ними, связанные магическими путами, отправились в путь пленники — Астанену они были не нужны, и по обычаю Реки их следовало вернуть в родные кланы.
— Такое поражение Илларгон запомнит надолго! — в словах Халана было больше надежды, чем уверенности. — Сказал бы "навсегда", но увы — у Инальтеков короткая память. Не могу также сказать, что до других вождей что-то дойдёт — не та народность…
