Токацин - Зелёный рассвет
— Фриссгейн, не смотри — глаза выжжет, — предупредил он, отжимая какие-то пластины на прикладе сфалта. Ярчайший свет из открытого реактора Фрисс увидел даже сквозь закрытые веки и ладонь, прижатую к глазам. Что-то хрустнуло, звякнуло, свет погас, как прихлопнутый крышкой, Речник осторожно убрал ладонь. Сфалт лежал рядом с полуразобранным Ожерельем, Гедимин, откинув одну из пластин на прикладе, сосредоточенно нажимал еле заметные кнопки. Что-то сдавило грудь Речника, он судорожно хватал ртом воздух, пока чувство удушья не сменилось сильнейшим страхом и тоской. Снаружи взревели рога и зазвенели гонги — часовые оповещали лагерь о нападении. Топот, лязг и звон, шипение и треск, тихий свист стрел и грохот взрывов сменили тишину. Мимо шатра быстро пробегали отряды и одиночки, а издали уже неслись боевые кличи кланов — Идэвага, Ашшарвег, Кэйронейю и Хеккула подступили к Клыкам…
Фрисс схватил оружие и бросился к выходу из шатра, но остановился, не успев откинуть полог. Невидимая холодная паутина опустилась на лицо, ледяная игла вонзилась в сердце.
— Ничего… только смерть, — прошептал он, медленно оседая на пол. — Последняя ночь…
Он слышал, как сквозь туман, что Речники отходят от скал, а Инальтеки с торжествующими воплями поднимаются по туннелю. Где-то ревел от страха дракон, с треском разлетались магические щиты и ломались опоры шатров. Фрисс поднялся с пола, опираясь на клинок. Один из Хеккула откинул полог, замахиваясь палицей — и взвыл от боли, когда меч рассёк его внутренности. Вторым ударом Речник отсёк ему руку и перерубил горло.
— Фриссгейн, у меня оружия нет, — тихо предупредил сармат, держа руку над сфалтом. — Дай нам с реактором немного времени.
— Я здесь, и я не дам вас в обиду, — прошептал Фрисс, глядя на качающийся полог. Снаружи ревело пламя и шипела вода, топотали Двухвостки и били крыльями драконы. Речник почувствовал, как холод от него отступает — злобное невидимое существо отвлеклось на кого-то другого…
Жгучий зеленоватый свет пучком ударил в потолок пещеры. За спиной Фрисс услышал тихий треск, а за ним — шипение остывающего металла. Запах раствора стал резче и неприятнее.
Айтвег с хриплым воем сунулся в шатёр — и хотел отскочить, но Речник не стал ждать, пока демон позовёт Инальтеков на подмогу. После удара его рука онемела, и он чуть не выронил меч, но Айтвег больше никого не мог позвать. С трудом удерживая клинок, Речник повернулся к Гедимину. Тот, опустившись на пол, вылавливал из раствора трубки с кристаллами. Тугоплавкий металл ещё дымился, вода, капавшая обратно в коробку, тускло мерцала.
— Гедимин, получилось? Ничего не случилось с реактором? — Фрисс хотел подойти поближе, но вспомнил, что Инальтеки могут ворваться в шатёр в любое мгновение.
— Ирренций не так легко переизлучать, — пробормотал сармат. — Всё хорошо, Фриссгейн, сейчас верну накопитель на место, а ты вспоминай, как эта штука включается.
Сине-зеленоватый свет наполнил шатёр и разлился по пещере, заставив всех демонов прижаться к стенам, а Речников — остановиться в изумлении. Волшебные камни горели ярким огнём на ладони Гедимина, Фрисс никогда не видел такого света — даже в те годы, когда сила Ожерелья рассеивала армии Инальтеков в один день! Расправив поблекшее украшение, сармат вернул камни на место — и сильнейший магический поток прокатился по Энергину, вверх — к Реке — и вниз — в тёмные глубины Хесса. Все драгоценности Ожерелья горели так же ярко, как накопители, и Фрисс чувствовал, как чистая и светлая магия течёт над ним, плещется, как воды Реки, и с каждым мгновением набирает силу. По клинкам в руках Речника стекал, каплями падая на пол, малахитовый свет. Снаружи снова донёсся тоскливый вой, топот, звон, воинственные крики. Но теперь бежали прочь Инальтеки, а воины Реки гнали их вниз по туннелю, без криков, но неутомимо и беспощадно. Кричали келнениси, и судя по их голосам, они собирались уничтожить войско Илларгона без остатка. Фрисс чувствовал, что сил у речной армии на это хватит. И никакое превосходство не спасёт Инальтеков…
Он обернулся, еле сдерживая радостный крик. Гедимин стоял у стола и собирал обратно пластины со сфалта, трубки и контейнеры. Зелёные блики от сверкающего Ожерелья дрожали на его броне.
— Надёжная штуковина, в самом деле, — одобрительно кивнул он, указывая на Ожерелье. — Я тут подсчитал по приборам — заряда хватит лет на сто, если включать её каждый год. У неё один режим, как я понимаю… или есть возможность переключения? Чем-то она безоболочник напоминает, такая же неуправляемая…
Краем уха Речник слышал, как все звуки стихают за Клыками и Риетоном — силы Реки наступали, Инальтеки даже не пытались сопротивляться. Божественный свет заполнил все пещеры, затопил их, как Река в дни половодья, и тёмная сила, поддерживающая Илларгона, не выдержала — отступила за пределы Энергина, провалилась обратно во мрак.
— Фриссгейн? — сармат окликнул его с некоторой тревогой. — Слышишь меня? Ты в реактор смотрел? Глаза обожгло?!
Речник сердито заморгал, подавил всхлип — уж очень глупо это прозвучало бы — и хотел обнять сармата, но вспомнил, что так и сжимает мечи в руках. Он остановился, чтобы вернуть их в ножны — и тут тройная вспышка затмила сияние Ожерелья.
Гедимин не успел даже дотянуться до сфалта. Лента серебряного огня обвила его, заключив в кокон, сверху обрушилось и застыло вторым покровом багряное пламя, и поверх огня вылепился из воздуха огромный кусок гранита. Каменная тюрьма сомкнулась вокруг сармата, магические огни погасли, и на мгновение стало тихо.
— Халан, отличные чары — теперь оно точно не вырвется! — сказал Канфен, глядя на камень с холодной злобой. Силитнэн, окинув взглядом обгоревший шатёр, сразу склонился над Ожерельем, прикрыв глаза и бережно касаясь камней и серебряных завитушек.
— Фрисс, ты великий воин. Сколько тебе пришлось удерживать это чудовище? Прости, что не успели к первой вспышке — Инальтеки не давали сделать и шагу, — быстро говорил Халан, глядя то на Фрисса, то на Ожерелье, то на замурованного Гедимина. Речник растерянно посмотрел на мага и правителей, вернул мечи в ножны, выдохнул — и шагнул к Халану.
— Гедимин — не враг! Он пришёл нам на помощь, вернул силу Ожерелью — зачем вы на него напали?!
Силитнэн выпустил Ожерелье из рук, резко выпрямился и впился взглядом в Речника.
— Это существо пришло нам на помощь? — переспросил он. — Сила Ожерелья возросла тысячекратно за доли Акена — это его заслуга? Но какая сила…
— Гедимин? — Халан выглядел удивлённым донельзя. — Древний Сармат, твой союзник? Каким ветром его сюда занесло?
