Анна Клименко - Лабиринт Сумерек
– Позвольте, я куплю вам вина.
– Да, пожалуй… Как тебя зовут-то? Метхе мне ничего не сказал…
Ийлуру звали А-Ша. За то время, пока она заботливо поила пострадавшую гостью нагретым ягодным вином, Эристо-Вет успела выслушать всю историю А-Ша – начиная от того, как бедняцкая семья пришла в Альмаран на поиски лучшей доли, и оканчивая тем, как супруг предпочел делить ложе с соседкой, а потом и вовсе куда-то исчез.
Эристо-Вет слушала вполуха, поддакивала, но думала совсем о другом.
О чем?
О том, что кристалл Видения, неведомо как попавший к альдохьенской прорицательнице, на самом деле оказался опасной штукой, в чем Эристо-Вет и пришлось убедиться на собственном печальном опыте.
О том, что истинным кукловодом всей этой истории был старый синх, метхе Альбрус.
О том, что теперь хочешь не хочешь, а придется расправляться с каждым, кто приблизится к Оку Сумерек.
Альбрус хотел, чтобы Нитар-Лисс нашла Лабиринт? Прекрасно. Значит, и темная жрица и ее спутник отправятся к Шейнире до того, как метхе добьется своего. Хотя… Как раз он-то, хитрая ящерица, ничего и не добивался. Сидел себе и ждал, время от времени дергая за нужную ниточку.
Эристо-Вет скрипнула зубами. Метхе, метхе. Учитель, которого можно было опасаться, но которым нельзя было не восхищаться.
…И о том, что Дар-Теен убил элеану, солгав при этом ей, Эристо-Вет.
А-Ша рассказывала о том, как ее муж любил поставить ей пару-другую синяков. А Эристо-Вет только стискивала пальцы на медальоне с частицей Молота Пресветлого и беззвучно шептала молитву.
– Помоги и наставь на правильный путь. Ибо некому дать совета, и некому больше довериться.
…И среди всех неприятностей, так внезапно свалившихся на ее голову, занозой сидела мысль, что свинцовый кубик так и не показал просимое. Эристо-Вет по-прежнему не знала, где сейчас темная жрица, и понятия не имела, как ее догнать.
Ийлура закрыла глаза.
– И тогда я посмотрела на себя в зеркало, – бубнила А-Ша, – знаете, у меня когда-то было настоящее зеркало…
– Да, конечно, – шепнула Эристо-Вет, мечтая лишь об одном, чтобы Покровители наказали эту женщину немотой.
Но память, самое страшное проклятие богов – и самый лучший их подарок, – уже вцепилась в произнесенное слово.
«Зеркало».
Ийлура усмехнулась. Мысленно разворачивая холст воспоминаний, неторопливо размышляя, чем может закончиться для нее еще один ритуал Хранителей… Когда-то давно ей довелось провести его, и эта глупая попытка едва не окончилась печально. Больше Эристо-Вет за все годы службы Ордену ни разу не делала ничего подобного и даже забыла о том досадном происшествии, но… Упоминание о зеркале внезапно разбудило само прошлое.
«И почему я не сделала этого раньше? – подумала Эристо-Вет. – Почему не вспомнила? Многое бы стало куда проще».
Но метхе Альбрус, побери его Шейнира, он не желал, чтобы его ученица помнила. Наверное, тогда старый синх ценил свою ученицу и не хотел ее потерять.
– Я тебя попрошу еще кое о чем. – Эристо-Вет крепко сжала пальцы А-Ши. – Обещай, что сделаешь. Я дам тебе золота…
* * *Метхе Альбрус был лучшим, но в то же время самым надоедливым учителем из всех когда-либо живших под небом Эртинойса. Так искренне считала молоденькая ийлура с роскошными волосами глубокого синего цвета, сидящая за широким – в полный размах рук – деревянным столом. Необычный оттенок волос достался ей от матери и был редкостью в Гвенимаре; но, попав в Орден шести лет от роду, Эристо-Вет помнила, что на восточном побережье материка синие волосы встречаются часто – как будто их обладателей отметило дыхание океана.
Она закусила кончик пера и попыталась сосредоточиться на объяснении метхе. Это, конечно, было нелегко: шаловливый весенний ветер то и дело хлопал оконной рамой, вместе с ним в кабинет врывались запахи просыпающихся полей, травяного сока и разомлевшей под солнцем сырой земли. Ийлура представила себе, как хорошо в этот ясный денек запускать воздушного змея или просто сесть на быстроногого щера и махнуть за пределы Жемчужного кольца – туда, где навстречу солнцу рвутся из зимнего плена крошечные зеленые ростки, а по синему куполу неба медленно плывет силуэт ястреба…
Представила – и невольно зевнула. Метхе Альбрус кашлянул, тем самым деликатно напоминая о своем присутствии, а затем молча прикрыл окно.
– Продолжим.
– Да, метхе.
– Записывай, Эристо. Видящий Границу может не только говорить, но и вызвать в Эртинойс тень, если это необходимо. Однако подобные действия опасны для вызывающего и могут привести к летальному исходу.
– Э… мм… Метхе…
– Значит, к смертельному. – Синх усмехнулся, отчего резко обозначились тонкие полоски в углах рта. – Тень, попадая в Эртинойс, чувствует себя несчастной, начинает завидовать живым и может с легкостью увести вызывающего за собой. Понятно?
– Но если вызывающий не хочет идти, разве может тень утащить его силой?
Алые глаза метхе сузились. Он замолчал, словно плыл по тихой реке воспоминаний. Потом вдруг обернулся к Эристо-Вет:
– Силой? Боги, к чему это теням? Они могут сделать так, что ты сама побежишь за ними. Спасти может только одно… Пиши, Эристо… крик или кудахтанье петуха.
«Глупости какие», – подумала ийлура, но слова метхе прилежно занесла в конспект.
А синх продолжал, расхаживая по кабинету, временами останавливаясь то у высокой, с изогнутым горлышком, вазы, которая была отлита из радужного стекла, то у богомола, застывшего в янтаре. В классной комнате было расставлено немало занятных, а порой и страшных вещиц.
– Зеркала, Эристо. Вот ключ к Границе, вот откуда они могут наблюдать за нами, а мы за ними. Два зеркала, установленные друг против друга, образуют малый разрыв. И если позвать, тень не сможет противиться и придет. Разрыв закрывается, если убрать одно из зеркал. Но клянусь Покровителями… Это не записывай, Эристо… Такой ритуал окончился весьма безрадостно не для одного Хранителя Границы. А потому я не советую тебе его применять.
– Зачем же вы тогда рассказываете о нем? – Ийлура удивленно подняла глаза на синха.
– Он включен в общий курс, – пожал плечами Альбрус.
…К вечеру Эристо-Вет в точности знала, как правильно установить зеркала, на каком расстоянии от круга, их описывающего, разместить свечи и что говорить вызванной тени. В нее словно шкодливая тварь тьмы вселилась – наперекор здравому рассудку и предупреждениям метхе. Она подзуживала и нашептывала о том, что нет ничего плохого в желании еще раз увидеть матушку и что эта тень уж конечно совершенно безопасна и не сделает ничего плохого оставленной много лет назад дочери.
