Владимир Крышталев - Возвращение чудес
— Ты молодец, — в знак поддержки я потрепал ее по плечу. — Теперь всё будет хорошо.
Во всяком случае, мне хотелось этому верить. Болезнь пришла неожиданно, и так же неожиданно она может вернуться. Что если завтра Луиза вновь обнаружит себя прикованной к постели?
Надеюсь, этого не произойдет. У девочки слишком велика тяга к активной жизни. Правильный подход, много свежего воздуха и движения — и принцесса быстро поправится.
Некоторое время мы провели на балконе, наблюдая зеленые холмы и далекие облака в голубом небе. Девочка то и дело оглядывалась на свои ноги, поочередно сгибая их в коленях. А потом снова мечтательно смотрела вдаль.
— Вы не такой, как остальные, доктор, — произнесла она, не отрывая взгляда от горизонта.
Я стоял рядом, облокотившись о перила. Луиза была довольно высокой, что особенно выделялось на фоне ее худобы. Впалые щеки заострили нос и подбородок и четко обрисовали скулы. По сути, в облике моей маленькой пациентки не просматривалось ничего сугубо девичьего. Напротив, коротко остриженные редкие волосы и угловатая фигура могли навести незнакомца на мысль, что он видит больного подростка-мальчика.
Всё придет, подумал я, а вслух заметил:
— Каждый человек чем-то непохож на других.
Луиза повернула голову:
— Но вы совсем не такой. Я знаю, моего отца все боялись. А вы — нет.
— Я тоже боялся. Только не подавал виду.
— Вы шутите, — серьезно констатировала девочка.
Я улыбнулся:
— Ну хорошо, шучу. Только зачем же трепетать перед человеком, который ничего плохого тебе не делает?
— Не знаю. Люди часто боятся.
Да. И так же часто они не замечают своих страхов, считая их обычным состоянием.
— Ты права, — отметил я вслух. А потом — сам не знаю, почему, — продекламировал:
Не бойся выйти за пределы,
Не бойся заглянуть за грань,
И коль жить сидя надоело,
То не ворчи, а просто встань.
Взгляни: ведь ты закрыт в темнице
Предубеждений и вранья,
Ты мог бы чайкой в небо взвиться…
Но было сказано: нельзя! —
И ты прощаешься со сказкой,
Ты знаешь: так не может быть,
Мир не покрасить светлой краской,
А океан — не переплыть… —
Отбрось! Освободись из плена,
Стань снова чистым, как роса,
Разрушь обыденности стены…
И в мир вернутся чудеса.
— Это поэма? — спросила девочка после небольшой паузы.
— Просто стихи.
— Я слышала раньше поэмы. Они мне не нравились. А это… понравилось.
Мы помолчали, а затем Луиза добавила:
— Теперь я знаю, что чудеса бывают.
* * *
Вернуться в кровать юная принцесса самостоятельно не смогла. Ее ноги, непривычные к нагрузкам, отказались проделать такой значительный путь снова. Я отнес девочку на руках: она почти ничего не весила.
— Завтра я пройду больше, — заявила Луиза твердо.
— Обязательно, — улыбнулся я, укладывая мою маленькую пациентку в постель. Ее одолевала сонливость, но это было нормально. Первая прогулка, свежий воздух, новые перспективы…
Отставив девочку отдыхать, я спустился вниз.
Жерар казался еще более задумчивым, чем обычно.
— Мы можем отправлять посольство в Адриаполь, — сообщил он мне сразу. — Только, Азар, меня одолевают большие сомнения.
— Почему? — полюбопытствовал я, присев на краешек деревянного стола.
Граф де Льен медленно покачал головой:
— Они не согласятся на наши условия. Попробовать, наверное, стоит, но это бесполезно.
— Какой же вы однако пессимист!
Жерар грустно улыбнулся и начал в деталях объяснять причины своих сомнений.
План насчет посольства принадлежал мне. Если Западная империя, рассуждал я, стягивает армии для нападения на нас, то естественный и логичный шанс не допустить вторжения — создать противовес с другой стороны. Например, с востока. Поставленный перед опасностью войны на два фронта, император будет вынужден хорошенько подумать, прежде чем нападать.
Исходя из этого, нам следовало заключить военный договор с Восточной империей. Адриапольский царь может остановить ненужную нам войну, просто похлопав своего соседа по плечу. Дружески.
Поначалу Жерар решил, что это хорошая идея. Однако чем больше он размышлял, тем менее возможным представлялся ему подобный союз.
Адриаполь далеко. Он не подчиняется папе, да и вовсе не смотрит в сторону запада. У него свои интересы и свои традиции. Адриапольцы гордятся своей высокой древней культурой. На посольство из Милны там будут поглядывать пренебрежительно — как на варваров.
Это всё полбеды, если бы Милна в качестве своего вклада в союз могла предложить что-нибудь существенное. Но королевство фактически просило помощь «за так». Почему они должны соглашаться?
А почему нет?
Впрочем, я и сам понимал, что наши позиции слабы. Граф только заставил меня еще раз хорошенько прочувствовать это.
— Значит, вы думаете, шансов мало? — переспросил я, выслушав доводы собеседника.
— Думаю, их вовсе нет, — уточнил Жерар. — Если бы не убили Виктора…
Да, смерть короля многое портит.
— Тогда, — я встал со стола и прошелся к окну. Дурацкая мысль, но что делать?… Нам нужен этот союз. Я повернулся к графу: — Тогда включите в состав посольства меня.
Кажется, мне в который раз посчастливилось удивить начальника королевской гвардии.
— Вы серьезно? — спросил он, пристально всматриваясь в мое лицо.
— Вполне. Только отметьте в верительных грамотах, что я какой-нибудь там князь. Или герцог. Пригодится.
— Но… как же принцесса?
Недоумение графа можно понять: я ведь сам еще несколько минут назад не собирался никуда ехать. Но принцесса теперь сможет обойтись без моей помощи. Так даже будет лучше, осознал я. Не нужно, чтобы девочка ко мне привыкала сверх необходимого. Блокировка снята, и теперь всё пойдет на лад. Следует лишь должным образом проинструктировать тех, кто будет ухаживать за Луизой.
— Собственно, я принес вам хорошую весть, Жерар, — сказал я, улыбнувшись. — Сегодня Луиза впервые сама вышла на балкон. Мое вмешательство, по сути, больше не требуется. До полного выздоровления еще далеко, но девочка справится и без меня. В течение последующих нескольких дней у нее резко улучшится аппетит и сон, а через недельку принцесса сможет совершать маленькие прогулки.
— Вы…
Граф нервно нащупал подлокотник кресла и сел. Сюрпризы его, очевидно, доконали.
— Азар, вам вправду удалось?…
Я ухмыльнулся:
— Похоже на то. Вы знаете, где сейчас королева? Мне кажется, мы сможем ее порадовать.
