Раймонд Фейст - Долина тьмы
Ответив на все вопросы старика, Паг поинтересовался:
- А Хокану? Касами просил узнать о брате.
- Мой младший сын живет неплохо. Он охраняет северные границы от набегов тюнов.
- Выходит, Шиндзаваи достигли величия в двух мирах, - сказал Паг. - Только Шиндзаваи из всех семей цурани могут заявить такое о себе.
- Непривычно думать об этом, - сказал Камацу. - Почему ты вернулся, Миламбер? Думаю, не только для того, чтобы утешить старика в его горе.
- Против моего народа поднимается какая-то темная сила, Камацу. Мы пока увидели только часть ее могущества и хотим узнать, что это за сила.
- Какое отношение это имеет к твоему возвращению?
- Один из наших пророков в видении встретил эту темную силу, и она обратилась к нему на языке храмов. - Паг рассказал о видений Роугена.
- Разве такое может быть?
- Вот поэтому я и отважился вернуться. Я надеюсь найти ответ в библиотеке Ассамблеи.
Камацу покачал головой:
- Ты очень рискуешь. Помимо обычных для Большой Игры трений, отношения в Высшем Совете напряженны. Я подозреваю, что нас ждут неспокойные времена - новый Имперский Стратег одержим идеей править всеми народами.
Поняв, о чем хотел сказать Камацу, Паг спросил:
- Ты говоришь о размолвке между императором и Стратегом?
Старик кивнул, тяжело вздохнув.
- Я опасаюсь гражданской войны. Если Ичиндар проявит ту же несгибаемую волю, какую он проявил, чтобы положить конец войне с Мидкемией, Аксантукар будет сметен, как ветер сметает облачко дыма. Большинство семейных кланов все еще считают императора верховным правителем и лишь немногие доверяют новому Стратегу.
Но и влияние императора теперь уже не то. Ведь он собрал за столом переговоров властителей пяти самых влиятельных кланов, а они стали жертвами предательства. В результате он лишился былого доверия. Аксантукар может не бояться противодействия. Я думаю, Стратег хочет объединить две ветви власти. Ему недостаточно золотой каймы на белых одеждах. Мне кажется, он хочет носить золотое одеяние Света Небес.
- "В Большой Игре все возможно", - процитировал Паг. - Но, знай, за столом переговоров пострадали все. - Он поведал Камацу о древних преданиях: Враге и об опасении Макроса, что врата между мирами притянут страшную силу.
- Если эта история и не совсем оправдывает императора, то все же может помочь ему обрести поддержку в Совете, если поддержка еще хоть что-нибудь значит.
- Ты считаешь, что Стратег уже готов действовать?
- Да, в любой момент. Он уже прибрал к рукам Ассамблею - некоторые прикормленные им чародеи требуют пересмотра ее независимости. Теперь Всемогущие проводят время, споря о деталях. Хочокена и мой брат Фумита отказываются участвовать в Большой Игре. Ассамблея утратила политический вес.
- Тогда ищи союзников в Высшем Совете. Скажи им вот что: наши два мира снова связаны, но теперь - темной силой, имеющей цуранское происхождение. Она хочет уничтожить Королевство. Эта сила неподвластна человеку, может быть, только боги могут справиться с ней. Я не могу сказать тебе, откуда я это знаю, но я уверен, что, если падет Королевство Островов, падет и Мидкемия, а после падения Мидкемии наступит черед Келевана.
Камацу, глава рода Шиндзаваи, бывший военачальник клана Каназаваи, встревожился. Он тихо спросил:
- Неужели это может случиться?
В глазах Пага светилась убежденность.
- Может быть, меня схватят или убьют. Если это случится, я должен иметь союзников в Высшем Совете, которые расскажут об этом Свету Небес. Не за свою жизнь боюсь я, Камацу, а за существование двух наших миров. Если я погибну, Всемогущие Хочокена или Шимони смогут перейти в мой мир, чтобы рассказать о том, что удалось узнать об этой темной силе. Ты поможешь нам?
Камацу поднялся:
- Конечно. Даже если бы ты не привез письмо от Касами, даже если бы наши подозрения относительно тебя подтвердились, только безумец не отбросил бы прежние раздоры перед лицом такой угрозы. Я немедленно поеду на быстрой лодке вниз по реке, в Священный Город. Где ты будешь?
- Я буду искать помощи у Всемогущих. Если мне удастся, я выступлю перед Ассамблеей. Никто не получает черную ризу, не научившись слушать раньше, чем действовать. Нет, самая большая для меня опасность - попасть в руки Имперского Стратега. Если ты за три дня ничего обо мне не услышишь, считай, что это произошло. Значит, я или мертв, или в тюрьме. Тогда придется действовать тебе. Мурмандрамасу поможет только молчание. В этом ты можешь быть уверен.
- Да, Миламбер.
Паг, которого называли Миламбером, Всемогущим, встал и поклонился.
- Мы должны идти. Да благословен будет дом твой, Шиндзаваи.
- Да благословен будет и твой дом. Всемогущий.
Нещадно палило солнце, громко кричали разносчики. Рыночная площадь Онтосета была забита суетливой толпой. Паг и его спутники заняли место в той части рынка, которая была отведена для нищих и жрецов. Третье утро подряд они рано просыпались в укромном месте у городской стены и проводили день, выпрашивая подаяние у тех, кто отзывался на их мольбу. Мичем бродил среди людей, протягивая чашу для подаяний. В Империи был только один храм Хантукамы - в Янкоре, довольно далеко от Онтосета, к востоку от Священного Города Кентосани, так что опасность разоблачения другими бродячими жрецами этого же ордена была невелика. Немногочисленные члены ордена расходились по всей стране и могли годами не встречаться друг с другом.
Паг закончил утреннюю молитву и вернулся к Доминику, который объяснял матери девочки, сломавшей ногу, как надо ухаживать за ребенком, чтобы сломанная нога полностью срослась за несколько дней. Женщина могла отблагодарить Доминика только восторженными словами, но по улыбке монаха было понятно, что этого ему вполне достаточно. Подошел Мичем и показал несколько крохотных драгоценных камней и полосок металла, которые служили в Империи деньгами:
- Таким способом можно неплохо заработать.
- Это они от испуга тебе столько дали, - сказал Паг.
Вдруг толпа зашумела и расступилась, пропуская группу всадников, одетых в зеленые доспехи клана Хонсака, репутация которого была Пагу известна: он входил в Партию Войны.
- Смотри-ка, как им понравилось ездить верхом, - заметил Мичем.
- Ламутским цурани тоже, - шепотом ответил Паг. - Вспомни Касами. Стоит ему забраться на лошадь, и его не снимешь оттуда никакими силами.
Мидкемяне уже знали, что лошади прижились на Келеване, а в армии появились кавалерийские части.
Всадники проехали, но позади группы мидкемян толпа снова заволновалась. Они обернулись: перед ними стоял очень толстый человек в черном одеянии, его лысая голова блестела под полуденным солнцем. Горожане, кланяясь, обходили его - никто не хотел стеснять особу одного из Всемогущих. Паг и его спутники тоже поклонились.
