Галина Романова - Тайна лорда Мортона
Она уже все рассказала мессиру Леонарду, и я застал директора вышагивающим по кабинету, цокая копытами так, что на мозаичном полу вспыхивали искры. Петиция лежала на столе. Кроме леди Ульфриды, там была дама Морана. Никто не удивился моему появлению. Еще бы, ведь я был Мортоном. Тем самым Мортоном.
Запинаясь, я изложил коллегам свою точку зрения на виновность Эмиля.
– Вы же исследовали его, миледи, – в заключение обратился я к леди Ульфриде, – что вы почувствовали?
– Понятия не имею, – призналась преподавательница стихийной магии. – Все было, как в тумане. На мальчика, несомненно, было оказано воздействие, причем чары накладывал некто настолько опытный, что могу сказать одно – в нашей школе таких специалистов нет. Даже Лилита – и та не смогла бы справиться лучше.
– В нашей школе нет? Что это значит? – остановился мессир Леонард. – На территории МИФ находится посторонний?
– Да. Или у кого-то из наших учеников потенциал гораздо выше, чем можно себе представить. Просто он до поры до времени скрывал свои истинные возможности...
– И заставил Эмиля взять на себя чужую вину! – закончил я.
– Вы ошибаетесь, Максимилиан! – осадила меня леди Ульфрида. – Эмиля НИКТО НЕ ЗАСТАВЛЯЛ это делать. Он сам захотел покрыть преступника. Просто тот, кого он спасает ценой своей чести и свободы, сумел придать ему необходимую решимость, твердость духа и поставил в его сознании мощный блок, чтобы мы не смогли пробиться к памяти мальчика с помощью гипноза.
– Значит, мы не сможем узнать, кто истинный преступник?
– Сможем, почему же нет? – сказала дама Морана. – Я сейчас же отправлю дополнительное извещение в Инквизиторский Совет. Они наверняка располагают специалистами, которые сумеют извлечь необходимую информацию, как бы преступник ни прятал ее. Разоблачение – лишь вопрос времени.
Я молчал, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Меня снедали сомнения. Да, конечно, нужно узнать, кто в школе решил возродить секту Белого Мигуна и охотится на меня. Конечно, преступник должен быть наказан. Но это же ребенок! Неужели они не понимают, что отдают Инквизиторам мальчика? Мальчишку лет тринадцати-четырнадцати? У дамы Мораны старший сын прошел через застенки Инквизиторского Совета и покончил с собой. Неужели она настолько очерствела, что готова пожелать такой же участи чужому сыну? И еще, – вдруг мелькнула у меня мысль, – а что, если взять на себя вину другого Эмиля заставила обыкновенная мальчишеская дружба? А вдруг он просто спасал друга?
...Когда я учился в школе, у меня не было настоящих друзей. Разве что несколько приятелей, с которыми было интересно общаться и которые терпели меня, был брат, на которого я мог положиться, была Анастасия Мельник, русская красавица, ради которой я был готов умереть... Но друга, такого, чтобы пожертвовал ради меня всем, – такого друга у меня не было. Впрочем, мне ни разу не грозила смертельная опасность... А если бы грозила? Если бы я написал моим бывшим сокурсникам, что меня хотят убить? Кто из них примчится через сотни и тысячи километров мне на помощь? Никто. Потому что настоящая дружба встречается так же редко, как настоящая любовь.
– Извините, – подал я голос, – а Эмиль Голда – его родители были сектантами?
– Да. Так же, как и у его приятеля Антона. У одного – мать, у другого – отец. Вообще-то в нашей школе таких детей не так много – кроме этих двоих, еще трое-четверо.
М-да, маленькие сектанты. Неудивительно, что они крепко держатся друг за друга. И наверное, именно из-за этого так крепко сдружились с Даниилом Мельхиором, чей отец отдал жизнь...
Тьма рассеялась, и брызнул свет, такой яркий, что стало больно не только глазам, но и душе. Оставался один-единственный вопрос – кто из них двоих? Ошибиться отчаянно не хотелось – это профессионалы имеют право на ошибку, а я дилетант. Но Черный Вэл допрашивал именно Даниила Мельхиора! Даниила, который уже попадал в переплет. Даниила, чей отец освободил Белого Мигуна из заточения.
Надо было поговорить с ребятами.
Делегация все стояла у окна, но подойти к ним я не смог – возле ребят уже обнаружился Черный Вэл. Он возвышался над ними, как орел, и его скрипучий голос долетал до меня безо всяких усилий, словно зелейник знал, что я буду поблизости.
– Вы понимаете, что ожидает вашего приятеля? – говорил он. – О нем доложили Инквизиторскому Совету!
– Эмиль ни в чем не виноват! – бросился защищать друга Антон.
– Я это знаю, – с ледяным спокойствием кивнул Вэл. – Более того, я знаю, что на самом деле Эмиль покрывает кое-кого другого, истинного виновника всех событий. И вы тоже знаете, кто виноват на самом деле.
Ребята загалдели, повторяя, что Черный Вэл ошибается.
– Это глупое геройство, – покачал тот головой. – Я никогда не ошибаюсь. И не называю вам ЕГО имени только потому, что мне самому не нужно, чтобы он оказался в руках Инквизиции. Я его предупреждал. Я он не захотел меня слушать. Так передайте ему, что я буду ждать. В любое время, в любом месте. Пусть приходит. Мои условия он знает. Если хочет спасти Эмиля, пусть соглашается на все и без споров!
Ребята молчали, изумленные таким поворотом дела.
– И запомните, – Вэл перешел на шепот, – в инквизиторских застенках несладко. Не честь, не свобода – сама жизнь Эмиля Голды в ваших руках. Инквизиторы убьют его – просто от досады, что не добились правды. А потом примутся за вас. Я же могу вас всех спасти. Если тот, о ком я говорю, сам придет ко мне. Понимаете – сам!
Не прибавив более ни слова, он повернулся и ушел. И я, и дети с одинаковым страхом смотрели ему вслед. Меня так и подмывало броситься обратно в учительскую и рассказать, как зелейник плетет свою паутину.
Не знаю, что меня остановило. Может быть, просто моя трусость. Ведь я боялся Черного Вэла. И опасался совершить ошибку.
Во время ужина я увидел Веронику – и сердце мое забилось так гулко, что, наверное, было слышно остальным учителям. Я кусал губы и старался изо всех сил делать вид, что меня не интересует эта шестикурсница, но голова сама поворачивалась вслед за нею. Я боялся этого чувства – и в то же время желал, наконец, испытать, каково это – любить. Не в силах больше сдерживаться, я вскочил с места, едва девушка направилась к выходу.
Мы покинули столовую почти одновременно – у меня хватило твердости духа задержаться возле буфета и выпить стакан чая прежде, чем сорваться с места, и затем с несолидной для учителя скоростью вылетел вон.
Вероника медленно шла по холлу, направляясь к лестнице на третий этаж. Раскуроченные доспехи уже привели в божеский вид, и первый этаж замка выглядел как всегда. Парадная дверь была распахнута.
