Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники
— Да, я с ней виделся, — сказал Лландон тихим голосом. — С ней был Ллав…
— Я знаю. Нарвэн мне об этом сказала… И что стало с ним?
— Этого никто не знает. Он, возможно, мертв…
— Возможно.
Они оба даже и не вспомнили про Ллава во время хаоса, который начался после битвы и смерти королевы. Много других эльфов из Силл-Дары бесследно исчезли, и никто не знал, то ли их убили, то ли они все еще живы — попали в плен или же ушли залечивать свои раны куда-то далеко. Ллав, ученик Гвидиона, был существом странным, и никто, кроме этого старого друида, не проявлял к нему сколько-нибудь серьезного интереса. Уже давно следовало бы выяснить, что произошло с Ллианой, а также следовало бы ее разыскать, но на это, наверное, уйдет очень много времени — может быть, целая жизнь.
Морврин заставил себя улыбнуться, взял одно из лежащих на земле яблок и с рассеянным видом потер его о свой плащ.
— Она не сказала тебе ничего такого, что могло бы помочь нам в поисках?
— Я уже рассказал вам все, что знал. Она пошла искать мальчика-человека. Пошла вместе с Ллавом. Я поначалу подумал, что он сбежал. Я тогда даже не знал, что в действительности его куда-то увели вы и Гвидион.
— Тогда возблагодари Прародительниц за то, что ты был ранен. Если бы ты пошел вместе с моей дочерью, тебя бы тоже убили.
— Убили? Почему вы сказали «убили»? Вы полагаете, что она мертва? Нет, такого не может быть. Вы в это не верите. И я тоже не верю. Если бы ее убили, я бы это почувствовал.
— Я не знаю даже, куда я сейчас направляюсь, — прошептал Морврин.
— Вы идете поговорить с Каленом. Именно так я бы поступил на вашем месте…
Король Элианда откусил кусочек от яблока и, растянувшись на траве, стал разглядывать небо. Иногда между тучами появлялся небольшой промежуток, и через него можно было увидеть какую-нибудь звезду.
— Не возлагай слишком больших надежд на Калена, — пробормотал он таким тихим голосом, что юный охотник невольно задался вопросом, а не разговаривает ли сейчас Морврин сам с собой. — Если бы он что-то знал, он уже поставил бы нас в известность… Нам придется пойти дальше. Далеко за пределы леса…
Лландон не стал ни о чем расспрашивать. После того, как произошла битва, физические и душевные страдания тех, кому удалось выжить, наполнили его чувством стыда, которое мало-помалу приобрело одно-единственное имя. Ллиана… Она когда-то отдалась ему. Ему и некоторым другим юным эльфам. Во время ночи Белтэн. Она была еще слишком юной для того, чтобы стать его спутницей жизни, и наверняка об этом даже не задумывалась, однако ее отсутствие порождало у него ощущение того, что ему чего-то не хватает, ощущение неполноты, и это ощущение с каждым днем усиливалось. Найти Ллиану — вот в чем теперь заключался для него смысл жизни. Кроме того, ему очень хотелось смыть с себя позор, связанный с тем, что он не участвовал в битве плечом к плечу со своими сородичами. Если Морврин возьмет его с собой, то этот позор, можно считать, будет смыт. Поэтому из всего, что сказал в этот вечер король Элианда, он обратил внимание лишь на фразу «Нам придется пойти дальше» (не «мне», а «нам»!) и, успокоившись, заснул.
С наступлением сумерек дождь прекратился, и последние лучи заходящего солнца осветили долину — аж до самого горизонта — оранжеватым светом. После долгого периода плохой погоды, снегопадов, ледяного тумана, сильного ветра и ливней это был первый день, в который Драган почувствовал себя хорошо.
После целого дня утомительной ходьбы Фрейр довел Драгана и его товарищей до небольшого естественного убежища, расположившегося между кустов бузины, плоды которой съежились от мороза, и большими валунами, скопившимися в результате произошедшего когда-то давно обвала. Над этими валунами возвышался тис — прямой, как клинок меча. Спутники баннерета сразу же зашли в укрытие, а сам он еще остался снаружи, чтобы полюбоваться окружающей местностью.
От его одежды — порванной во многих местах, затертой до дыр, промокшей от дождя и кишевшей паразитами, — пахло плесенью. Кожа сапог ссохлась. Железо кольчуги почернело и теперь скрипело при каждом движении. Его — изрядно уже отросшие — шевелюра и борода были грязными и всклокоченными. Его ноги, руки и туловище были покрыты синяками и ссадинами. От тех двадцати рыцарей и тех конных лучников и пехотинцев, которых он повел в бой месяц назад, с ним осталось лишь три человека. Остальные либо были убиты, либо предпочли остаться с Кетиллом и прочими варварами в горах. Тем не менее, Драган чувствовал себя хорошо…
Перед его взором простиралась равнина, представлявшая собой северную окраину королевства Логр. На горизонте, наконец-то ставшем чистым, виднелись какие-то миражи: дымы какой-то деревни, укрепления какого-то городка, даже стены самого города Лота (почему бы и нет?), башни которого были украшены знаменами, хлопающими на ветру…
Безусловно, это были всего лишь миражи. После нашествия монстров территорию северной части королевства покинули его — и без того немногочисленные — обитатели. Драган понимал, что в ближайшие несколько дней пути он не встретит вообще ничего. Ну, разве что развалины Бассекомба… Одному только Богу было известно, что ждало его, Драгана, и его спутников после того, как они покинут это убежище в скалах. Тишина и спокойствие, царящие на этой пустынной и бескрайней равнине, не давали даже и малейших намеков на то, что произошло на ней после битвы. Монстры притаились где-то на этой равнине — возможно, неподалеку от подножия гор. Если бы их победили, то они наверняка покинули бы горы и удалились бы в свою страну пепла. Однако вот уже несколько недель и даже месяцев по Пограничной области сновали туда-сюда орки, на которых Кетилл и его сородичи то и дело нападали из засады. А бывало, и орки, в свою очередь, на них нападали. Полчища Того-кого-нельзя-называть отнюдь не отступали — скорее наоборот. Они расползались во все стороны, как какая-нибудь зараза — скрытно, бесшумно. Это их коварство и эта их неторопливость свидетельствовали о том, что они пока что не одерживали новых побед. Если бы они нанесли поражение войску короля, они не стали бы таиться, а хлынули бы на равнину и стали бы на ней лагерем. Относительно этого у Драгана не было абсолютно никаких сомнений.
Имелся только один разумный способ действий: нужно было дождаться ночи, покинуть убежище, выйти на равнину, пересечь этот океан травы и наконец-таки оставить далеко за спиной горы, в которых они бродили уже не первый месяц.
Драган бросил взгляд на троих своих воинов: лучника по имени Ги Роесток и двух пехотинцев — братьев Йона и Боверта, живших в его графстве Дейра, расположенном в провинции Кумбрия. Эти двое пошли вместе с ним, потому что он был их земляком. О лучнике же он не знал ничего… Фрейр уже улегся спать, завернувшись в свои шкуры, и безмятежный вид этого мальчика заставил Драгана улыбнуться. Сын Кетилла ничем не был похож на своих сверстников — по крайней мере, тех, которых Драган встречал в Лоте и на своих землях в Кумбрии. В нем не чувствовалось ни бахвальства, ни высокомерия, хотя его физическая сила и умение обращаться с оружием вполне могли бы вскружить ему голову. Ко всему, что происходило вокруг него, этот юный варвар относился с безразличием, которое Драган поначалу принял за апатичность, однако затем он понял, что данный термин вряд ли подходил к человеку, который был способен проявлять совершенно неожиданную и ужасающую ярость в бою. Привыкнув, видимо, к тому, что его постоянно одергивает его отец, этот мальчик предпочитал помалкивать, тем более что общий язык был для него почти незнакомым. Тем не менее, несмотря на непреодолимый барьер, который устанавливали между Драганом и Фрейром характер этого мальчика и сложившиеся обстоятельства, Драган без каких-либо колебаний доверил бы ему свою жизнь… Ему, кстати, вскоре придется это сделать. Ближайшие часы будут, пожалуй, самыми опасными во всем этом их путешествии, даже если Ха-Баг, город гномов, и в самом деле, как говорил Фрейр, находится отсюда лишь в нескольких льё. Если же мальчик ошибается или если они заблудятся в ночной темноте, то тогда они окажутся на открытой равнине и их легко обнаружат патрули орков…
