Алиса Дорн - Рози и тамариск
— Леди Хэрриет называла имя?
— Нет. Я и сам хотел бы знать, учитывая, чем все закончилось, — мрачно ответил сэр Джон.
Мысленно Эйзенхарт с ним согласился. Дело принимало другой оборот, который ему не особо нравился. Если леди Хэрриет не могла быть расстроена из-за Дегнарда, с которым порвала сама, что могло случиться за те несколько недель, чтобы она решила покончить с собой?
В поисках третьей стороны этого любовного треугольника Эйзенхарт отправился к Лайонеллам, где его встретили куда менее дружелюбно, чем в предыдущий раз.
— Я думал, вы все уже для себя уяснили, детектив, — с намеком (или это был упрек?) посмотрел на него лорд Лайонелл.
— Да, сэр. Но, ввиду новой информации, — Эйзенхарт запнулся, — я должен попросить вас дать разрешение на осмотр вещей вашей дочери.
— Какой информации?
— Не могу сказать, сэр.
На мгновение Эйзенхарт устыдился своей джи. Стоило ли его любопытство неудобств, которые он доставлял родственникам покойной? Однако, если бы он позволял воспитанию брать верх над долгом, его карьера в управлении закончилась бы, так и не начавшись. К тому же, годы в полиции научили его прислушиваться к своей интуиции — а она упрямо отказывалась умолкать поле разговора с Джоном Дегнардом.
В комнате леди Хэрриет, куда его провели поле недолгих уговоров, еще не успели убрать, что обрадовало Эйзенхарта. С наслаждением вдохнув спертый пыльный воздух — все одно лучше, чем в пропитавшейся запахом траурных букетов гостиной, — Виктор медленно обошел спальню, гадая, с чего начать поиски. Письменный стол был пуст. Под пресс-папье лежали только вырезанные из газеты рекламные объявления, промокашка была заменена на новую. В шкатулке с украшениями лежала пара тонких колечек и цепочка с аквамарином. Все они не выглядели не особенно новыми, ни дорогими, и Эйзенхарт решил, что едва ли найдет здесь следы последнего возлюбленного леди Хэрриет. Он прошелся вдоль книжного шкафа, отмечая про себя миниатюрные томики старомодной поэзии и подшивки модных журналов. На одной из полок стояла фотография самой леди Хэрриет в серебряной рамке: длинные белые волосы, русалочьи глаза, роза в тонких пальцах. Надпись на оборотной стороне подсказала, что снимок был сделан за полгода до смерти. Откинув покрывало, Эйзенхарт залез рукой под матрас в поисках дневника, но, увы, там было пусто, Вспомнив, как в детстве он нашел дневник своей сестры в пространстве между стеной и шкафом (а также краткое и эмоциональное "Не лезь, Виктор!", бывшее единственной записью в нем), Эйзенхарт проверил и там, однако ничего не обнаружил. Зато верх шкафа обрадовал его неожиданной находкой. В объемной деревянной шкатулке леди Хэрриет хранила письма. Особенно Эйзенхарта заинтересовали те, что лежали сверху. Кто-то смял их, но потом передумал, достал из корзины для бумаг и, аккуратно расправив, добавил к старым. Присев на краешек постели, Эйзенхарт углубился в чтение.
"Дорогая Хэтти! Я пишу тебе из Сен Фоллз… климат здесь более благоприятен… леди Ж. (помнишь, мы видели ее в прошлом месяце у Р.?)…"
Нетерпеливо перелистывая через описания нарядов и пересказ местных слухов, Эйзенхарт наконец добрался до того, из-за чего Хэтти в начале выбросила это письмо.
"… конечно, я ничуть не думаю, что ты выдумываешь (зачеркнуто) преувеличиваешь, но я должна предупредить тебя насчет А. Его внимание лестно, но небезопасно. Ты знаешь, как я тебя люблю, но…"
Эйзенхарт взглянул на подпись. Дата — месяц назад. Вместо подписи — буквы "С.Н." (мысленно детектив уже трижды проклял привычку неизвестной использовать вместо имен инициалы).
Открывая следующее послание, Виктор понял, что он на правильном пути. Снова и снова подруга умоляла леди Хэрриет быть осторожней, в ход шли увещевания морально этического свойства ("подумай о бедном Дж."), народная мудрость ("синица в руках лучше журавля в небе") и даже статистика ("не думай, что ты единственная, кому А. вскружил голову. В прошлом сезоне я знала трех молодых леди (думаю, ты поймешь, почему я не раскрываю их имена), и каждая из них была уверена, что станет избранницей А.").
Открывая последнее письмо, Эйзенхарт возликовал. "Я знаю, к сегодняшнему дню ты уже не считаешь нас подругами, но я все еще молю духов, что ты увидишь правду. А. Г. - не сказочный принц…" — писала С. в надежде на благоразумие леди Хэрриет. Наконец-то он продвинулся в поисках! Однако, инициалы, пусть даже теперь и с фамилией, — это еще не все имя, поэтому на обратном пути ему пришлось снова потревожить лорда Лайонелла.
— Вы что-то нашли?
— Возможно, — уклончиво ответил Эйзенхарт, спрятавший письма в нагрудный карман. — Скажите, вы знаете среди знакомых леди Хэрриет некоего мужчину с инициалами А. Г.? Вероятно, они встретились впервые в прошлом месяце.
Лорду Лайонеллу вопрос не понравился:
— На что вы намекаете, детектив? — нахмурился он.
— Ни на что! Просто спрашиваю. — Эйзенхарт поднял руки в защитном жесте. — Свидетельства знакомых леди Хэрриет могли бы доказать, что ее смерть не была самоубийством, — на этот раз ему даже не пришлось прибегать к лжи. — А что насчет подруг леди Хэрриет? Была ли среди них леди, чьи инициалы С. Н.?
— Должно быть, это Сэломи Незерфилд, они были весьма близки… — лицо барона прояснилось. — Да, конечно! Поговорите с ней, мистер Эйзенхарт, уверен, она подтвердит вам, что Хэтти не могла намерено покончить с собой!
— Возможно, — задумчиво повторил Эйзенхарт, выходя на крыльцо. — Возможно…
* * *Когда Эйзенхарт вернулся в управление, телефон уже надрывался. Дав отмашку недовольному Штромму, выглянувшему на звук из соседнего кабинета, он схватил трубку и уселся на краешек стола.
— Алло?
— Наконец-то! — сердито воскликнули в трубке. — Сам дал задание, и сам же исчез, очень в твоем духе. У меня все готово, пришлешь Шона?
Эйзенхарт покосился на часы. Если его надеждам было суждено сбыться, сержанта не стоило ожидать еще часа полтора.
— Конечно, — с легкостью соврал он. — сейчас отправлю его к тебе.
Окинув рассеянным взглядом письменный стол, он подобрал букет нарциссов, пострадавший ранее от его руки. Если убрать растерзанные цветы, все еще оставалось приличное количество. Распустив бант на траурной ленте, Эйзенхарт заново перевязал букет — за неимением другой ленты тут сгодилась бечевка от почтового отправления, — и нервно поправил воротник рубашки.
Дорога до редакции крупнейшей на острове газеты занимала обычно минут десять. В своем нынешнем состоянии Эйзенхарт потратил на нее больше четверти часа, немудрено, что Лидия уже заждалась его. Привлекательная блондинка стояла у входа в офис и озиралась по сторонам, теребя ремешок часов на левой руке. Она все еще носила волосы распущенными и отказывалась отрезать длину, но знающий человек все равно мог заметить, как встревоженно подрагивали под золотистой шевелюрой кончики рысьих ушей. Увидев Эйзенхарта, она вздрогнула, однако сдержала первоначальный порыв броситься прочь с площади и подошла к нему.
