Лэйна Джеймс - Хранитель меча
Принесли белье и нагретые кирпичи. Королева с помощью Мартена поменяла простыни и подушки в постели короля. Затем они завернули кирпичи в ткань и обложили ими тело больного. Сверху его накрыли одеялами, собранными чуть ли не со всего замка. Наконец появился Гиркан в сопровождении слуг, нагруженных склянками с измельченными травами и различными эссенциями. Казалось, аптекарь опустошил все свои запасы. Вскоре комната наполнилась ароматами горящих листьев эвкалипта и камфары.
Джессмин наблюдала за работой врача воспаленными от усталости глазами. Первые лучи зари бросили серые тени на скромное убранство спальни. В этой келье аскета не было кресел, только старый складной стул стоял у камина.
Мартен подвел к нему королеву:
— Присядьте, миледи. Прошу вас.
В голосе молодого человека было столько доброты, что слезы выступили на ее глазах.
Остывшие кирпичи вновь сменили на горячие, промокшие простыни на свежие. Королева оглянулась на звук открываемой двери — Арлин и Керил в ночных рубашках стояли на пороге, побледневшие и встревоженные.
— Не входите! — предостерегающе крикнул Мартен. — Это мокрая лихорадка.
— И что же? — почти вызывающе отреагировал южанин и сделал широкий шаг к кровати.
Мартен подскочил к нему и грубо вытолкал в коридор. Некоторое время были слышны раздраженные спорящие голоса, затем эрл вошел в спальню и захлопнул дверь перед друзьями. Джессмин заметила, как исказилось его лицо, когда ткань рукава задела обожженную руку.
— Мартен.
— Да, миледи?
— Дайте Гиркану осмотреть вашу руку.
— Пустяки, ваше величество.
Королева повторила:
— Дайте осмотреть. Сейчас.
— Да, миледи.
Пока доктор обрабатывал и перевязывал рану юноши, Джессмин прикрыла глаза. С необыкновенной отчетливостью вспомнилась ей ночь, когда юный король вернул себе трон. Тогда Джессмин, беспомощная и близкая к смерти, лежала на этой самой кровати, после того как проглотила яд, приготовленный Люсьеном для Гэйлона. Миск успела спасти ее с помощью отвратительного на вкус противоядия. Но королева навсегда запомнила жажду, сжигавшую ее внутренности, когда простая чашка воды казалась избавлением от всех страданий.
— Гиркан, — королева открыла глаза, — его величество потерял много жидкости. Нужно дать ему воды.
— Он без сознания, миледи, — произнес нерешительно врач, — и может захлебнуться.
— Мы будем осторожны.
— Но, ваше величество, это только усилит потение. Единственный выход — ни капли жидкости, пока больной не перестанет потеть.
— Ерунда, — раздраженно сказала королева, — чем больше он будет потеть, тем больше отравы из него выйдет.
Гиркан задумчиво посмотрел на Гэйлона:
— Может быть, вы и правы, миледи… У меня есть травы, очищающие кровь.
Раз уж мы решили сражаться огнем против огня, позвольте мне напоить короля горячим лечебным чаем, — он бросил взгляд на Джессмин. — Вы согласны?
— Хорошо, — королева почувствовала облегчение. Старик наконец победил свое упрямство и будет лечить так, как нужно больному, а не репутации врача.
Прошли сутки, королю постепенно становилось хуже. Слуги приносили пищу к дверям спальни и забирали ее нетронутой. Королева часами сидела у кровати мужа. Гэйлон часто бредил, и тогда она слышала, как он разговаривает с отцом, с Дэрином, даже с Люсьеном — призраки прошлого преследовали его, отнимали силы.
Поздно ночью вновь ожил Колдовской Камень. Он внезапно вспыхнул, и огонь в камине взорвался, осыпав всех в комнате горячей золой. К ужасу Гиркана и Мартена, королева бросилась к мужу и прикрыла Камень рукой.
— Осторожно! — закричал врач.
Все в Виннамире знали, что прикосновение к Камню любого человека, кроме владельца, несет смерть. Впрочем, для Джессмин Камень не представлял такой опасности. Однажды, много лет назад, она уже надевала кольцо в отчаянной попытке спасти своего супруга. Стиснув его руку, юная королева прижалась к ней лбом.
— Слушай меня, Гэйлон Рейссон, — горько шептала она, — мы сделали все что могли, теперь только ты сможешь помочь себе.
Король судорожно и хрипло вздохнул. Мгновенно Гиркан оказался возле него, откинул одеяло и приложил ухо к груди. Затем медленно выпрямился:
— Легкие начали заполняться.
— Тогда поспешим, — королева встала, — кирпичи уже остыли. Мы… — она пошатнулась, сломленная усталостью.
Подхватив ее под руку. Мартен помог ей добраться до стула.
— Отдохните, ваше величество. Мы справимся сами.
Принесли еще подушки, грудь Гэйлона густо намазали желтой, резко пахнущей мазью, убрали остывшие кирпичи. Король дышал коротко и затрудненно.
Внезапно комната погрузилась в тишину. Эрл присел на груду чистых одеял и провалился в сон. Гиркан сполз по стене рядом с камином, его отекшие, с черными кругами глаза были закрыты. Джессмин встала и подошла к королю. Его кожа посерела, губы и ногти приобрели синий оттенок — король умирал.
Волны холодного морского воздуха внезапно заполнили комнату, и Джессмин почувствовала в нем знакомое напряжение. Оглянувшись, она увидела, что в центре потертого ковра стоит маленький морщинистый человечек в черной одежде. Он улыбнулся королеве, в маленьких темных глазах сверкнули искорки веселья.
— Я торопился на похороны, но, кажется, прибыл слишком рано?
У королевы перехватило дыхание от такой наглости, но потом какая-то отчаянная надежда сменила гнев.
— Вы поможете ему? Пожалуйста. — Она ненавидела свой умоляющий тон.
— А зачем это мне? — Взгляд Сезрана обшаривал стены. — Он должен быть где-то здесь, как вы считаете? Гэйлон не может держать его далеко.
— Вон отсюда! — произнес хриплый прерывающийся голос.
Джессмин обернулась — глаза Гэйлона были открыты. Колдовской Камень на его пальце светился ровным голубым светом. Тотчас в ответ ему запульсировал Камень, висевший на груди Сезрана. В воздухе запахло дымом.
— Прекратите! — закричала королева.
Старый волшебник улыбнулся:
— Смерть ходит рядом, Гэйлон Рейссон. Скажи мне, где Кингслэйер, так будет лучше для всех. Ради Миск, скажи.
Короткий булькающий смех вырвался из груди короля. Он хрипло прошептал:
— Ради Миск я мог бы сделать это… Но ты… никогда не увидишь
Кингслэйер. С моей смертью… меч исчезнет навсегда… Теперь мое проклятие лежит на нем… так же как и твое. И даже ты не сможешь снять его…
Сезран судорожно дернулся, его Камень светился бледным, мертвенно-голубым светом.
Гэйлон прикрыл глаза:
— А теперь убирайся, старик. Я устал.
Просторные одежды маленького волшебника заколыхались в вихре холодного воздуха, на мгновение сильнее стал запах моря, и старик исчез.
