Лэйна Джеймс - Хранитель меча
Наконец стакан опустел. Гэйлон лежал, откинув голову на медный край ванны и закрыв глаза. Без движения. Без мыслей. Только черная пустота вокруг него. Темнота, которая медленно просачивалась в мозг, пока долгожданный сон не овладел им. Но и во сне король не находил мира. Пришли сновидения. Знакомые ночные кошмары, полные огня и крови. Только один человек всегда был добр к нему, обладал способностью понять и силами дать утешение, в котором так нуждался Гэйлон. Неоформленное желание пробудило Камень. Там он мог обрести покой.
Сознание короля растворилось в голубом сиянии Камня. Кровавые кошмары отступили прочь.
Под его босыми ступнями был деревянный, навощенный до блеска пол. Он хорошо знал это место — простой с соломенной крышей домик, укрытый в долине далеко к юго-западу от Каслкипа. Почти всю дальнюю стену его единственной комнаты занимал огромный выложенный камнем очаг. Огненные блики танцевали на других стенах и маленьких окнах. С балок потолка свисали аккуратными рядами плетенки лука и чеснока вперемешку с пучками разнообразных трав. Воздух был полон ароматами розмарина, папоротника и мяты. У очага стояли длинный, грубо сколоченный дубовый стол и пара таких же скамей. На кровати у левой стены спал мужчина огромного роста. Голова его зарылась в подушки.
— Миск, — тихонько позвал Гэйлон.
Многочисленные тени внезапно заметались по комнате, послышались печальные журчащие голоса. Потом тени слились в одну, и Миск, маленькая женщина в длинной пестрой юбке, появилась перед Гэйлоном.
— Миск, — снова сказал король, но она, не видя и не слыша его, прошла к столу.
— Ребенок, — бормотала женщина, — нужно позаботиться о ребенке…
Позади Гэйлона тот же самый голос произнес:
— Джими? Джими?
Еще одна Миск стояла у кровати. Ее спящий муж застонал и перевернулся на спину, и Миск растворилась в воздухе.
Это странное поведение было следствием болезни Миск. Женщина обладала огромными неземными силами, но не могла управлять ими. Она передвигалась по осям времени вперед и назад, не в силах надолго задержаться ни в одном. Ее многочисленные образы, существующие в прошлом и будущем, встречались здесь, в этом маленьком домике. Часто, когда Миск уставала или была взволнована, ей было трудно удержаться в настоящем и ее образ был неясным и расплывчатым. Похоже, так было и сейчас.
Гэйлон попытался еще раз привлечь ее внимание. Женщина присела за стол. Король сидел напротив нее, совсем как в те времена, когда он был десятилетним мальчиком, много лет назад, и всматривался в ее доброе лицо, обрамленное серебряными волосами.
— Миск?
Она продолжала что-то бормотать еще несколько мгновений, затем внимательно посмотрела в его глаза:
— Берегись, Гэйлон Рейссон. Тот, кто умер однажды, может умереть вновь.
— Кто? Ты что-то видела, Миск? — мягко спросил Гэйлон. — Ты можешь сказать мне?
Ее правая рука легла на стол, круглый и плоский черный камень лежал на ладони.
— Он не волшебный, — сказала Миск, — но он обладает силой. Ты мог бы отдать его мне.
Она обращалась к другому Гэйлону, к мальчику-принцу, и не видела перед собой короля. Гэйлон потянулся к ее руке, но его пальцы свободно прошли сквозь нее, ощутив лишь твердые доски стола. Ее образ колебался и туманился. В темных углах комнаты по-прежнему что то бормотали печальные голоса. Еще никогда болезнь Миск не проявлялась так сильно.
Король Виннамира закрыл глаза и заскользил по волнам темноты. Наступила тишина.
Гэйлон ощутил под ногами холодные плиты каменного пола и услышал металлическое лязганье глубоко под ним. Кругом было темно, лишь несколько звезд тускло мерцали сквозь длинную щель в изогнутом потолке. Король поднял руку с кольцом, и Камень вспыхнул, осветив мягким водянистым светом просторное помещение.
У дальней стены сидел маленький человечек в черно-синем халате. Он не отрывался от окуляра огромного телескопа, выходившего наружу через широкую щель в потолке.
— Чего ты хочешь? — бросил человечек раздраженно, не поворачиваясь к
Гэйлону.
— В первую очередь твоего внимания, Сезран, — ответил король.
— Да-а? — старик выпрямился, его густые седые пряди качнулись назад, открыв маленькое лицо, так похожее на лицо Миск. Увидев Гэйлона, он расширил свои темные глаза и невесело рассмеялся: — Ты теперь спишь голым или опять уснул в ванне?
Король посмотрел на свое тело, расплывчатое в голубом свете Камня. Маленький волшебник тронул свой собственный Камень, висевший у него на груди, — в его руках появился узел с одеждой. Он бросил узел своему гостю.
— Я знаю, что сейчас твое тело не испытывает холода, но в одетом виде ты не так отвратителен.
Король бросил одежду под ноги.
— Я боюсь за Миск, — сказал он.
Сезран только повернулся к своему телескопу.
— Обрати внимание, это очень интересно — новая звезда формируется в центре вашей галактики.
— Ей совсем плохо. Ты что, совершенно не волнуешься за свою сестру?
— За мою надоедливую, вечно лезущую не в свои дела сестру? — Чародей старательно разглядывал какую-то точку в небе. — Да, собственно говоря, я волнуюсь. Как это мило с твоей стороны — проявлять заботу после стольких лет. Но ты же знаешь, что тебе нужно обвинять только себя за ее теперешнее состояние.
Гэйлон проглотил гнев, вызванный этими словами. Они были справедливы.
— Ты поможешь ей, — сказал он повелительно.
— Я знаю только одно средство помочь ей. Прежде всего ты должен отдать мне Кингслэйер.
— А если я отдам, что тогда?
Эти слова заставили Сезрана заинтересованно выпрямиться.
— С помощью звездного камня, что управляет лезвием, я смогу вернуть
Миск в наш мир. Там она получит надлежащий уход, может, и лекарство.
— А дальше?
— Что ты имеешь в виду? — Взгляд маленького волшебника ушел в сторону.
— Как еще ты используешь меч?
Сезран пожал плечами и улыбнулся:
— Я убью тебя.
— Так я и думал, — пробормотал король, — но я не понимаю — почему? Ты был моим учителем когда-то.
— Только из-за настойчивости Дэрина. И это было одной из самых больших моих ошибок. А, впрочем, что я волнуюсь? Кингслэйер уничтожит тебя. Мое проклятие лежит на нем. Два короля уже погибли от него, ты будешь третьим.
Гэйлон сжал зубы.
— А если я никогда не возьму его в руки?
— Ха! Ты не сможешь устоять перед его властью, ни один волшебник не может. Песня Кингслэйера поманит тебя однажды, и тогда… — Улыбка старика становилась все шире. — Да, скажи мне, юнец, как тебе нравится королевская жизнь? Ты чувствуешь, как тебя ненавидят? Ты видишь страх, который вызывает твоя сила у всех, кто окружает тебя? Даже сейчас, когда твое сознание путешествует, кто-нибудь из твоих слуг, может, собирается перерезать горло твоему спящему телу…
