Сергей Волков - Затворник
Доведя до конца одну песню, Вепрь начал следующую, потом еще и еще. Пел он хоть и непонятно, но хорошо, не в пример лучше Коршуна — хоть заслушайся. И когда он замолчал, а солнце к тому времени перекатилось уже за полдень, то долго ехали в молчании. Пила задумался о своем, и на других, кажется, тоже нашли какие-то свои размышления. Наконец Рассветник поровнял своего коня с конем Коршуна, на крупе у которого по-прежнему сидел Пила, и спросил:
— Послушай-ка, Пила. Твой брат, когда уезжал, надел на голову что-нибудь?
— Нет, так поехал, а что?
— Когда его увидишь, он обязательно будет с покрытой головой, или лоб чем-нибудь перевяжет.
— Почему? — спросил Пила.
— Будет прятать знак. Злыдень, когда перепрыгивает из человека в человека, оставляет знак у обоих на лбу. Видел ты у мертвого на лбу пятно?
— Как от огня?
— Да.
— Видел. Только когда он к нам приезжал, то там все чисто было.
— Он заживает со временем, и у этого наверно уже зажил. Значит, злыдень ходил в его теле долго.
— А человек, в которого злыдень вселится, его нельзя как-нибудь спасти? — спросил Пила.
— Этого мы не знаем наверняка, и даже наш учитель не знает. Но еще никто из захваченных злыднем, не оставался в живых. Когда тот из человека выходит, то человек просто падает замертво, и все. Так же и ваш гость — упал и умер, когда злыдень из него выпрыгнул в твоего брата.
— Да точно ли еще, что с Краюхой так и случилось, как вы говорите?
Рассветник сурово посмотрел на парня, но сказал по-прежнему спокойно:
— Поверь, Пила: я бы и сам хотел, чтобы было не так… только на том месте, где мы нашли мертвеца, там не просто убийство было, там совершилось большое черное колдовство…
— Да ты что, забыл, что ли, как брат-Рассветник прямо посреди дороги почуял злыдня след, и всех на место привел. — сказал Коршун. Пила кивнул. Вроде бы все так и было, но в то же время — уж больно походило на небылицу…
Рассветник добавил:
— Поэтому вот что: если увидишь в Новой Дубраве, или еще где-нибудь, своего брата, а на лбу у него — черный ожег… Не верь тогда вобщем, что это твой брат перед тобой.
Немного проехали в тишине. Коршун с Рассветником начали было новую песню, да быстро рассорились из-за того, какие слова петь вперед и замолчали. Пила долго думал про себя, а потом спросил Рассветника:
— А что, этот злыдень может когда захочет, в кого захочет вселиться?
— Нет, не так. — сказал Рассветник — У них есть условие: Прежде, чем злыдню войти в человека, этот человек должен согласиться в чем-нибудь злыдню помочь. Только тогда злыдень будет иметь над ним власть. Такой у них порядок — добавил он — делать зло тем, от кого видели добро, а если придется поневоле принести добро кому-нибудь, то обязательно с такой добавкой, чтобы человек сам был не рад.
— Так что, получается, если Краюха его проводить согласился…?
— То-то и оно. Согласился.
— Согласился — значит пропал. — добавил Коршун.
— А если он это… — вдруг как бы подумал вслух Пила — Если он не сам, а я его уговорил, ну не уговорил, а подтолкнул, что ли…
— Как дело-то было? — спросил Рассветник.
— Да как… Этот подъехал к нам, незаметно еще подъехал как будто подкрался. И давай, говорит, в проводники мне нанимайтесь. Я Краюхе и говорю: езжай давай. Он и согласился… Меня черт тоже дернул… Послать бы его катиться по всем колдобинам!
— Ну-ка, глянь на меня, Пила! — сказал Рассветник громко и твердо. Все остановились. Пила посмотрел Рассветнику в глаза.
— Ты никак надумал себя винить? — спросил воин.
— Так я это… Я ведь сам его вроде… — пробормотал Пила, не то наговаривая на себя, не то оправдываясь.
— Послушай-ка меня теперь! — сказал Рассветник, точно повелел — Про то, кто перед тобой, ты не знал, и знать не мог, так? Так! Ты брата своего отправил зачем — выполнить за тебя досадное дело, о жизни и смерти речь не шла, и в мыслях не было! А если бы знал — не отправил бы ведь ни за что, правда?
— Так, но…
— Вот и не казни себя за то, о чем не знал, и представить даже не мог! Это во-первых. Во-вторых, насчет «послать бы его» Об этом думать забудь! И думать забудь себя винить, что не послал — об этом и речи не могло быть! Еще не такие люди, парень, как ты или как я, или посильнее нас, поддавались на чары злыдней, и по одному их слову делали такое, что сами потом проклинали свою слабость и волосы рвали на голове! Понял? А тебе, не знавшему, не видевшему их ни разу, к встрече с такой силой никак не готовому — тебе и думать было нечего о том, чтобы как-то с ним спорить, Ясно?
Пихнули коней под бока и тронулись дальше.
— Ясно-то оно ясно. — сказал Пила чуть погодя — А вы сами откуда про них столько знаете?
— Да мы уже не первый год за ними гоняемся. — сказал Коршун.
— Мы за ними, а в позорные годы было так, что злыдни гонялись за нами. — прибавил Вепрь.
— Князь вас послал? — спросил Пила.
Коршун посмотрел на Рассветника.
— Слышь, Рассветник. Князь нас послал, или как?
— Нет, Пила, мы не княжеские люди. — сказал Рассветник — Коршун с Вепрем — они вот на службе у князя, их воевода Барс отпустил из гор нам в помощь. А мы с Клинком никому не служим. Мы ученики Старшего и ему помогаем в его делах.
— А кто он, Старший?
— Он мудрец и колдун. Живет на белой горе в Пятиградье. Не слыхал?
— Слышал, что есть такая земля, Пятиградье, а что за страна, и что там за люди живут, не знаю. Они не ратаи, кажется?
— Да, не ратаи. Но они тоже данники стреженского князя и служат ему по особому договору. Называется их народ уннаяка.
— Унаяки вобщем. — сказал Коршун — Вепрь вот у нас унаяк.
— А учитель ваш тоже унаяк?
— Нет, он ратай. — сказал Рассвтеник.
— Почему тогда живет там?
— Нравится ему там. — сказал Рассветник — Он никому не служит, вот и живет, где нравится.
— Так вы оттуда, с самого Пятиградья за злыднем гнались? — спросил Пила.
— Да мы по каким только местам за ними не носились! Ты и не слышал о таких местах, наверное. И везде они за собой бросают мертвые тела с опаленными лбами. — сказал Рассветник.
— Это затворник их научил так? — спросил Пила.
— Он, кто ж еще. — сказал Коршун.
— И сам он так умел?
— Ясноок-то? — переспросил Рассетник — Умел, наверное. Только оно ему зачем, он ведь многие годы сидел безвылазно под землей. Не ел, не пил, поддерживал в себе силы одним колдовством.
— Это и у нас рассказывали, что он света боялся, а тьма ему придавала силы. — сказал Пила — А ваш учитель не так живет?
— Нет, не так. — резко сказал Рассветник — И если бы ты так сказал, зная Старшего, то за это одно… Ты не сравнивай больше пещерника с нашим учителем.
