Рассел Малкахи - Горец _ Чужие _ Чернокнижник (сборник)
Тут он намеренно замялся, пытаясь спровоцировать допрашиваемого и поймать его на слове. Однако Нэш усмехнулся и вновь свободно откинулся на спинку стула.
— Я не знаю его имени, — внятно произнес он.
Маршалл попытался скрыть свое разочарование, но ему это плохо удалось. Он поморщился и опустил глаза.
— Ладно. Его звали Аман Фазиль, — спустя несколько мгновений произнес Маршалл. — Ну, как бы то ни было, вы стали торговаться, но не сошлись в цене. И ты отрубил ему голову этим самым мечом.
Горец засмеялся.
— Это все, что вы можете предположить, лейтенант?
Маршалл напряженно вскинул голову.
— А что?
Горец придвинулся к нему и с улыбкой сказал:
— Я могу выдвинуть другие теории.
— Ну, например?
Горец пожал плечами.
— Например, такую. Этот… как вы сказали? Фазиль… был на матче. Ему ужасно не понравились сегодняшние соревнования. Он спустился вниз, в гараж, там почувствовал, что ему жить не хочется после такого. Тогда этот самый Фазиль достал из машины меч и с горя отрубил себе голову. Похоже?
Сидевший на подоконнике Уокер рассмеялся. Маршалл смерил его испепеляющим взглядом и сквозь зубы произнес:
— Это не смешно, Уокер.
Сержант мгновенно проглотил смех. В комнате воцарилась тишина. Маршалл исчерпал свои аргументы и беспомощно наклонился над столом. В этот момент раздался голос Клейтона.
— Ты — голубой, Нэш? — грубо спросил он.
Горец смерил его презрительным взглядом.
— Я смотрю, ты никак не можешь оставить в покое мою задницу. Что, она тебя сильно заинтересовала?
Клейтон вскочил с подоконника и возбужденно подошел к Нэшу. Лейтенант тяжело вздохнул и отвернулся.
— Я скажу тебе, что произошло, Расселл, — с ударением на имени сказал Клейтон.
Он наклонился над Горцем, опершись рукой о спинку стула. Горец смотрел в сторону.
— Ты пошел в гараж, — произнес с неприятной улыбкой сержант, — чтобы этот Фазиль… А платить ты не захотел. Вот вы и поссорились.
Горец медленно повернул голову и с презрением произнес:
— Ты просто больной.
Тот попытался ударить допрашиваемого кулаком в лицо. Однако Горец легко увернулся от удара, затем вскочил со стула и прижал Клейтона к стенке.
— Ты что — сумасшедший? — заорал Маршалл, вскакивая с места.
Горец врезал Клейтону по зубам. В следующий момент Уокер вынырнул у него за спиной и попытался оттащить его от Клейтона. Однако Горец с разворота двинул ни в чем в общем-то неповинному Уокеру локтем в лицо. Удар был так силен, что бедняга Уокер оказался на полу у противоположной стенки комнаты. Лишь вовремя выросший перед Горцем лейтенант Маршалл прекратил стычку.
— Тихо, тихо! — воскликнул он, оттесняя Горца в сторону.
Тот отошел от съезжавшего по стене Клейтона и, тяжело дыша, отряхнул плащ.
— Ладно, — сказал он возбужденно.
— Успокойся, Нэш! — воскликнул Маршалл.
Шпана, собравшаяся в коридоре вокруг стеклянных стен комнаты для допросов, стала шумно приветствовать человека, который не побоялся врезать этим гнусным копам. Проститутки стали громко визжать от восторга, прочие стучали ладонями по стеклам.
— Я, что — арестован? — вызывающе спросил Горец.
Маршалл помог подняться Клейтону, который вытирал испачканное кровью лицо, а затем пробурчал:
— Пока нет.
В его голосе слышалось явное сожаление. Горец направился к двери.
— В таком случае, я пошел.
Он решительно открыл дверь и вышел из коридора. Маршалл едва успел крикнуть ему вслед:
— Нэш, не уезжай из города!
Улицы ночного Нью-Йорка были пусты. Потрепанный «шевроле» стремительно летел по широким магистралям. Радио в машине было включено.
— В подземном гараже Мэдисон-Сквер-Гардена полиция Нью-Йорка обнаружила труп человека с отрубленной головой, — сообщил голос ведущего ночную пере дачу. — Полиция начала расследование. Лейтенант Маршалл из отдела по расследованию убийств отказался сообщить прессе какие-либо имена…
— Я знаю его имя… — хрипло сказал Дермот Караган.
Он выключил радиоприемник и сунул в магнитолу кассету. Звенящие гитарные аккорды разорвали тишину, нарушаемую только шумом мотора. Караган прибавил газу.
«Шевроле» выехал на Бруклинский мост. Караган гнал машину к Нижнему Ист-Сайду. В этом районе трущоб он мог легко спрятаться в какой-нибудь вшивой гостинице…
Отель с претенциозным названием «Рай» был именно таким местом, которое было нужно Карагану. Он остановил машину перед обшарпанной дверью, освещаемой единственным тусклым фонарем. Весь багаж Карагана умещался в небольшом деревянном ящике с ручкой, который напоминал футляр для какого-нибудь музыкального инструмента.
Караган захлопнул крышку багажника и вошел в дверь гостиницы — невысокого трехэтажного строения, которому исполнился уже первый десяток лет.
Стоявшего за деревянной стойкой гостиницы молодого человека лишь с большой натяжкой можно было назвать портье. Грязная майка в паре с умирающими от старости джинсами, немытые волосы и лицо с явными следами излишеств отнюдь не создавали приятного впечатления о том месте, где собирался остановиться Караган. Портье задумчиво теребил сережку в левом ухе, пока Караган вписывал свое имя в книгу регистрации постояльцев. Он назвался Виктором Крюгером.
Портье подождал, пока гость закончит писать, затем повернул к себе книгу и прочитал имя.
— О'кей, мистер… Крюгер. Вот ключи от вашего номера. Триста пятнадцатый, на третьем этаже. К сожалению, больше свободных номеров у нас нет.
Он протянул ключи постояльцу, но не торопился их отдавать.
— Э-э… — промычал портье. — Задаток двадцать долларов… Может быть, вы сможете внести его сейчас?
Караган вытащил из кармана пачку долларовых бумажек и протянул портье двадцатку. Очевидно, мало кто из постояльцев откликался на эту просьбу, потому что глаза портье вспыхнули при виде денег, а руки предательски задрожали. Он схватил деньги и нервно произнес:
— О, благодарю вас… Если… если вам что-нибудь понадобится… ну, выпивка, дурь, бабы… э-э… вы только скажите…
Караган взял ключи и молча зашагал по лестнице. Сидевший рядом со стойкой пьяный седоволосый негр с бутылкой в руке сипло засмеялся беззубым ртом.
— Такому парню хоть пять баб подавай, всё равно мало будет, — прошамкал он.
Портье, разглядывая банкноту, бросил через плечо:
— А ты, черномазая развалина, не болтай там!
Негр засмеялся еще громче.
— Я правду говорю! — махнул он бутылкой.
