Маргарет Уэйс - Сага о Копье. Хроники Копья: Драконы осенних сумерек. Книга 1.
- Где наш эль? - спросил Флинт, прокашливаясь и облизывая губы стаким видом, как если бы ему хотелось смыть дурной вкус изо рта. - И кудаэто запропастился кендер? Не иначе, украл официантку и...
- А вот и мы! - весело откликнулся Тассельхоф. Рядом с ним стояларыжекудрая девушка с подносом, сплошь заставленным кружками.
Карамон расплылся в улыбке.
- А ну-ка, Танис, - прогудел он, - угадай, кто это такая! И ты.Флинт! Если выиграете - я угощаю!
Танис смотрел на смеющуюся девушку, радуясь про себя, что нашелсяпредлог отвлечься от мрачной истории Рейстлина. Огненные кудри обрамлялимилое личико, зеленые глаза искрились весельем, нос и щеки украшаливеснушки. Глаза показались Танису знакомыми, но остальное...
- Сдаюсь, - сказал он наконец. - Увы, на эльфийский взгляд, людименяются с годами столь быстро, что мы не поспеваем уследить. Мне сто двагода, но для вас я выгляжу тридцатилетним. А мне мои сто два и кажутсятридцатью. Должно быть, эта молодая женщина была совсем ребенком, когда мыуезжали!
- Мне было четырнадцать. - Девушка со смехом опустила поднос на стол.- И Карамон без конца говорил: я, мол, до того безобразна, что моемупапаше придется приплачивать жениху, чтобы только сбыть меня с рук...
- Тика! - Флинт в восторге грохнул кулаком по столу. - Давай плати,ты, здоровенный облом! - указал он пальцем на Карамона.
- Э, так не пойдет, - засмеялся богатырь. - Она тебе подсказала.
- Во всяком случае, время свидетельствует, что Карамон ошибался, -проговорил Танис с улыбкой. - Я немало путешествовал по свету и не побоюсьутверждать: ты - одна из самых красивых девушек Кринна!
Польщенная Тика залилась румянцем, но тотчас же помрачнела.
- Мне тут кое-что передали для тебя, Танис, - сказала она и,порывшись в кармане, извлекла цилиндрической формы предмет. - Принеслитолько сегодня и при довольно странных обстоятельствах...
Нахмурившись, Танис взял у нее предмет. Это был футляр для письма,вырезанный из черного дерева и до блеска отполированный. Танис медленновытащил кусочек тонкого пергамента, развернул и прочел. Чернила быличерными, а почерк - крупным и четким, и при виде его сердце Танисазабилось тяжело и болезненно.
- От Китиары, - сказал он наконец и сам почувствовал, как натужно инеестественно прозвучал его голос. - Она не придет.
Какое-то время все молчали.
- Вот, значит, как, - проворчал затем Флинт. - Нарушенный круг,невыполненный обет... Не к добру это! - Покачал головой и повторил: - Не кдобру!
3. СОЛАМНИЙСКИЙ РЫЦАРЬ. СТАРИК ДАЕТ ВЕЧЕРИНКУ
Рейстлин наклонился вперед. Они с Карамоном молча обменялисьвзглядами - и мыслями. Это был один из тех редких моментов, когдасерьезное затруднение или опасность делали заметным их близкое родство.Китиара приходилась им старшей единоутробной сестрой.
- Она не нарушила бы обета, не будь она связана другой клятвой, ипритом более важной, - высказал Рейстлин их с братом общую мысль.
- Что она пишет? - спросил Карамон.
Танис заколебался было, потом облизал пересохшие губы:
- Она служит какому-то новому господину, и многочисленные обязанностине дают ей отлучиться, о чем она весьма сожалеет. Она шлет всем нам самыелучшие пожелания и пишет, что любит... - у него перехватило горло, онкашлянул, - любит своих братьев и, - внезапно замолчав, он скаталпергамент, - и все.
- Любит братьев и кого? - спросил любознательный Тассельхоф. - Ой! -И кендер обернулся к Флинту - тот наступил ему на ногу. Потом он увидел,как покраснел Танис. - Ой, - повторил Тассельхоф, чувствуя, что сморозилне то.
- Вы поняли, о чем это она? - обратился Танис к братьям. - Что еще зановый господин?
- Можно ли говорить наверняка, если речь идет о Китиаре? - Рейстлинпожал худыми плечами. - Последний раз мы видели ее пять лет назад, здесь,в гостинице. Она отправилась на север вместе со Стурмом. С тех самых пормы больше ничего о ней не слыхали. Что же касается нового господина, я бысказал, теперь мы хоть знаем, почему она сочла возможным пренебречьобещанием: она принесла клятву верности кому-то другому. В конце концов,она же воительница, наемница.
- Да, - согласился Танис, убирая свиток в футляр. И поднял глаза наТику: - Ты сказала, были какие-то странные обстоятельства? Какие жеименно?
- Сегодня в середине утра письмо принес человек который... то есть ядумаю, что это был человек. - Тика содрогнулась. - Он был с головы до ногзамотан в какие-то тряпки, а лица я так и не разглядела. Он говорил такимшипящим голосом и с незнакомым акцентом "Передай это Танису Полуэльфу", -сказал он мне. Я ответила, что тебя, мол, нет и не было уже несколько лет."Он придет", - сказал незнакомец. И ушел. Вот тот дедуля тоже его видел. -Тика указала на старца, сидевшего в кресле возле огня. - Спросите его,может быть, он еще что-то заметил?
Танис обернулся и посмотрел на старика: тот рассказывал сказкикакому-то мальчику, мечтательно уставившемуся в огонь. Флинт тронул его заруку:
- Сюда идет кто-то, кто наверняка поведает тебе больше.
Танис оглянулся на дверь и воскликнул с теплотой в голосе:
- Стурм!
Все, кроме Рейстлина, повернулись, маг же снова отодвинулся в тень.
На пороге стоял некто в кольчуге и латах, нагрудник его украшалаэмблема Ордена Розы. Воин держался подчеркнуто прямо; между тембольшинство посетителей гостиницы взирало на него в лучшем случае хмуро.Ибо это был Соламнийский Рыцарь, а их репутация была в глазах всего Северавесьма сильно подмочена. Уж что говорить, если даже Утехи, лежавшей далекона Юге, достиг слух об упадке и разложении Рыцарства!
Те немногие, что признали в Стурме прежнего жителя городка,передернули плечами и вернулись к своему пиву. Кто не признал - продолжалпялиться. В самом деле, когда в мирное время в гостиницу входит рыцарь вполном вооружении, это выглядит достаточно странно. И в особенности, еслиего латы были выкованы чуть не во времена Катаклизма!
Стурм принимал любопытные и недобрые взгляды как нечто закономернопроистекающее из его положения. Вот он поднял руку и тщательно разгладилпышные, густые усы - вековечный символ Рыцарства и такой же анахронизм,как его латы. Стурм, впрочем, не только с гордостью носил все рыцарскиеатрибуты, он в полной мере обладал и воинским искусством, которое ониподразумевали. В общем, посетителям гостиницы хватило одного взгляда егоспокойных, суровых глаз, чтобы сама собой пропала охота хихикать илиделать какие-то замечания.
