Глен Кук - Белая Роза. Игра теней
Земля в этом месте чуть бугрилась. Это хорошо — грунтовые воды меньше повредят погребенные предметы. Но вот подлесок… Падуб. Шиповник. Ядовитый плющ. Особенно ядовитый плющ. Боманц ненавидел это вездесущее растение. От одной мысли о нем волшебник начинал чесаться.
— Боманц!
— Что? — Он обернулся, поднимая грабли.
— Эй, спокойно! Не бушуй, Бо.
— Да что с тобой такое? Что за привычка подкрадываться? Это не смешно, Бесанд. Или мне граблями с твоей морды идиотскую ухмылку содрать?
— Ой, какие мы сегодня злые, — Бесанд был тощим стариком, примерно ровесником Боманца. Плечи его горбились, голова выдавалась вперед, точно он вынюхивал след. По рукам змеились толстые синие вены, кожу испещряли печеночные пятна.
— А ты чего ожидал? Кидаешься на людей из кустов…
— Кустов? Каких кустов? Тебя, часом, не совесть мучает, Бо?
— Бесанд, ты пытаешься подловить меня с незапамятных времен. Что бы тебе не бросить эту затею? Сперва меня пропесочила Жасмин, потом Токар скупил у меня все, что мог, так что мне придется откапывать новый запас, а теперь я еще с тобой любезничать должен? Сгинь, я не в настроении.
Бесанд ухмыльнулся широко и криво, обнажив частокол гнилых зубов.
— То, что я тебя не поймал, Бо, не значит, что ты невиновен. Это значит только, что я тебя не поймал.
— Если я виновен, то ты, должно быте, полный кретин, раз за сорок лет не поймал меня за руку. Ну какого черта ты не можешь облегчить жизнь нам обоим?
— Скоро я у тебя с шеи слезу, — хохотнул Бесанд. — Ухожу на пенсию.
Боманц оперся на грабли и внимательно поглядел на стражника. Бесанд исходил кислой вонью боли.
— Правда? Мне жаль.
— Верю. Может, у моего сменщика хватит ума взять тебя за жабры.
— Расслабься. Хочешь знать, что я делаю? Прикидываю, где полегли рыцари теллекурре. Токар требует шикарные вещи, а это лучшее, что я могу ему дать, не забираясь на курганы и не давая тебе повода меня повесить. Передай мне лозу.
Бесанд протянул ему раздвоенный ивовый прут.
— Курганы грабить, да? Это не Токар предложил?
В позвоночник Боманца вонзились ледяные иглы. Это был не простой вопрос.
— Никак остановиться не можем? После долгою приятельства, может, хватит уже играть в кошки-мышки?
— Я развлекаюсь, Бо.
Бесанд тащился за ним до самого заросшего пригорка.
— Надо будет тут все расчистить. Руки никак не доходят. Людей нет, денег тоже нет.
— Не можешь расчистить сейчас? Я покопаться хочу. А тут плющ ядовитый.
— Ох, обходил бы ты стороной плющи, Бо, — съехидничал Бесанд. Каждое лето Боманц с проклятиями прокладывал себе дорогу сквозь многочисленные ботанические бедствия. — Так насчет Токара…
— Я не веду дел с нарушителями закона. Это мое твердое правило. Ко мне уже больше никто не подкатывает.
— Уклончиво, но принимаю.
Лоза в руках Боманца дернулась.
— Я увяз в деньгах. По самые уши.
— Точно?
— Гляди, как прыгает. Наверное, их всех в одну яму свалили.
— Так насчет Токара…
— Ну что насчет него, будь ты проклят? Хочешь повесить его — вперед. Только предупреди, чтобы я мог найти себе перекупщика не хуже.
— Не хочу я никого вешать, Бо. Я тебя хочу предупредить. В Весле ходят слухи, что он из воскресителей.
Боманц выронил лозу и со всхлипом вдохнул.
— Действительно? Воскреситель?
Наблюдатель смерил его внимательным взглядом.
— Просто слух. Болтают всякое. Я подумал, тебе будет интересно. Мы тут вроде как близкие знакомые.
Боманц принял оливковую ветвь.
— Да как будто. Честно говоря, мне он и намеком не обмолвился. О-ох! Обвинение-то тяжелое. — И обдумать его нужно хорошенько, — Только не говори никому, что я нашел. Этот ворюга Мен-фу…
Бесанд снова хохотнул. Веселье его имело могильный привкус.
— Любишь ты свою работу, да? Изводить людей, которые не осмеливаются дать сдачи?
— Поосторожнее, Бо. А то загребу для допроса.
Бесанд развернулся и пошел прочь. Боманц состроил рожу ему в спину. Конечно, Бесанду нравилась работа — она позволяла ему изображать диктатора. Он мог сделать что угодно и с кем угодно, не неся никакой ответственности.
После того как Властелин и его приспешники пали и были погребены в курганах за барьерами, которые возвели величайшие из чудотворцев своего времени, указом Белой Розы на границе могильника поставили Вечную Стражу, неподотчетную никому. В обязанность ей вменялось предотвратить воскрешение не-мертвого зла в курганах. Белая Роза знала людскую натуру. Всегда найдутся те, кто увидит выгоду в служении Властелину или попробует его использовать. Всегда найдутся поклонники зла, стремящиеся освободить своего героя.
Воскресители появились едва ли не раньше, чем проросла трава на курганах.
«Токар — воскреситель? — подумал Боманц. — Словно других забот мне мало. Теперь Бесанд разобьет лагерь у меня на шее».
Боманц не хотел будить древнее зло. Он просто намеревался связаться с одним из лежащих под курганами, чтобы пролить свет на кое-какие из древних тайн.
Бесанд уже скрылся из виду. Теперь утащится к себе в хибару. Так что будет время провести несколько запретных наблюдений. Боманц установил теодолит на новом месте.
Курганье выглядело не особенно страшным — только очень заброшенным. За четыре сотни лет погода и растительность перестроили некогда замечательное сооружение. Курганы и жуткий ландшафт вокруг них почта скрылись под кустарником. У Вечной Стражи уже не хватало сил на поддержание порядка. Наблюдатель Бесанд вел отчаянный арьергардный бой с самим временем.
На Курганье ничего толком не росло. Кустарник был скрученным и низким, но очертания курганов таяли в нем, как менгиры и фетиши, сковывавшие Взятых.
Боманц потратил всю свою жизнь, определяя, кто в каком кургане лежит, чей курган где стоит и где расположены менгиры и фетиши. Главная карта, его шелковое сокровище, была почти завершена. Он почти мог пройти лабиринт. Он подошел так близко к разгадке, что его одолевало искушение попробовать еще до того, как все будет полностью готово. Но Боманц не был глупцом. Он собирался подоить очень брыкучую корову, и ошибки быть не должно. С одной стороны ему угрожал Бесанд, с другой — отравное древнее зло.
Но если ему удастся… О, если бы ему удалось. Если бы он сумел связаться и выведать тайны… Человеческий кругозор расширился бы необозримо. Он стал бы величайшим из живущих магов. Его слава разнеслась бы по всему миру. Жасмин получила бы все, за отсутствие чего бранила мужа. Если он сумеет связаться.
