карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре
Дорога.
Серая полоса где-то у самого горизонта.
Я смотрю на нее до рези в глазах. Какой уже день я выхожу сюда и, присев на вывернутую осину, жду... с каждым днем ждать все сложней.
И голосок сомнений шепчет, что, верно, Янгар уже не вернется. Да и зачем ему? Он нашел себе другую женщину, красивую и... живую.
А я?
Я вот сижу, глажу обындевевший ствол, не ощущая ни холода, ни боли, пусть бы ледяное крошево и расцарапало ладонь. Мои руки грубы, а ногти желтеют. Лицо перечеркнуто шрамом, а на плечах проклятьем лежит медвежья шкура.
Сумею ли избавиться от нее?
Осталось не так долго, но... кем я стану после?
И все же я приходила на окраину леса, садилась и ждала...
...дождалась.
Лошадка брела, проваливаясь в сугробы по самое брюхо. Она была невысока и лохмата. В гриве ее застряли колючки репейника, а гнедую шкуру украшали шрамы. Грязный хомут был слишком велик для нее, а массивные дровни и вовсе казались неподъемными. И все же лошадка брела.
Тащила.
И человек, который шел рядом, марая белизну поля цепочкой свежих следов, придерживался рукой за оглоблю.
Его я узнала сразу, пусть и был он облачен не в шелковый халат, а в косматый овечий тулуп. Правда он был подпоясан широким алым поясом, а лысую голову прикрывала высокая кунья шапка, лихо заломленная на левое ухо. Кейсо ступал легко, будто бы и не было сугробов. И лошадку, когда та останавливалась, тянул вперед.
- Эй, - завидев меня, Кейсо остановился. - Госпожа медведица, покажись.
Я вышла из тени.
Не к нему, но к тому, кто лежал на дровнях, укутанный в меховые одеяла.
Бежала?
Летела по снегу. А он, цепляясь за длинный мех моей шкуры, делал ее невыносимо тяжелой, словно тянул обратно, в лес.
- Помоги, - попросил Кейсо, отступая. И лошадка, вдохнув звериный мой запах, попятилась. И была остановлена твердой рукой. - Если можешь, помоги ему. Пожалуйста.
Как?
Я вглядывалась в такое родное лицо и кусала губы, пытаясь не расплакаться.
Кто сделал это?
И за что?
- Он сильный мальчик, - теплая рука Кейсо нашла мою ладонь. - Он выкарабкается. Нужно только помочь немного...
...его сердце стучало медленно, тяжело.
И запах крови, свежей и старой, пропитавшей повязки, дурманил.
Я сглотнула слюну.
- Нам некуда больше идти, - Кейсо пытался поймать мой взгляд. - У него столько врагов, что... добьют.
...и я не друг.
Я хийси-оборотень, нежить.
И солнце слепит мне глаза, а в голове одна-единственная мысль: Янгхаар Каапо все равно умирает. И смерть его мучительна. Разве не милосердно было бы отпустить его.
Я сумею убить быстро.
И сердце будет сладким... слаще меда...
- Нет, - сказала я себе.
А Кейсо только хмыкнул и, вцепившись в поводья, потянул лошадку назад. Она пятилась по собственному следу.
- Стой, - я понимала, что это правильно.
Они должны уйти.
Оба.
Слишком много ран. Крови. Искушение, преодолеть которое я не сумею... и однажды убью.
- Ты... - мне сложно смотреть в глаза человеку. - Ты не должен оставлять нас наедине.
Кейсо кивнул.
Понял?
Вряд ли. И я не знаю, как рассказать о том, что испытываю. Гнев. Жалость. Страх оттого, что Янгар умрет здесь, на поле, не дождавшись помощи. И ужас при мысли, что, помогая, сама убью его.
- Я слышу его сердце, - не удержавшись, я коснулась темных волос. - И помню вкус его крови. Мне... сложно. Если я пойму, что мне... слишком сложно, я уйду.
- Спасибо.
Пожалуйста.
В Горелой башне хватит места для всех.
- Медведица, - Кейсо повис на поводьях, удерживая лошадку, которая трясла головой и всхрапывала. - По нашему следу идут. И можно ли сделать что-то... чтобы не дошли?
Я кивнула: и делать ничего не понадобится. Горелая башня спрятана за заговоренными тропами. Кого бы ни послали по следу Янгара, он уйдет ни с чем.
При мысли об этом я испытала злую радость.
Тем вечером душа Янгхаара Каапо едва не покинула тело. Тем вечером я, глядя в безумные беспамятные глаза, умоляла бездну, в них живущую, дать Янгару сил. И та откликнулась.
- Ты... - он произнес лишь это слово.
- Я, - ответила я, наклоняясь так, чтобы коснуться израненных губ.
Я не стану брать его кровь.
Мне просто нужно знать, что Янгхаар Каапо будет жить.
Губы его были теплыми.
- Он был... забавным, да, - Кейсо сидел на корточках, с трудом удерживая собственное неповоротливое тело на весу. - Диким совершенно.
Перед каамом лежала груда еловых веток, которые он очищал от игл. Иглы складывал в высокую ступку, стенки которой уже позеленели от травяного сока.
Я ломала освобожденные от игл ветки. Позже они отправятся в стеклянный шар, на дно которого Кейсо нальет воды, сыпанет белых кристаллов, а затем, закопав шар в угли, будет сидеть всю ночь, поддерживая в очаге правильный жар. К утру в шаре останутся выплавленные ветки и желтая, тягучая, словно мед, жижа.
- Все думал, убить меня или не стоит.
- Зачем убить?
Кейсо добавит в жижу березового дегтя и синей глины, которой еще оставалось на дне холщового мешка, одного из многих, привезенных каамом.
- Просто так. У меня была лошадь, а у него не было.
- И это повод?
- Убивают и за меньшее, - он тщательно перемешает смесь, цвет которой сделается бурым, словно грязь. И вонять она будет грязью. А Кейсо, вооружившись костяной лопаточкой, будет размазывать жижу по ранам Янгара.
Только сначала повязки снять придется.
- А кроме лошади, сама считай: одеяло теплое, плащ, котелок, съестного немалый запас, - он перечислял спокойно, с улыбкой. - И монет при себе я имел.
- И ты позволял ему...
- Почему нет? Каждый сам выбирает свою дорогу.
Повязки приходилось размачивать, подолгу, и снимала я их осторожно, но ему все равно было больно. И Янгар выпадал из забытья. Он пытался отстраниться, отвести мои руки, не понимая, что собственные его закованы в колодки лубков. И шею вытягивал, хрипел.
А я старалась не поддаваться жалости.
Под повязками собирался гной.
