Сергей Чичин - Поход клюнутого
— Нет-нет, пусть берет, — Гилберт замахал руками. — Прузен, когда основал город, меч передал своему оруженосцу, который стал первым капитаном стражи, поскольку сам к тому времени потерял руку и сражаться им уж не мог. Меч знатный, холмари ковали, но нового хозяина так и не нашел… вот, кстати, нет ли на нем проклятия какого? За него пробовали было браться разные крепкие воины, но ни в чьих руках он не служил, как должно — то удар не доведется, то заденет не того, один бедолага даже ногу себе отсечь на финте удумал. Так что ржавеет уже много лет без дела, никто его не хватится, если не боишься проклятия — пользуйся на здоровье.
— Нас проклятиями не напугаешь, — Бинго ухмыльнулся, как показалось Торгриму — весьма зловеще.
— Ты б не заигрывался, — Торгрим поежился. — Мало мне от тебя одного неприятностей, еще и меч проклятый.
— Минус на минус чота полезное дает, — Бингхам вскинул меч над головой, — Нукося, попробуем.
И попробовал, да так, что сержанту и Торгриму только и осталось шарахнуться под стеночки и не вылезать. Рассекаемый воздух завыл, пыль из-под ног взвилась столбом, а солнце бросило на темное волнистое лезвие пару пробных бликов и от греха убралось восвояси, прикрывшись тучкой. Бинго лихо прокрутил пару восьмерок, серию парадов, ощутимо прочувствуя баланс меча, разразился несколькими неожиданно быстрыми ударами по воздуху и под конец весомо хватил один из тренировочных столбиков. Клинок врубился в дерево и в нем застрял, еле заметно вибрируя по всей длине.
— Сойдет, — заключил Бинго удовлетворенно. — Правда, я по соседнему столбику целился, но все равно ж попал куда-то?
— Да ты ж на ярд промахнулся!
— Подумаешь! Этот столб точно такой же. Так ли важно, куда целишься, если даже промахнувшись — все равно попадаешь?
— Вот только попробуй по мне попасть взамен вражины!
— Да расслабься, борода, — Бинго понизил голос и, развернув меч рукоятью вперед, сунул дварфу под нос позолоченное навершие. — Видишь яблоко? Оно пустое внутри, оттого легкое, какой-то щеголь его присобачил взамен железного двухфунтового, оттого клинок и косит на маневрах. Вот и все проклятие.
— Так скажи сержанту и отдай, взамен того чтобы спирать реликвию.
— Дудки! Подарено, теперь сам буду таскать, а яблоко новое ты мне присобачишь при оказии. Сержант, а больше от рыцаря ничего не осталось?
— Фамильный склеп на городском кладбище.
— Что внутри?
— Не знаю, внутри не бывал, и тебе не советую.
— Опять проклятие?
— Нет, уважение к покою усопших. Если Прузен чего и оставил, то не мне и не моей службе, а стало быть, распоряжаться боле ничем я не могу.
— А я вот могу, — похвастался было Бинго, но Торгрим спешно скроил извинительную мину и принялся его выталкивать в сторону коновязи. Этот ведь доведет до того, что даже совершенно дружественный сержант начнет смотреть исподлобья, а потом и опять пройти пригласит! Хорошо еще, Бинго не проболтался, что это по его милости полгорода прогорело, всю ночь тушить пришлось, а потом еще гонять мародеров, не замедливших воспользоваться ситуацией.
— У меня не забалует, — пообещал дварф сержанту, — Ты б рассказал нам, уважаемый Гилберт, далеко ли от ваших ворот до рухуджийского бордерленда?
— Загрустил, по-эльфски чесать начал, — подметил Бинго. — Да, ты б рассказал, сержант, а то еще добраться помог, на обоз какой пристроил, в дорогу пирожков напек…
— До окраин Рухуджи два дневных перегона. Гонцы королевской службы на отборных скакунах и за один добраться могут, но вам-то поспешать, как я вижу, не с руки.
— Я б с охотою поспешил, сержант, но не вижу возможности — на ослике трусить быстрее, чем он может, не получится, да и большая лошадь сильна отнюдь не скоростью. Да я и не усижу на этой отборной как-ее-там, даже если предложить моему зеленому приятелю ими разжиться. Слыхал я еще про транспортную магию, но после событий этой ночи здесь, мне кажется, нам ловить нечего. Может, есть какие еще предложения?
— Насчет скорости едва ли чем помогу, но в последние дни сильный восточный ветер, — сержант указал на полощущиеся флаги над фортом. — То есть вам попутный.
— Точно, вояка! — возрадовался Бинго. — Надуем дварфовы штаны и полетим на них, как тот гномский исследователь на воздушном шаре.
— Летите, ежели угодно. Но я-то про что? За воротами через пяток миль будет развилка, и правая дорога поведет на север, к Серебрянке. По ней постоянно суда ходят — что вниз, что наверх, так вот вам наверх по течению и надо — в аккурат к рухуджийской границе доставят. Слыхал я, от лишней охраны купцы не отказываются, ибо места там суровые.
— Наш борода воды боится, — наябедничал Бинго незамедлительно. — Правда, постоянно сей страх укрощает, макаясь мордой во всякую лужицу… кстати, тебе не повредит еще разок помыться, друже, больно от тебя разит.
— Твоими стараниями.
— Ну извини, впредь ты будешь с магами толковать, а я по злачным кварталам бегать, приключаться да экспу стричь.
— Чего стричь? Опять по-эльфийски?
— Нет-нет, это как раз чисто наше, гоблинское. «Прирастать пузом» значит.
— Ты скажи лучше, плавал ли на кораблях речных? Не выйдет ли впрямь преимущества в скорости?
— Корабли неспешны, к тому же против течения им пробиваться не всегда в радость. Но с другого конца ежели глянуть, они плывут круглый день, а еще им останавливаться не приходится — ни на обед, ни на подраться… все на плаву, попутно продвижению. Я б сказал, что идея хороша, аж неожиданно от хуманса при исполнении ее дождаться. А что, ты оборол свою робость всяких струй и готов тонуть?
— Тонуть я не готов, а вот плавать, ежели на пользу концессии — как-нибудь прикушу себе бороду. Благодарим тебя, сержант, за ценный совет, общее гостеприимство, славное пиво, замечательный меч и за то, что не посадил сразу в кутузку.
— И за синее небо, и за зеленую траву, и в особенности за правильный дом с красными фонарями, — Бинго мечтательно вздохнул. — О, а это никак нашего подрядчика Филиона волокут… да с каким видом — не иначе на смертную казнь нагрешил чем-то!
Посланный за щитом стражник и впрямь вернулся, таща за холку молодого художника. Вид Филион имел самый бледный, то ли с перепугу, то ли от бессонной ночи за трудами, ногами заплетался, ерошил волосы и бормотал что-то издалека неслышное.
— Час от часу не легче, — сержант выдвинулся на передний край. — Что там стряслось? У нас и так мародеров полные камеры!
— Этот вот паскудник покушался на рыцарскую честь и сотворил непотребное, даже и рассказывать совестно, — отрапортовал стражник и встряхнул художника. — Ну ты, давай-ка, покажи сержанту свою мазню!
