Диана Удовиченко - Скитальцы
— Ну что, начнем? — спросил Роману, взяв карты.
Сначала игра шла весело и довольно напряженно. Вор пока не мухлевал, чтобы мы не потеряли интерес. Хотя было ясно, что, как только он возьмется за нас всерьез, мы останемся без ломаного риттона. Половина экипажа Клешни уже прочувствовала на своей шкуре способности Лиса.
Единственное, что отвлекало нас от игры и вина, — бормотание близнецов. Оба брата стояли на коленях спиной к нам в углу кубрика и без конца молились. С каждой минутой их шепот раздражал нас все сильнее. Мы играли в карты — они шептали. Мы пили вино — они шептали. Матросы раскуривали трубки — они шептали. Мы пытались разговаривать на отвлеченные темы — они шептали. Шептали, шептали и шептали… Казалось, их молитвы пропитали даже воздух в кубрике. Возникало ощущение, что, если они замолчат, шепот продолжится сам по себе, обретет собственную жизнь. И мои дурные предчувствия под этим шепотом росли и распускались, словно листья под весенним дождем. Почему-то вспомнился юнга и его странное поведение. Могут ли люди ощущать нежить, как эльфы и орки? Почему бы нет?
— Кальмарьи кишки, когда вы уже заткнетесь, разорви вас гром?! — взревел один из матросов и швырнул кружку в близнецов.
Оловянная посудина врезалась в стену рядом с головой одного из братьев и упала на палубу. От неожиданности парни вздрогнули и на несколько мгновений перестали молиться. Я был благодарен своему соседу за неожиданную вспышку гнева. Секунды тишины позволили собраться с мыслями. Вскоре близнецы снова зашептали, но теперь их монотонные голоса почему-то уже не вызывали такого сокрушительного эффекта.
Разгневанный картежник хотел еще что-то добавить, но его перебил матрос, отдыхавший в мерно раскачивающемся гамаке:
— Фил, да оставь ты в покое этих крыс портовых, пусть себе пищат в углу.
Наш партнер по игре открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут же передумал и только сплюнул на палубу, показывая, как он относится к близнецам.
— Что-то не клеится сегодня игра, — сказал Лис, собирая карты в колоду.
— И правда, пойду свежим воздухом подышу, — ответил я, вставая.
Поднявшись на верхнюю палубу, я поискал взглядом юнгу. Паренька не оказалось на месте. Осмотревшись, я увидел, что он пытается перелезть через борт. Блоха двигался так, будто на нем были путы: он как-то очень неуклюже перекинул через борт одну ногу и старался подтянуться. Не задумываясь я ринулся к мальчишке, схватил его и поставил на палубу. Глаза юнги были так же пусты, как и час назад. Промычав что-то нечленораздельное, он слабо попытался вырваться из моих рук. Я встряхнул его, что было сил. Но это не помогло, парень снова так же вяло попытался добраться до борта. Тогда я влепил юнге звонкую пощечину.
— А… Что… Где… — забормотал мальчишка.
Постепенно к Блохе возвращалось сознание, будто его только что вырвали из глубокого сна.
— Ты зачем через борт пытался перелезть? — спросил я.
— Какой борт?.. Я палубу драил. Вот швабра и ведро… — пробормотал он и протянул руки, показывая мне, что не врет. — А… А где они?
Юнга изумленно уставился на свои ладони, только сейчас поняв, что в руках у него ничего нет.
Я еще раз бегло осмотрел его. Мальчишка полностью пришел в себя, только выглядел слегка потерянным. Постаравшись говорить как можно дружелюбнее, чтобы не вспугнуть паренька, я спросил:
— Так что происходит? Что ты видел, Блоха?
— Да не знаю я, о чем вы, дяденька эльф! — воскликнул юнга. — Я палубу драил! Пустите, мне работать надо. А то боцман накажет!
Задерживать его я не мог. В конце концов, я не хозяин на этом корабле и командовать людьми не имел права.
— Ладно, забудь. Ступай работать.
Парнишку не пришлось долго уговаривать. Как только я его отпустил, Блоху будто ветром сдуло.
Я же облокотился о борт в том месте, где юнга пытался его перелезть, и стал наблюдать за океаном. Море было поразительно спокойным, почти гладким, шелковистым. Ветер дул очень слабый, из-за этого корабль еле полз. Если бы такое продолжилось и дальше, наше путешествие рисковало сильно затянуться. И это ощущение чего-то нехорошего, а тут еще странное поведение юнги…
— Господин эльф, — раздалось рядом со мной.
Я даже вздрогнул от неожиданности. Так увлекся разглядыванием морской глади, что даже не заметил, как ко мне подошли. Это был матрос, который отдыхал в гамаке, когда мы играли в карты. Кажется, остальные звали его Дрыхач. Он очень любил поспать и использовал для этого каждую свободную минуту.
— Вот вы же маг? — задал он вопрос в лоб.
Я даже слегка опешил и осторожно ответил:
— В общем-то, да.
— Значит, должны знать, как плохой сон отвести, — отрубил матрос.
В этом он ошибался. На сознание разумных существ могут влиять только шаманы или опытные маги жизни, если у них под рукой есть сильный природный дух. Возможно, что-то еще умеют и продавшиеся, но об этом мне ничего не было известно.
— Можешь рассказать сон, который тебя мучает? — Мне стало мортовски интересно, что же такое хочет прогнать этот матрос.
Человек поежился, будто неожиданно похолодало. Было заметно, что воспоминания ему неприятны.
— Ну… В общем… — замялся Дрыхач, но взял себя в руки и ответил: — Туман мне снится.
Его ответ не произвел на меня впечатления. Подумаешь, туман… Странно, что ему захотелось отогнать такой безобидный сон.
— И что такого особенного в тумане?
— Так он не обычный туман, господин эльф. В моем сне вокруг нет ничего, кроме тумана. Очень густой, вытянешь руку — и ее уже не видно. И он… — матрос замялся, подбирая слово, — он… его как бы можно потрогать, я его кожей чую — мокрый, холодный… И тяжелый, словно давит на плечи. Я знаю, что нахожусь на мортовом корабле, под ногами палуба. Пытаюсь кричать, позвать кого-нибудь из наших. Зову, зову… но гадский туман глушит все звуки.
А потом… потом я слышу голос. Сначала тихо, но потом все громче и громче. Он только в моей голове, голос этот — уж не знаю, как такое может быть. И такая меня жуть берет! Потому что это не живое существо говорит, нет, господин эльф. Никто не может так говорить. Но голос в моей голове зовет меня, хоть я и не могу разобрать слов. Это другой язык, которого я не знаю. А может, и не говорит он вовсе… Но я не хочу идти к нему, мне страшно. Я застываю на месте, как статуй какой-то. Пошевелиться не могу.
И тогда появляются они. Я их не вижу, но чую: не один я в тумане этом. Меня кто-то окружает. Не знаю кто, но не люди — твари. Да, это лучшее название для них. Сердце бьется, аж из груди выскакивает. Я пытаюсь бежать. Но сколько бы ни бежал, сколько бы ни старался, а не сдвигаюсь даже на шаг! А они все приближаются ко мне. И голос в голове с каждой секундой все громче зовет. И когда чувствую, что одна из тварей сейчас прикоснется ко мне, я просыпаюсь.
