Михаил Кликин - Три легенды
– Вот и у меня тоже… не сложилось….
– Был у меня хороший человек. Мне с ним так хорошо было… – Мира отложила ложку и задумалась, облокотившись на стол.
– И что же? – с интересом спросила ведьма.
– Ушел к другой. Вот тогда я окончательно и решила бросить Город.
– Не жалеешь?
– Его?
– Что ушла.
– Нет. Не жалею. Здесь хорошо.
– А его вспоминаешь?
– Уже нет. Раньше вспоминала. Злилась. А теперь… – она махнула рукой.
– И так больше никого и не нашла.
– Не нашла… Да и не искала особенно. А сейчас уж и подавно, годы не те.
– Какие твои годы, – улыбнулась ведьма. – Тебе еще рожать и рожать.
– Ну, не знаю. Как судьба распорядится.
– Судьба в этих делах плохой помощник. Давай я тебе поворожу.
– Нет, не надо, – Мира замотала головой.
– Почему?
– Боюсь я, – она извиняюще улыбнулась, немного отдвинулась от стола, от ведьмы и повторила: – Боюсь.
– Глупая! Чего же тут бояться?
– Нет, не надо. Пожалуйста.
– Как скажешь, хозяйка… А может тебя приворотной травки дать? И наговор нашептать?
– Нет, нет. Ни к чему мне это.
– Ну, ни к чему, так ни к чему…
Ведьма, наклонив тарелку к себе, дохлебала бульон. Мира из глянянного горшка черпаком выловила кириное крылышко и отдала гостье. Второе крылышко положила в свою миску.
– Ходила, спрашивала, пока ты спала, – сказала Мира, когда ведьма принялась объедать мясо с косточки. – Никто ничего не знает. Сейчас опять пойду, еще не у всех побывала… А он далеко, Змеиный ручей этот?
Ведьма пожала плечами.
– У нас ведь люди далеко не ездят, – сказала Мира. – Живем своей землей, ничего нам не надо. А если что-то и потребуется, то в соседнем селе на базаре все можно купить.
– Далеко село-то?
– Далеко. Два дня пути, если пешком и напрямик.
– Ну, это совсем рядом. А деревни поближе есть?
– Есть. Вон прямо по дороге, если сейчас выйти, то к вечеру первая и будет.
– Одна у вас здесь дорога?
– Одна.
– И вот еще что… – ведьма глянула в окно. Около дома Миры, возле самого крыльца, возникала из ниоткуда тоненькая тропка. Уже через два дома она набиралась сил и превращалась в утоптанную дорогу, уходящую в бурую степь, точно на юго-запад. Кто знает, может Вигор был здесь?..
– Да? – напомнила о себе Мира. Ведьма перевела взгляд на нее.
– Ты поспрашивай так же, не проходил ли через вашу деревню старый колдун. Лет десять назад. Или даже больше.
– Хорошо. Спрошу. Только ведь давно это было, вспомнят ли?
– Должны. Он такой… видный… Старый, однорукий, лысый колдун с большими ушами…
– И железными кольцами в них, – подхватила Мира.
– Ты его видела? – встрепенулась ведьма, отложила наполовину обглоданное куриное крылышко.
– Да. Давно.
– Где?
– Он жил в деревне на холме. В лесу. Там и другие старики были. Я помню, одного звали Урс. А остальные…
– Дварф, Би, Кречет, Ланс. И Вигор. Колдуна зовут Вигор. Я ищу его.
– Он жив? Так может он и сейчас там?
– Нет. Я оттуда иду. Сейчас в деревне никого… – ведьма запнулась, вспомнив домового, – никого не осталось. Вигор ушел.
– Я с трудом его вспоминаю. Это было так давно… – Глаза Миры затуманились. – Уже почти ничего не помню, все так смутно… Я была не в себе, бежала, до смерти напуганная, усталая… Ночь. Дождь. Наткнулась на дом, долго стучала, теряя силы… Потом я уже в комнате. Урс с мечом. Огромная собака… Утром они меня накормили, Урс и остальные старики, а когда я уходила, дали плащ. Помню, я звала их с собой, но они остались… Значит ты ищешь колдуна?
– Да. Всю свою жизнь.
– Зачем?
– Он убил мою дочь.
В комнате стало тихо. Они долго смотрели друг на друга, потом Мира негромко сказала:
– Извини.
– Ничего, – ведьма криво усмехнулась, – я привыкла.
Они еще помолчали.
– Сколько ей было? – спросила Мира.
– Не исполнилось и десяти.
– Совсем маленькая.
– Да.
Мира встала, собрала со стола посуду, унесла на кухню.
– Помочь? – крикнула ведьма ей вслед.
– Не надо.
– Я не могу бездельничать.
– Тогда покорми кур. Зерно на дворе в ящике, вареная картошка в печи, черствый хлеб в мешочке за печью. Картошку поруби, хлеб размочи, все смешай. Корыто в курятнике. А я сама пойду по домам, спрашивать про ручей.
– И про колдуна.
– И про колдуна… – согласилась Мира. И уже стоя в дверях, добавила: – Знаешь, а он мне не показался страшным. Совсем наоборот. Он был словно старый добрый волшебник, усталый и печальный. Подавленный. Чем-то озабоченный…
Плачущий, – послышалось ведьме, и опять ей захотелось заткнуть уши, как тогда, когда она разговаривала с домовым. Но на этот раз она сдержалась, только скрипнула зубами и повторила едва слышно, повторила для себя, не для Миры:
– Он. Убил. Тауру…
Мира вернулась через пару часов. Ведьма сидела на лавке и бездумно глядела в окно.
Уже вечерело – дни стали совсем короткие. Длинные тени протянулись от оголившихся деревьев к домам, легли на бревенчатые стены, на скаты низких крыш.
На дороге посреди деревни ватага ребятишек гонялась за черной дворняжкой. Потрепанная грязная собачонка затравлено огрызалась, припадала к земле, скулила и все пыталась вырваться из окружения, спрятаться где-нибудь. Ей не нравилась такая игра. Зато сорванцы веселились вовсю, визжали, размахивали деревянными мечами и игрушечными палицами…
– Никто ничего не знает про Змеиный ручей. И колдуна никто не видел, – отчиталась Мира.
– Что ж, так и должно быть, – задумчиво отозвалась ведьма, – иначе все было бы слишком просто…
Мира села рядом, отодвинула горшок с цветком, тоже облокотилась на подоконник.
– Что ты с ним сделаешь, когда догонишь?
– Догоню ли?.. – сама у себя спросила ведьма. – Иногда мне кажется, что колдун не существует. Что он просто тень, призрак моей памяти… Оправдание моего существования… – она пробормотала еще что-то неразборчивое, сделала неопределенный жест и замолчала надолго, ушла в себя.
– И все же, что ты сделаешь, если догонишь его? – переспросила Мира.
– Что? – ведьма не расслышала вопрос.
– Что ты хочешь с ним сделать? Убить?
– Не знаю. Наверное, нет… Я лишь посмотрю на него и коснусь ладонью. А что из этого выйдет, я не могу знать. Знаю только, что колдун сделается Проклятым… Нельзя предугадать, как подействует проклятие. Быть может, Проклятый потеряет разум, а может начнет заживо гнить. Или же он станет видеть души убитых им людей, и будет переживать их мучения… Я не знаю…
Ведьма говорила как-то безразлично, отстраненно, а Мире вдруг показалось, что в комнате сгустилась тьма и стало нестерпимо холодно.
– Как страшно… – негромко пробормотала она и вздрогнула, услышав собственный голос.
