Михаил Кликин - Три легенды
– Ну, что ты там? Померла?
Ведьма стала медленно клониться вперед. Краем сознания она понимала, что падает, и ничего не могла поделать.
– Я сплю, – сказала она, но слова заглохли еще в гортани. – Сплю, – повторила она мысленно и мешком повалилась на траву.
Очнулась она в доме. Открыла глаза и увидела низкий закопченый потолок. Он колыхался, таял, расплывался.
Все тело ныло: каждая мышца, каждое сухожилие. Пошевелиться было невозможно.
– Сколько прошло времени? – спросила она в пустоту. – Я давно здесь?
Ей никто не ответил. И ведьма вновь впала в забытье.
Ее разбудил стук.
– Хозяин? – негромко позвала она, вообразив, что это домовой гремит посудой на кухне.
Стук прекратился.
– Проснулась? – спросил заботливый женский голос. – Есть будешь?
– Буду, – отозвалась ведьма, все еще не совсем понимая, где находится.
– Сейчас…
Было тепло, мягко и сухо. Сладко пахло топленым молоком и свежим ржаным хлебом. Потрескивал огонь в печи. Где-то на улице драли глотки петухи, изредка лениво тявкали собаки.
Ведьма нежилась. Ей казалось, что она сейчас спит, что ей все сниться, а стоит только открыть глаза, как сон кончится. И снова возникнет лес, безграничный, холодный, сырой. Зверь, идущий по пятам…
Волк!
Она разом вспомнила все. Перепаханное поле. Схватку с волком. Деревенские дома. Изгороди. Окно. Горшок с цветущей геранью…
Она отбросила в сторону одеяло, села в кровати, осмотрелась.
Широкая светлая комната, низкий потолок. У противоположной стены еще одна кровать: аккуратно заправлена, застелена цветастым покрывалом, взбитые подушки сложены ровной горкой. Возле входной двери – большой шкаф. Рядом вешалка. На полу тряпичные дорожки. Дощатая перегородка, за ней виден угол кухни – дышащая жаром печь, умывальник над бадьей, полки, скамья… На всех подоконниках цветы: герань, мокрец, столетник. Сами окна наполовину задернуты чистыми льняными занавесками. А за занавесками, за окнами – утро…
– Сколько я здесь?
– Третий день, – отозвалась женщина из-за перегородки.
– Я… спала?
– Как убитая.
– Все время?
– Пару раз просыпалась, – женщина вышла с кухни, вынесла на деревянном подносе кружку с молоком и большой ломоть хлеба, щедро намазанный янтарным медом, – но все равно ничего не понимала. Бормотала невесть что… Я уж было подумала, ты никогда в себя не придешь. Не оправишься… – Она поставила поднос на кровать, сказала: – Ешь.
Ведьма взяла хлеб, поднесла к лицу, вдохнула аромат. Улыбнулась.
– Как тебя зовут, хозяйка?
– Мира.
– Хорошее имя.
– А тебя?
– Меня?.. Ну… Я привыкла обходиться без имени.
– Но должна же я к тебе как-то обращаться.
– Зови меня Мамой.
– Мамой? – женщина покачала головой. – Нет. Лучше я буду звать тебя Странницей.
– А чем плоха Мама?
– Моя мама умерла.
Ведьма промолчала, не зная, что сказать. Принялась за еду.
Молоко было горячее и сладкое. Сверху плавала коричневая пенка.
– Вкусно!.. – сказала она, когда кружка опустела и хлеб был съеден до последней крошки. – Я не Странница. Зови меня ведьмой.
Женщина вздрогнула. Глянула искоса. Взяла поднос. Унесла его на кухню, спряталась за перегородкой.
– Не бойся меня, – сказала ведьма. – Я не сделаю тебе ничего плохого и скоро уйду.
Женщина на кухне гремела посудой.
– Не буду задерживаться… Я уйду сегодня. Сейчас же, – ведьма спустила ноги на пол. – Где моя одежда?
– Я хотела ее выстирать, но там было так много всего… – Мира вышла из-за перегородки, прислонилась к теплому боку печи, вытирая руки полотенцем.
– Ты ничего не трогала? – встревожилась ведьма.
– Нет. Подумала, что лучше пусть все останется на месте.
– Правильно.
– А ты настоящая ведьма? – осторожно справилась хозяйка.
– Настоящая?.. – переспросила ведьма и пожала плечами, не зная, что на это ответить. – Обычная…
– В соседней деревне тоже есть знахарка. Одна-единственная на всю округу – потому к ней лечиться отовсюду идут. Но только она обижается, когда ее ведьмой называют.
– Я не обижусь. Принеси мою одежду.
– Да, конечно. Сейчас.
Мира повесила полотенце на гвоздик, вбитый в стену, и вышла в сени. Через минуту она вернулась с ворохом одежды в руках.
– Тяжело. Как ты это носишь?.. – сказала она, положив тряпки на кровать.
– Привыкла.
Ведьма долго перебирала одежду, тщательно проверяя карманы: не выпало ли что, не пропало ли? Потом встала – ее мотнуло в сторону, – и начала одеваться. Мира наблюдала за ней.
– Ты устала, – констатировала она. – Тебе надо отдохнуть. Издалека идешь?
– Да.
– Останься.
– Нет. Мне надо идти. Дальше будет легче.
– У тебя есть еда?
– Нет.
– А деньги?
– У меня никогда не было денег. И не будет. Они мне не нужны.
– Но что ты будешь есть?
– Я ведьма.
– Ведьмы не едят?
Вопрос остался без ответа.
Ведьма оделась и спросила:
– Ты слышала что-нибудь о Змеином ручье?
– Нет… – ответила Мира, выдержала паузу и неуверенно добавила: – Не знаю. Не помню. Вроде бы, нет… Ты идешь туда?
– Да. Может быть, кто-нибудь знает что-то?
– Если хочешь, я поспрашиваю в деревне.
Ведьма на мгновение задумалась. Уточнила:
– Сколько времени на это уйдет?
– Точно не могу сказать. Постараюсь обойти всех сегодня. Если не успею к кому-то, то спрошу завтра… Оставайся…
– Ну, не знаю… – ведьма колебалась.
– Я только что хлеб испекла. Вечером пироги будут.
– Ты одна живешь?
– Да… Одна. Уже давно…
– С чем пироги?
– С грибами.
– Ну… хорошо… – ведьма сдалась. – Я задержусь на один день. До завтра.
– Принести еще молока? – спросила Мира и тихонько улыбнулась, довольная своей маленькой победой.
– Неси! – согласилась ведьма. – И хлеба с медом тоже… А потом я еще подремлю. Устала.
– Давно ты одна? – спросила ведьма за обедом.
– Давно, – ответила Мира. – Я еще была совсем девчонкой, когда моих родителей не стало.
– Что с ними случилось?
– Их убили…
– Понимаю… Извини…
– Ничего. Я привыкла.
Они неторопливо хлебали наваристый куриный бульон и открыто с приязнью разглядывали друг друга.
– Я ведь не местная, – сказала Мира. – Моя деревня была далеко отсюда. А после смерти моих родителей я какое-то время жила в Городе. Но там мне не понравилось.
– Почему?
– Не знаю, – Мира пожала плечами. – Шумно. Грязно. Каменные дома. Людей много. Все это постоянно давит, мешает как-то… У меня там голова часто болела. Вот и ушла снова в деревню. Хотя и работа была, и жилье.
– А муж?
Мира вздохнула.
– Не сложилось как-то.
