Кристин Фихан - Темный демон
– Тебе оно нравится, я права? – Наталья спросила, не открывая глаз. Ей нравилось заполонившее ее ощущение, как будто плывешь на волнах, пока Викирнофф с ленивой тщательностью изучал ее. Что-то за этой медлительной чувственностью крылось, в отличие от недавнего жесткого голода.
– Очень сильно, – он уткнулся носом и поцеловал колечко, затем продолжил путешествие вниз к рыжему треугольнику, – Мне нравится твое тело, Наталья, такое красивое соотношение мягкого и твердого, а также изгибов, – Он зарылся пальцами во влажное тепло, – В основном, я обожаю то, как ты реагируешь на меня. У меня было очень много лет, чтобы вообразить, как это будет. Я научился, как нужно угождать женщинам, чтобы быть готовым. Хотел узнать каждый способ, как доставить удовольствие, когда суженая сможет мне вернуть наслаждение. Но фантазии не смогли подготовить меня к реальности.
Наталья слегка приподняла ресницы, чтобы взглянуть, как он опустил голову между ее бедер. Ощущала каждую эмоцию, но оказалась не готовой к проглаживанию и ласкам языка, который находил каждый изнывающий уголок и исцелял. Не оказалась готова к вспышке жара, пронесшегося внутри, разлетаясь резкой нуждой. Она вцепилась в покрывало, приподняв бедра, с жадностью встречая его ненасытный рот.
– Я думала, ты укладываешь меня поспать, – Наталья дотянулась до его волос, пытаясь найти якорь, пока тело, казалось, готова поглотить пучина.
– Я передумал. Не двигайся, Наталья. Просто лежи и не двигайся.
– Это невозможно.
Мгновенно ее руки оказались поднятые над головой, она не могла увидеть, как он это сделал, но лежала вытянувшись на покрывале. Он приподнял ее бедра, подсунув под них подушки, создав для нее больше комфорта, прежде чем вернулся к прежнему занятию. Его рот, зубы, язык казалось, были везде, руки притягивали требовательно, и он играл с ней, пока она не взмолилась о пощаде. Он снова и снова подводил ее к краю, но никогда не позволял рухнуть в бездну.
Наталья могла ощущать жар его каменной эрекции у бедра. Он полагал, что, сделав ее беспомощной, сможет мучить, доводя до грани безумия, но у нее имелись другие идеи. Сознательно объединив их разумы воедино, разделив свое неуемное вожделение и темную острую необходимость в освобождении. В голове Наталья создала образ, как он возвышается над ней, а она стоит на коленях и обхватывает ртом его член, гладит, сосет, доводя до такого же сумасшедшего исступления. В это время она сознательно слегка потерлась о его самое чувствительное место и услышала его тихий стон. Плоть зазывно ответила, отвердев и увеличившись еще больше от стремления и нужды. Он мог воображать, что доминирует, а она будет покорной, но она была такой же яростной и страстной, как любая тигрица, и способна не хуже его управлять разумом.
Викирнофф стал поцелуями прокладывать дорожку вверх по ее телу, потерся лицом о нежную кожу, не способный заполучить еще больше своей женщины. Он любил чувствовать ее: единение атласа, шелка, огня и пламени. Свет от свечей играл причудливый любовный танец на ее теле, искушая сильней, а в сознании возник эротический образ: он возвышается над ней, между коленями пышные груди, а Наталья настолько плотно прижата к нему, что он каждой частичкой ощущает ее.
Она дразнит член, отнимая дыхание, лаская языком головку и щель, словно облизывает мороженное. Вожделение поднялось до уровня неутолимого голода.
Она выглядела беспомощной, вытянутая на покрывале под ним, руки по-прежнему над головой, глаза поблескивают, подобно драгоценным камням, но в Натальи нет ничего беспомощного.
Викирнофф обхватив ее голову руками. Губы скользнули по нему, опалив влажным жаром рта, от которого перехватывало дыхание, а сердце гулко колотилось в груди.
Ее рот чудесен, тугой, скользкий и горячее самого адского пламени. Он потерял себя в смеси похоти, силы и простого чувственного желания. Викирнофф понимал, что она нарочно разжигает его вожделение, отнимая у него весь его самоконтроль. Карпатец наблюдал, как она работает ротиком и видел язвительный смех в глазах, чувствовал, Наталья жаждет подарить ему такое же наслаждение, какое он подарил ей.
Их связала судьба, но она была гораздо больше этого. Эту женщину, которую невозможно приручить полностью завладела его сердцем. Викирнофф не мог представить никого другого, способного удовлетворить его, заставить смеяться, сводить с ума от страсти, несмотря на правоту. Он ощущал первоначальное сопротивление ее тела, словно она была не готова. Но затем Карпатец ворвался внутрь, и она обхватила его именно так, как он жаждал.
Викирнофф шептал ей что-то на своем языке, не в силах по-другому выразить глубину связи и свою верность. Он занимался с ней любовью сначала медленно, наблюдая за ее нарастающим удовольствием, ощущая, как нежная плоть сжимает член. Мужчина стал двигаться быстрей и глубже, сохраняя их связь навечно. В ее глазах стояли слезы, когда мощная кульминация проносилась по их телам, заставив с жадностью глотать воздух в попытках замедлить бешено грохочущие сердца. Они были обессиленные от усталости и изнеможения. Викирнофф скатился с нее, поцеловал в шею и притянул в объятия.
– Уже почти рассвет. Мы должны поспать.
Наталья пыталась найти способ заговорить. Легкие горели от нехватки воздуха, а тело еще покалывало от удовольствия.
– Разве ты не должен спать под землей? Нет? Я буду отдыхать здесь наверху и защищу от всех гремлинов, – настаивала она. – Единственно, о чем тебе стоит поволноваться, это о короле троллей.
– Я создал замысловатую защиту. Даже твоему пресловутому королю троллей придется задержаться, распутывая их, и тогда я проснусь. Здесь мы будем в безопасности.
Наталья положила голову ему на плечо.
– Я, правда, не возражаю, если тебе необходимо уйти под землю, Викирнофф. Я смогу с этим справится.
Викирнофф обнял ее.
– Я предпочитаю спать здесь, рядом с тобой, – сказал он. – Мне нравится обнимать тебя. Если ты проснешься, а я буду выглядеть мертвым...
– Знаю, правда, – перебила она. – На самом деле, ты спишь. Прекрати себе льстить, я замечательно справлюсь сама.
– Без меня ты попадешь в беду.
– Каждое утро, вымотавшись достаточно, чтобы уснуть после ночного просмотра телека, я тянулась к детским воспоминаниям с моим братом Рэзваном. Я делала это на протяжении многих лет. Это был единственный способ, который помогал мне не чувствовать себя одинокой, словно у меня с кем-то связь и есть семья. Это впервые за многие годы, когда я понимаю, что нет необходимости бередить память.
– У тебя и правда есть связь, – ответил он. Викирнофф прижался поцелуем к ее затылку, – Ты принадлежишь мне, благодаря тем связующим словам, что тебе пришлись не по вкусу.
