Юрий Самусь - Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного
И вот теперь он стоял перед дверью, не в силах побороть подлый свой страх. Он понимал, что чудища, за которыми охотится группа Филатова, не совсем материальны. Но сгустки энергетики, принимающие любой облик, причем, почему-то чаще всего мерзкий, сразу же вызвали у Сереги отвращение. К тому же, как объяснил Алексей, физическое соприкосновение с ними могло кончится, если и не болевым шоком, то существенной встряской для всего организма.
Понятное дело, Серегу такая перспектива не прельщала. Ему хотелось немного встряхнуться, а не валяться в палате с ожогами или еще какой-нибудь дрянью.
Так он и стоял возле иконостаса минут пять, не решаясь сделать решающий шаг и успокаивая себя тем, что если бы он понадобился, то Алексей давно бы уже позвал. Но со стороны алтаря не доносилось ни звука. И с каждой убегающей в небытие секундой Сереге становилось все хуже и хуже.
Вконец разыгравшееся воображение принялось рисовать картины одна ужасней другой. Бубенцов чувствовал, что еще секунда – и он бросится вон из церквушки. И в то же время он понимал, что ни за что не сделает этого, потому что кроме страха существует еще более сильное чувство – стыд. Стоило только представить улыбочку Людочки Виноградовой, снисходительный взгляд Алексея, строгие, заботливые глаза Игоря Станиславовича, и готовые сорваться в бег ноги опутывались невидимыми цепями чувства собственного достоинства. Ни вперед, ни назад, как ему ни хотелось, Серега сдвинуться не мог. Но зато это ни в коей мере не мешало ему поминать нелестными словами и себя и дурацкое свое положение.
Впрочем, любая пытка когда-нибудь заканчивается. Эту непреложную истину знали даже отцы-инквизиторы.
– Сережа, дуй сюда! – словно глас ангела донесся до ушей Бубенцова из-за иконостаса.
Ангелу повторять дважды не пришлось. Как пушечное ядро, Серега ворвался в распахнутую дверь и сразу увидел Алексея, зачем-то ковырявшего ножом каменную стену.
– Ну-ка, проверь, что тут у нас?
Серега поднял индикатор и тихонько ойкнул.
– Ты чего? – глянул на него через плечо Никулин.
– З-зашкалило, – заикаясь, пролепетал литератор.
– Прекрасненько, – ухмыльнулся Алексей, вновь отворачиваясь к стене. – Выходит, мы на верном пути.
Раздался противный скрежет металла по булыжнику, и Серега увидел, что один из камней имеет с трех сторон глубокие прорези, а с четвертой Алексей как раз пытается удалить со стыка тонкий слой штукатурки.
– Мальчики! Где вы?
Громкое эхо заставило Серегу вздрогнуть.
– Здесь! – отозвался Алексей, и через несколько секунд Людмила появилась рядом с ними.
– Ну, чего вы так долго? – спросила она. – Игорь Станиславович уже купол очистил и часовенку. Богоугодник руки лезет ему целовать, мешает аппаратуру свертывания подготовить. В общем, он меня за вами послал, торопит.
– Передай, что мы уже возвращаемся, – не отрываясь от дела, сказал Алексей.
– Угу, – кивнул Люда и с интересом спросила, – а что ты там долбишь?
– Уже продолбил.
Алексей отколол последний кусок штукатурки, засунул нож в карман и кончиками пальцев ухватился за края камня.
– Думаешь, получится вытащить? – спросил Бубенцов.
– А ты погляди щели какие. Он в кладку вложен без раствора. Почему, как ты думаешь?
– Клад? – восхитился Людмила.
– Вряд ли. Индикатор зашкалило, – возразил Серега.
Наконец, Алексей вытащил камень из стены и последним усилием скинул его на пол.
– Наш боголюб с ума не сойдет?
– Благодарить будет, – усмехнулся Никулин, вытаскивая фонарик и направляя луч света в образовавшуюся нишу.
Серега тоже с опаской заглянул внутрь и с огромным облегчением увидел в небольшой полости тайника всего-навсего книгу.
– И что там у нас такое? – произнес Алексей бережно вытягивая фолиант на свет божий.
Он сдул пыль и присвистнул:
– Ого! Печать Соломона.
Серега заглянул ему через плечо и увидел на кожаной обложке книги тисненую золотом шестиконечную звезду. Тут же вспомнилось, что на курсах выживания в экстремальных ситуациях, специально созданных для жителей Волопаевска, старый, дерганный преподаватель-экстрасенс говорил, что в древности такой знак считался магическим, обладающим довольно сильными волшебными свойствами. Правда, особо опасаться звезды Соломона не стоило – по истечении тысячелетий магическая сила сошла на нет. Опасаться надо нынешних магов и колдунов. Те со своими полупрофессиональными навыками такое могут наворотить, что никакая Академия наук не объяснит…
– Интересненько, – пробормотал Алексей, открывая книгу на первой странице. – Написано от руки. Хм… По-русски. Правда, по старому, с ятями и прочей требухой.
– Ты собрался открыть здесь читальный зал? – поинтересовалась Людмила.
– Пока нет, – фыркнул Алексей.
– Тогда пошли. Иначе твой шеф проглотит нас на ужин вместе с косточками.
И они гуськом направились к выходу из душной церквушки.
Через полчаса, загруженный под самую завязку аппаратурой, микроавтобус выбрался за церковные ворота и, вспугнув мирно дремавшую в огромной луже свинью, пополз по колдобинам центральной сельской улицы к выезду на шоссе.
Серега уселся на боковое сидение с удовольствием вытягивая ноги, насколько это позволяли ящики с оборудованием. Сегодня ему пришлось потоптаться изрядно, бегая за Алексеем. А тому, похоже, хоть бы хны.
– Кстати, – сказал Филатов, – у меня к вам, ребятки, просьба. Не поможете ли нам еще выгрузиться на складе. Оборудования много, а мы и так едва ли засветло в лабораторию приедем.
– А почему бы и нет, – сказал Никулин, надо так полагать, расписавшись и за Сергея.
Пришлось Бубенцову промолчать, хотя, честно говоря, не очень-то ему и хотелось таскать на своем горбу тяжеленное оборудование.
Алексей тем временем открыл книгу, найденную в тайнике и принялся ее изучать.
– И о чем пишут? – спросила Людмила.
– Вообще-то, я думал, что это будет что-то вроде «настольной книги» какого-нибудь местного колдуна или, на худой конец, алхимика. А это – дневник средней руки помещика, в прошлом веке обитавшего в этих краях.
– А зачем он тогда звезду Соломона на обложку присобачил? – спросил Филатов, не отрывая взгляда от дороги.
– Пока не знаю. За две минуты разве что-то поймешь?
Замолчали. Надолго. Серега принялся разглядывать несущееся навстречу шоссе с трассирующим следом дорожной разметки. Иногда он переводил взгляд то на массивную шею и затылок Игоря Станиславовича, сидевшего за рулем, то на поглощенного чтением Алексея, покуда не уснул от безделья и мерного покачивания автобуса.
До лаборатории, как и предсказывал Игорь Станиславович, добрались уже затемно. Покуда ждали кладовщика, перекусили тем, что брали с собой в дорогу. Благо, обедом (причем, весьма недурным) их потчевал деревенский батюшка. Потом минут десять ушло на выслушивание воплей Макарыча, который на собственном «москвиче» примчался на бывший птичник по вызову дежурного, и еще полчаса – на раскладывание оборудования по полочкам с соответствующими бирочками.
