Мария Версон - Белое Критши
- Мы пришли, как только узнали.
Звонко проговорила Амельера, возникая в пространстве между двумя пилящими друг друга взглядом женщинами. Мгновением позже, за её спиной возникли ещё три магистра нового круга, одетые кто как. Ранее утро плохо сказывалось на их внешнем виде, а Циавис, судя по слегка окосевшему взгляду, уже несколько дней не ложился спать.
Магистр стихии воды оцепенела по не вполне понятной причине. Её взгляд метался с королевы на Ору, зрачки расширились, и ей не сразу удалось набрать нужное количество воздуха, что бы сказать:
- Ваше Величество?! - И говоря это, она обращалась не к той, что носила риалроновую корону, а к Оре.
Стижиан, да и все, кто услышал это вопросительное восклицание и увидел, кому оно было адресовано, уставились на Амельеру. Повисла тишина, нарушенная смешками Беаты:
- Значит... Ора - Синента Дива?
- Синента Дива - это всего лишь имя нынешнего правителя. - Поправила её монахиня. - За этим именем может скрываться любая из носителей королевской крови.
- А вот об этом ты мне не говорила. - Амельера повернулась спиной к Оре и взглянула в красные глаза Синенты. - Ты говорила, что помимо тебя есть лишь один человек, могущий оказаться под короной! И это твоя мать! Млинес!
- Дрянь, ты растрепала ей! - Рявкнула королева, сжав кулаки.
- Значит... - Бетара встала рядом с магистром воды и взглянула на Лизу, задравшую подбородок выше некуда. - Можно наконец-то устроить этой особе взбучку?
Оба магистра повернулись к Оре, ожидая приказа. Её восхитило их доверие друг другу, и былые сомнения о той, кого теперь они назовут самозванкой, испарились. Оре сейчас не хватало Дримена, но мысли о нём она отбросила.
- Капитаны, взять их! - Рявкнула Синента твердо стоящим на ногах капитанам, которые не были задеты огненной вспышкой наследника Саваса. - Они предатели! Они укрывают изменников и демона! Взять их!
Никто из стражей не шевельнулся. Да, они боялись идти в бой против четырех молодых магистров, успевших прославиться своей силой, и да, их пугало одно только слово "демон". Но этот демон залечил их раны, в то время как королева позволила магу использовать огонь на собственных подчиненных. Они не атаковали ещё и потому, что в качестве противника перед ним выступили три монаха, носителей сияния, слуги Богини. И среди них был Стижиан Ветру.
Лиза не выдержала ноты напряжения и, не дожидаясь приказа, атаковала Ору. Золотая плита под их ногами затрещала и начала проседать: в воздух взмыли мириады песчинок, могущих похоронить монахиню заживо. Но песчинки тот час упали, и в воздухе возник запах едкого, пахнущего чем-то невероятно горьким, дыма. Лиза замерла, её глаза остекленели.
Мария тихо хмыкнула, в этом звуке слышалось разочарование. Мундштук, зажатый между зубами, источал тонкую струю синего дыма, тянущегося вперед, к Лизе.
- Ты преемница Иоко Сайло? - Зашипела Синента.
- Её дочь. Младшая. Вы с ней знакомы?
Она не успела получить ответ. Разъяренный Савас, с побелевшими от бешенства губами, крепко сжал кулаки и напряг все тело.
- Ему нужно время на подготовку. - Сказала Тантоа своим собратьям старшим инквизиторам, и все трое, не дожидаясь дополнительных указаний, растворились в воздухе.
Стижиан закрыл глаза и почувствовал несколько источников сияния. Сосуд Кира узнавался легко, Оры - и подавно (такого сгустка энергии, как её сосуд, не сыскать больше нигде), осталось ещё четыре, одна из них - Млинес, но та стояла неподвижно сбоку от королевы. Значит - трое, и один из них уже был на расстоянии вытянутой руки от Марии.
Циавис среагировал раньше, чем он. Смекалкой ли, или же он их почувствовал, но он встал перед Марией и нарисовал пальцем в воздухе круг: тот час повелительницу воздуха окружил пламенный купол.
Тантоа, словно игрушка, брошенная на пол, ударилась о пламенную стену, но осталась невредима. Этлаф подхватил её, не дав упасть, и, окруженный белым маревом сияния, распался на великое множество тонкий линий. Подобно тысяче змей, извиваясь, они вонзились в купол, прогрызая его словно тонкую бумагу.
Циавис сощурился и стал сужать купол. Когда энергия спрессовалась до нужной плотности, он прошел сквозь него, оставив Марию под защитой, и встретился лицом к лицу с Тантоа.
Она применила любимейший из своих приемов - режущий удар. Прямая ладонь пронзила плечо магистра огня и сломала ему ключицу, в его глазах потемнело. Рискуя быть убитым собственным пламенем, он превратил льющуюся из открывшейся раны кровь в живой огонь, вытолкнувший ладонь инквизитора из его плоти и оттолкнувшего её назад.
Боль и занятость не дали ему заметить, как белые линии, управляемые Этлафом, обвили его ноги и добрались до бедер. Сжимаясь, они ломали его кости и норовили проникнуть в тело, чтобы уничтожить магистра изнутри.
Он мог бы отбросить энергию Этлафа, превратив всю кровь своего тела в огонь, но это было бы самоубийством. Стараясь как можно быстрее придумать выход из положения, он не заметил, как пламя его плеча погасло, и рана закрылась, кости ног так же излечивались быстрее, чем инквизитор успевал их крошить.
Лухс держал кинжал над обнаженной рукой одного из капитанов, закрывшего глаза и сжимающего четырнадцатигранную звезду на своем плече. Капитан не был глуп, и он сразу понял, что этому демону для борьбы нужна кровь, и он предложил свою, готовый к тому, что её используют всю. Но Лухс бы не позволил этому случиться.
Поднявшись, сайлант метнул кинжал вперёд, к ногам Циависа, а между его разведенными руками в воздухе парил какой-то объем крови. Она была жидкой, но изменялась, превращаясь в подобие кристалла. Когда весь сгусток стал твердым, Лухс растопырил пальцы и кровавые лезвия подобно тысяче стрел устремились к тонким линиям, на которые распался Этлаф. Инквизитора, остающегося в столь нелепой, но эффективной форме, пригвоздило к плите словно тряпку.
Тантоа этого уже не видела: уверенная в физической защите своего тела, она проигнорировала идущего на неё сильнейшего монаха. Она слышала о Стижиане, все слышали, и была уверенна, что этот сопляк только и может, что бороться с нежитью. И каково же было её удивление, когда в паре метров от неё монах призвал не сферу сияния, вряд ли могущую нанести ей значительный урон, а сгусток изумрудного пламени.
Стижиан удивился тому, с какой легкостью ему удалось собрать энергию в один поток и направить её. Прежде, чтобы сделать нечто подобное, ему приходилось по несколько минут собираться с мыслями и копить частички энергии. Что-то изменилось в его отношениях с духом.
Мощный, пусть и не имеющий определенной формы, направленный сгусток пламени стремительно полетел в неготовую принять подобный удар Тантоа. Она чувствовала жар, исходящий от пламени, и, не доведя свою атаку против Циависа до конца, за мгновение до того, как сгусток должен был пронзить её, оттолкнулась от земли и взмыла в воздух.
