Мария Версон - Белое Критши
Обзор книги Мария Версон - Белое Критши
Летопись Третьего мира. ч. 3. Белое Критши
Мария Версон
История Тоурен.
Часть третья.
Забытое.
- Амит! Мальчик мой! - Амфитеа, даже дома продолжающая носить излюбленные ею короткие юбки, спорхнула с изогнутой лестницы и подбежала к сыну, бывшему тогда чуть ниже чем она. - Отнесите вещи в его комнату! - Скомандовала она прислуге совершенно другим, командным голосом, продолжая прижимать задыхающегося в её объятиях светловолосого мальчишку к своей груди.
- У меня вещей с собой толком нет, - недовольно забурчал Амит, избавившись от материнских объятий, и выхватил из рук молодого юноши небольшую сумку, - я и сам отнести могу.
- Ну-ну, солнышко моё, - мама погладила его по светлым волосам, и её лицо расплылось в полной нежности улыбке, - ты не в монастыре, ты дома. Вспоминай, каково это - быть отпрыском знатного рода.
Амфитеа кивнула юноше, встретившего Амита на вокзале, что тот может быть свободен. Сама же, она положила руку на плечо сыну и повела его на второй этаж. Будь её сынишка лет на пять постарше, он бы не постеснялся сказать матери, что людям благородных кровей, к коим относились и он, и она, не положено колесить по миру и принимать участие в опаснейших раскопках и исследованиях, без коих она жить не могла.
Они поднялись по изогнутой каменной лестнице, ведущей к коридору, вдоль которого располагались всего четыре комнаты. Две родительские спальни, одна из них практически представляла собой вторую библиотеку, одна близняшек и одна, самая маленькая, Амита.
Напоследок мама ещё раз растрепала его короткие волосы и закрыла за собой дверь, за которой виднелся освещенный теплыми солнечными лучами коридор.
Стянув с себя песочно-золотистую рясу, пока ещё двенадцатилетний, послушник решительно двинулся на встречу с тем единственным, по чему он действительно соскучился за прошедший учебный год. К просторной, наполненной горячей водой и пахнущей десятками разных мыл ванне.
Кончиками пальцев ног, Амит осторожно прикоснулся к обжигающей воде, и медленно, наслаждаясь этими мгновениями, погружался в горячую, полную маслами ванну.
Протыкая один за другим мыльные пузыри, плавающие то тут, то там, послушник монтерского монастыря прикусил нижнюю губу и с озлобленным недовольством вспомнил недавние события, связанные с его горячо нелюбимым новоиспеченным соседом по келье. Могущее появиться на лице юноши выражение блаженства растворилось в наполненных злобой строках воображения.
Стать монахом... полноправным монахом в неполные тринадцать лет. Не зря Амит невзлюбил его с первого же взгляда. Клятый избранник, из-за существования которого он был частью большинства. В Монтере нет вторых: ты или лучший, или рядовой.
Отпустив несчастную губу, мальчишка ушел с головой под горяченную воду и провел там несколько десятков секунд, прежде чем вынырнуть и понять, что он медленно варится в этой роскошной ванне.
Когда Амит спустился вниз, одетый не в рясу, а в достаточно удобную и чересчур дорогую домашнюю одежду, его семья уже собралась за обеденным столом. И только когда все они оказались у него перед глазами, он понял, как же сильно по ним соскучился.
Теплые чувства сгинули столь же быстро, как и зародились в нем. Отец, как и всегда, сидел во главе стола с поднесенной ко рту уже остывшей ложкой супа и, не отрывая глаз, читал какую-то книгу. Мама же, сложив ручки так, словно она ужинает не с семьей, а на приеме у самой королевы, пожевывала лист салата, хотя по её голодным глазам было видно, что она бы с удовольствием принялась за замеченные куриные грудки.
"Всегда два сантиметра, и можно будет менять диету. Надо купить Амиту новую одежду. И ещё бы отвезти близнецов к морю отдохнуть. Интересно, какое это вино на вкус, я такое ещё не пробовала" - примерно это услышал юный послушник, но, как и в прочие разы, скинул все на свое стремительно развивающееся воображением, упустив тот факт, что мама тут же потянулась к бокалу вина, стоящему по правую руку от неё.
"Навешать бы этой выскочке"
"Преподаватель по истории так меня любит, что мне не пришлось сдавать географию"
"Может скинуть ей на голову сгусток раскаленного масла? Не, она ж и помереть может"
"Надо бы выучить уже руны, а то я рискую пролететь с экзаменом"
Эти обрывки мыслей принадлежали близняшкам, но и это Амит не в первый раз отбрасывал, ссылаясь на фантазию.
Его старшие брат с сестрой, рожденные в один день и час с разницей минут в десять, сидели спиной к камину и лицом к двери, у которой стоял послушник. Они не поднимали на него глаза, только лишь перешептывались и хихикали, тыкая трезубыми вилками в тот или иной кусочек чего-то вкусного. Одним словом, вели себя как неразумные дети, объявившие кому-то бойкот. И этим кем-то был их младший братишка.
Виолекс и Уна неимоверно гордились тем, что они маги, первые маги в роду Лоури. Они показывали это всем своим видом, а так же, это подтверждало разбушевавшееся воображение Амита. Виолекс в свои шестнадцать уже познавал высший класс магии тверди и все бубнил о том, что к двадцати собирается стать никем иным, как магистром, в то время как его сестра Уна изучала ту же ступень, но магии огня, и тоже хотела получить звание магистра. Правда, её амбиции казались чуть более устрашающими, в сравнении с братом, так как она собиралась в будущем получить кресло Магистра Кипящей Крови - Каиля Саваса, известного своей силой, умом и ещё много чем.
Незаметно, серой мышкой, Амит прошел в обеденную и сел за край стола, подальше от всех, и, опустив глаза, принялся есть то, что подали, с ужасом понимая, что пища в Монтере ему нравится больше.
"Миленько, не правда ли?" - вот о чем перешептывались близняшки, их речь весьма четко отражалась в их мыслях, а эти слова принадлежали Виолексу - "он и наследства не получит, и таланта у него ни к чему нет"
"Ага. Там вон некоторые младше него становятся монахами, а он все копошится. Хорошо хоть по программе не отстает" - с удовольствием поддерживала разговор Уна.
"А откуда ты знаешь, что не отстает?"
"Мама говорила. Хотя ей он мог и соврать"
"Ну... в семье не без... ну ты знаешь"
"Да уж. Магом он не уродился, да и монах из него никудышный..."
Амит крепко сжал в руках вилку, и на ней остались вмятины от его пальцев. Он хотел было открыть рот и сказать, что монахом раньше него стал всего один человек, второй раз за историю монастыря, а потом добавить, что если он не лучший, то это не значит, что он худший из учеников Монтеры. Однако, юноша вовремя вспомнил что этот разговор - всего лишь плод его воображения, что возможно, его брат с сестрой говорят вовсе не о нем. Но умом мальчишка понимал, что даже если бы он и попытался высказать свои мысли, для него оставаться вторым - это провал и позор.
