Николай Романецкий - Утонувший в кладезе
Так, идут. Двое. Первый — волшебник, защищенный магическим барьером. Уже успели поставить, надо же! Меня, что ли, опасаются?.. Наверное, тюремный стражник. А кто второй?.. О Сварожичи, у второго ауры нет. Совсем! Неужели он?..
Скрипнула открываемая дверь.
— Не прощупывайте меня, чародей! Бесполезно!
О боги! Сам Кудесник пожаловал!..
Свет выключил Зрение, поднялся с постели:
— Простите, Кудесник, что не встречаю по этикету!
Остромир издал какой-то звук, похожий на негромкое овечье блеяние.
Засмеялся, что ли?.. Не может быть!.. А почему, собственно, не может? Кто вам сказал, брате, что в Колдовской Дружине вы один способны улыбаться?!
— Зажгите-ка нам, сударь надзиратель, светильню.
— Одну минутку, Кудесник. След включить газ.
Волшебник вышел, но почти сразу вернулся. Открыл кран, чиркнул спичкой.
Полумрак тут же умер, а ослепленный Свет зажмурился.
— Вы покудова свободны, сударь. Мы с чародеем немного побеседуем.
— Но, Кудесник… Я не могу оставить вас здесь одного. А вдруг чародей…
— Не беспокойтесь, сударь! Чародей на меня не нападет. Ведь так, Сморода?
Вопрос не требовал ответа, и потому Свет промолчал.
— Идите, идите, сударь… Можете запереть нас. Побуду-ка я полчасика в роли арестованного. — Остромир опять заблеял.
Свет приоткрыл глаза, вытер слезы.
— Плохо встречаете собственное начальство, брате…
Кудесник, покряхтывая, переложил Светов камзол на топчан, уверенно оседлал табуретку.
Глаза наконец привыкли.
— У себя на Торговой набережной я бы встретил вас с почетом, Кудесник…
— Сидите, сидите… Ведь вы в тюрьме!
Оказывается, он и шутить умеет, удивленно подумал Свет.
Кудесник смотрел на него пристально и с интересом, но как-то… отстраненно, что ли? Как будто знакомился с неким любопытным природным явлением…
— Вы уж, наверное, тут сто дум передумали… Не так ли?
— Передумал, — согласился Свет. — И не сто, а всю тысячу!
— Ну и до чего додумались?
— Решил, что меня арестовали не по ошибке.
— Верно…
— Но какие у вас основания обвинять меня в государственной измене?
Кудесник открыто улыбнулся, и Свет уже не удивился его улыбке.
— Обвиняю вас не я, чародей. Обвиняет вас ключградский принципал.
— Порей Ерга?!
— Он самый. И знаете, каковы его умозаключения?.. Он считает, что вы вовсе не чародей Сморода. Он считает, что вашим телом завладел варяжский альфар.
— Но это же невозможно! — Потрясенный Свет вскочил.
— Почему невозможно? — возразил Остромир. — Если принять эту версию, сразу становится понятно, по какой причине вражеский лазутчик посейчас не найден…
— Но я же вам все объяснил…
Кудесник хлопнул ладонью по столу:
— Объяснили, говорите?.. Объяснили да не все.
— Что вы имеете в виду?
— А вот говорят, будто к одному чародею стала заходить по ночам в кабинет служанка… Такое вы способны объяснить?
Проболталась-таки, подумал Свет. Впрочем, она ведь обязана отвечать на вопросы сыскников. Я сам велел, а моего подмигивания она не поняла… Ладно, будем выкручиваться полуправдой.
— Да, верно говорят… Я готовлю ее себе в секретарши, она пишет под диктовку, разбирается в моих делах.
— Извините, сударь, но никому из волшебников и в голову не придет брать к себе в секретарши девицу. Проще сразу сдаться супротивнику… Вы лжете, брате. Не забывайте, кто перед вами! Причем вы лжете мне уже давно, с тех самых пор, как из-под вашего носа удрала неизвестная паломница, труп которой нашли рядом с трупом щупача Бондаря. Так почему я должен верить вам, а не Порею Ерге?
Похоже, это была катастрофа… Свет оглянулся по сторонам, словно надеялся найти правдивое объяснение на каменных стенах.
— Ну хорошо, — сказал он. — Все очень просто. Я открыл заклинание, делающее корень волшебника пригодным для занятий любовью, и опробовал его на практике. Девице нравится, а для меня это справная разрядка. Вполне заменяет фехтовальные упражнения. Что в этом плохого?
— А почему вы не поделились открытием с братией? Оформили бы лицензию…
Свет пожал раменами:
— Мне и в голову не приходило, что кому-то может понравиться подобная замена фехтованию. А потому оная лицензия ничего бы не стоила.
— Вот-вот! — Кудесник поднял тонкий крючковатый палец. — Никому из членов Колдовской Дружины подобная замена не понравится. Опричь чародея Смороды. Но не это главное… Главное в том, что никому из членов Колдовской Дружины и в голову бы не пришло работать над подобным заклятьем!
А я над ним и не работал, чуть было не ляпнул Свет. Но сдержался. Слишком многое пришлось бы объяснять после такого ответа! И еще больше спрашивать! Ибо молчание будет хуже лжи..
— Главное, — продолжал Кудесник, — причина, в силу которой именно вам пришло в голову разработать подобное заклятье…
— Не знаю, Кудесник.
— Зато я знаю! И эта причина мне очень не нравится. И обвинение, выдвинутое против вас Пореем Ергой, недалеко от истины. Вы — действительно угрожаете безопасности Великого княжества Словенского!
— Но в чем моя вина?
— На этот вопрос я не отвечу, чародей. Вернее, бывший чародей…
Аж вот так, подумал Свет. Ну ладно, перейдем тогда из обороны в нападение…
— Интересно, каким образом вы сможете доказать справедливость обвинения на суде?
Кудесник ухмыльнулся:
— Сударь, это не составит большого труда. Я заставлю вашу служанку признаться в том, что она варяжская лазутчица. И что завербовали ее вы… Найдутся и другие свидетели.
— Но ведь это магическое насилие! — воскликнул Свет. — Вы же займетесь Ночным колдовством!
— Ничего, Семаргл простит мне сие маленькое прегрешение. Абы не случилось гораздо большее лихо!..
Мысли понеслись в голове чародея вскачь.
Это что же получается?.. Выходит, Кудесник не боится изменения своей личности? А вот оставить меня на свободе он явно боится! Почему?.. Чем же я отличаюсь от других колдунов? Чем, о Сварожичи?!
— Скажите, Кудесник, чем я так выделяюсь среди остальных, что вы меня боитесь?
Остромир фыркнул:
— Я вас боюсь?! И это говорит человек, сидящий в «Маловом приюте»!..
— Боитесь, боитесь… Иначе бы вы не пришли сюда. Вы могли судить меня и разрушить мой Талант без нынешнего нашего разговора. Однако вы пришли…
— Дичь!
— Нет, не дичь… Вы установили за мной слежку… Ваш соглядатай умер, едва я попытался поинтересоваться причиной этой слежки… Причем умер он от заклятья, совершенно мне неизвестного…
Остромир презрительно скривился.
