Анастасия Калямина - Волшебство на грани
Он вздохнул и воскликнул с горечью:
- Если бы ты знал, как прекрасны были эти розы!
Я не знал, что ему ответить.
Отец выдержал паузу, и продолжил, как ни в чём не бывало:
- Ты лучше в дом проходи, Навира стол накрыла...
- Я не голоден.
- Семён! Нельзя обижать старую и больную женщину, ей будет очень не приятно, если ничего не съешь. Поверь, она вкусно готовит.
Мы поднялись на крыльцо, я взялся за дверную ручку, но помедлил входить в особняк.
- Не стесняйся, проходи. - Улыбнулся мне отец.
И тут я спросил:
- Ответь на один вопрос. Ты действительно любишь Фольму? Только честно...
- Понимаешь... - Замялся Прохор Мылченко, он этого не ожидал. - Фольма... Я не чувствую к ней особой симпатии...
- Как? - не понял я. - А зачем ты тогда женишься?
- Она мать моего будущего ребёнка. А, как человек порядочный...
Я открыл дверь, не дав ему договорить. Когда вошли в прихожую, он буркнул:
- Ладно, не будем об этом.
Тема Фольмы была ему не приятна.
А я заметил, что в прихожей висят большие ветвистые оленьи рога, на которых удобно разместились три чёрные шляпы-цилиндра.
- Это мне кто-то на корпоративе "Чалинвеста" подарил, три года назад. - Пояснил отец. - Позавчера я рылся на чердаке и нашёл их. Хорошая вешалка.
На кухне был накрыт небольшой столик, что стоял возле единственного окна, подоконник которого занимали горшки с геранью. На плите в кастрюле что-то варилось, деревянная ложка, парящая над ней, периодически это помешивала.
Пахло супом, пряностями и чем-то имбирным.
Мы с отцом разместились за столом, я сел спиной к холодильнику. Есть, по-прежнему, не хотелось.
Навира, как всегда похожая на престарелую монашку, положила нам суп и ушла звать Фольму.
Фольма оказалась довольно худощавой девицей лет тридцати. Короткие крашеные в молочный цвет волосы чуть-чуть не доставали до плеч. Её лицо напоминало поросячье. Она сверкнула маленькими непонятного цвета глазками и ушла с кухни, бросив Навире:
- Принеси мне клубники!
Голос у Фольмы был очень писклявым, как у чайки.
Со мной она не поздоровалась. Впрочем, я с ней тоже.
Прохор Мылченко принялся за свой суп.
Я вяло водил ложкой по остывающему борщовому "болотцу" в тарелке.
- Почему не ешь? - не понял отец, опустошив свою тарелку.
- Аппетита нет...
- Голодной смертью умереть не позволю!
- Я супы не ем.
Отец даже чуть не подавился куском хлеба, когда это услышал.
- С каких это пор? - удивился Прохор.
- Сколько себя помню.
Я, правда, супы не ел, по крайней мере, большинство. Борщ, щи и тому подобные кулинарные изыски мне можно было не предлагать. Я их с детства ненавидел. А сейчас, в связи со всем пережитым, мне вообще есть не хотелось. Аппетит ушёл, не прощаясь, и не оставив обратного адреса.
- Надеюсь, ты не собираешься морить себя голодом? - с подозрением спросил отец и протянул мне пирожок, лежащий на красивом узорчатом подносе. - Как жаль, что раньше не взялся за твоё воспитание.
Я взял пирожок и неохотно откусил от него кусочек.
Раздался писк домофона, а затем на кухню вбежала Навира, говоря:
- Господин, там журналистка пришла.
- Зачем? - удивился мой отец.
- Говорит, хочет интервью взять у вашего сына.
Я, услышав это, подавился.
- Хм... - Насупился Прохор Мылченко.
- Собирается расспросить его насчёт принцессы...
Я вздрогнул, снова думая о Карсилине....
- Навира! - отец встал из-за стола. - Ну, просил же!
- Так мне её впускать?...
Отец задумчиво посмотрел на меня:
- Говорить с ней, или нет, решать тебе, Семён.
Я отложил пирожок, нервно сглотнув, и сказал:
- Пусть уходит.
Отец с помощью магии, направил тарелку в мойку:
- Люди хотят знать, какой была их принцесса. В этом нет ничего плохого....
Я глубоко вздохнул, не было желания давать интервью. Кроме того, боялся, что, отвечая на вопросы о Карси, буду из последних сил сдерживать слёзы.
- Пусть уходит! - Повторил я, громче.
- Навира, скажи журналистке, что я не намерен её впускать. - Отдал распоряжение отец.
***
После обеда отец показал мне мою комнату. Находилась она на третьем этаже, небольшая, стены украшали старые синие в полоску обои, как внизу, в большой комнате. Только, не такие выцветшие. Рядом с большим буковым комодом располагалась кровать с резными ножками. Возле стенки на высоком тёмном шкафу стояли антикварные кувшины, коллекцию которых собирала ещё моя прабабушка. Серо-голубые занавески загораживали единственное окно, и то маленькое.
Ну что ж, до завтра можно потерпеть. Потом во дворец вернусь, там мне спокойнее.
- Ты, надеюсь, не обидишься, я в комнату, которую хотел выделить тебе, поселил Фольму. Ей эта не понравилась. Но это временно! - смутился отец, пытаясь оправдаться.
Мне не принципиально, в какой комнате сегодня спать. Да и беременным, они ведь нервные, уступать надо.
Ещё, завтра я собирался наведаться в ЧАЛИКУН, отчислиться. Оставаться на этом факультете было выше моих сил, приходить туда на пары, и каждый раз чувствовать, как же сильно мне не хватает Карси....
Карсилина мечтала стать боевым магом, а я уже ничего не хочу. Да и какой из меня теперь боевой маг, если даже сам себя чуть не убил, хоть и подсознательно. Однокурсники уже, наверное, бесчисленное количество зачётов сдали...
Отчислюсь из университета, уйду в подполье, и буду деградировать. А может, просто умру от недостатка амбиций и потери желания жить.
Из комнаты я не выходил. Навира щедро приносила мне еду. Её стряпня оставалась мной не тронутой. Вечером заглянула тётя Ира, но я с ней даже не разговаривал.
А ночью спал плохо, мучили кошмары про смерть Карси, и я просыпался в холодном поту. Ворочался в кровати и не мог уснуть. А в форточку приведеньем завывал сквозняк.
Рано утром я оделся и спустился в гостиную, где уже пил чай с круассанами Прохор Мылченко. Фольма ещё спала, она, как оказалось, по натуре сова.
- Ты куда-то собрался? - спросил отец, сидя на диване и глядя на огонь в камине.
Если уж он камин зажигать стал, то, вероятно, чувствовал себя более-менее счастливым.
- Хотел пройтись до университета. Забрать документы... - Пояснил я.
- Что?? - Не понял отец.
- Да, я хочу отчислиться...
- И кем ты будешь после этого?! Дворником?! - рассердился он.
И почему все родители, чуть что, сразу дворника вспоминают, даже маги, и те туда же! Дворником всех школьников и студентов пугают.... Хотя нет, ещё есть вариант с уборщицей, но это уже для женской аудитории.
- Ты спятил! - не соглашался отец. - Бросать начатое, всё равно, что экипажу покинуть не тонущий корабль и оставить его крысам!
