Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука
Вдруг подземный чертог содрогнулся, затрепетало тусклое пламя факелов, а с низко нависшего потолка посыпалась пыль. Стены зала треснули в сотне мест, и даже в каменном полу кое-где образовались зияющие провалы, а из дыр полезло наружу такое, что способно присниться только в кошмарном сне, от которого поседеешь к утру.
Тут были высохшие мумии в истлевших саванах, сжимающие остатками пальцев ржавые ножи – среди них выделялись четверо в истлевших доспехах, вооруженные шипастыми булавами; не иначе где-то поблизости вскрылось древнее захоронение или фамильный склеп. Ковыляли скелеты, чьи желтые кости за долгие годы до блеска отполировали ветер и песок. Было несколько смердящих трупов в обрывках одежды, явно захороненные не более седмицы назад. Наконец, зашевелились и начали вставать только что убитые охранники «Альнеры», поднимая оброненные мечи. В подземелье воцарился сущий кошмар, причем для обеих сражающихся сторон – похоже, покойникам было все равно на кого нападать, а телесную слабость они компенсировали численностью.
Явление восставших обитателей Серых Равнин таки заставило госпожу Эсму растеряться. Кинувшись к магическому кристаллу, чародейка принялась выписывать над ним сложные пассы, точно плетя невидимую паутину или играя сама с собой в детскую игру «Кошачья колыбелька».
За этим увлекательным занятием она упустила из виду загадочное шевеление, происходившее прямо у нее за спиной, где косо падавшая на фреску тень перемещалась сама собой, словно пытаясь оторваться от камня. Зато странное явление заметили адепты Паука, у которых достало ума завопить, предупреждая покровительницу.
Оставив шар, Эсма Халед круто развернулась навстречу новой опасности. Выгнувшись куском непроглядно-черного бархата, тень отделилась от стены и подалась ей навстречу.
Из стены в зал шагнул человек. Он выглядел бы совершенно живым, когда б не странная манера ходить сквозь стены да еще тот факт, что подошвы его сандалий при ходьбе не касались пола.
Человек, отлично знакомый Юнре Тавилау – рьяный собиратель древних книг, частый посетитель антикварных лавок Тавилау, член колдовского круга Кофа, магик Рилеранс из Хоршемиша. Даже в царившей вокруг суматохе Юнра без труда признала долговязую фигуру, облаченную в жесткий от золотого шитья багряный халат, и устало поразилась: а этому-то что здесь понадобилось?
Почтенная Эсма Халед на посторонние рассуждения не отвлекалась. Всякий, проникший в потаенное святилище, был врагом – и немедля удостаивался соответствующей встречи.
В голову Рилерансу полетел светящийся оранжевым комок, развернувшийся в полете куском трепещущей огненной ткани.
Колдун испепелил его небрежным щелчком пальцев и атаковал в свою очередь – невидимый мягкий кулак отшвырнул жрицу прочь от магического шара. Эсма с трудом устояла на ногах. Поклонники Всеведущего Паука, почуяв, что их силенок недостанет для достойного сражения, предпочли брызнуть в стороны и затаиться за колоннами.
«Неплохо, ведьма, неплохо.»
Призрак мага был настолько реален, что даже губы его шевелились в полном соответствии произносимым словам, вот только сами слова воспринимались не слухом, но возникали непосредственно в сознании каждого из присутствующих – сохраняя даже интонации, с которыми мог бы говорить живой Рилеранс. А интонации были издевательские.
«Для самоучек – очень даже неплохо. Призрачная Паутина вообще выше всяких похвал, такую не всякий Посвященный сумеет создать. Кстати, госпожа, не поделишься секретом: где ты умудрилась раскопать Заклятье Пустоты? Оно считается давно утраченным, а я знаю уйму правителей, готовых раскошелиться на сотворение хотя бы десятка столь безупречных воителей, какие служат тебе. Вот досада – они все поголовно увлеклись поединком с моими подопечными и не в силах придти тебе на помощь.»
Жрица сочла ниже своего достоинства отвечать духу. Воспользовавшись речью Рилеранса для создания нового заклятия, Эсма запустила в кофийца пригоршней серебристой пыли. Колдун даже отбиваться не стал, позволив мерцающему облаку окутать его с ног до головы, и пыль бессильно стекла со складок его мантии.
«А вот это было так себе. Кто ты вообще такая, а?»
Призрак совсем по-человечески склонил голову набок и пару ударов сердца изучающе смотрел на Эсму Халед.
«Гм. Интересно. Прирожденный Дар и такое яростное стремление добиться своего… В любом Рунном Круге тебя бы приняли с распростертыми объятиями.»
– Чихала я на ваши Круги купно и раздельно, – отрезала предводительница Ищущих Истину, наконец снизойдя до разговора. – И на тебя тоже, некромант поганый.
«Как знаешь. Я забираю вашу Силу. Строго говоря, она вам никогда и не принадлежала.»
– Только попробуй! – с вызовом крикнула госпожа Халед. Рилеранс удостоил ее недоуменного взгляда, каким волк мог бы глянуть на грозно топочущего копытцами ягненка. – Это мое!
– Сколь горестно разрушать чужие надежды, – издевательски «сказал» призрак и, прежде чем Эсма успела что-либо предпринять, кофиец обеими руками толкнул в сторону ведьмы нечто невидимое. «Нечто», как тараном, сбило женщину с ног, проволочило по полу и с размаху приложило о бок мраморного паука. Госпожа Халед осталась лежать, даже не пытаясь подняться.
Утратив интерес к побежденной противнице, Рилеранс приблизился к жертвеннику с растянутой на нем Клелией, зачем-то нагнулся и окунул в медленно текущую кровь кончики пальцев.
«Даже так? Любопытно… Игра тут шла всерьез. Впрочем, это тело я вам оставляю.»
Магик остановился напротив возвышения, где Око Бездны пылало ядовитым зеленым огнем. Обычно бесстрастное выражение физиономии кофийца сделалось похожим на морду голодного кота, узревшего полную миску мясных обрезков. Осторожным, точно рассчитанным движением Рилеранс протянул руки к кристаллу, выпевая едва шевелящимися губами нечто беззвучное… погрузил ладони в сияние… И обеими руками взялся за талисман.
Ослепительная вспышка. Короткий гром, прогремевший под каменными сводами.
Призрачный двойник Рилеранса беззвучно завизжал и бешено задергался, пытаясь отбросить злосчастный шар, однако ладони его намертво прикипели к гладкой поверхности. Юнра замерла от ужаса – но смотрела, не в силах оторвать глаз, за тем, как чудовищная сила медленно скручивает мага, будто мокрую тряпку, комкает, выжимает… втягивает в себя.
…Большой дом на улице Кисиндо, отделенный от Серебряной аллеи тремя десятками домов и дюжиной перекрестков. Подвал, где стены в постоянной изморози, на полу разложены горсточки костей и вычерчен огромный пентакль. Недвижимо застывшее посреди колдовского круга тело мага вздрагивает – и начинает стремительно сереть, ссыхаться, кожа на лице превращается в бурый пергамент и обтягивает мертвый костяк. Наконец под тяжестью роскошной мантии кучка древних костей рассыпается в прах, накрывая собой частные дневники Рюцциля Шилале по прозвищу Людоед.
