Анна Гурова - Башня Полной Луны
— ...И вдруг хлоп! — все стало черно-белым. А потом уже не помню. Вроде дрался...
Хассим бросил взгляд на тушу твари. Задние ноги свиньи еще дергались. Растерзанные кишки мерзко воняли.
— А потом услышал голос, — продолжал он, словно не веря себе самому. — Знаешь, чей? Эризы. Зовет меня, тянет тихонько: «Хасси-и-им! Хасси-и-им!» И я как-то сразу успокоился, — Хассим положил руку на грудь, — и вот туг меня что-то будто обожгло. И я как проснулся. Открываю глаза — я на арене, свинья подыхает, ты в крови...
— Вот что тебя обожгло, — сказала я, вглядываясь в висящий на шее Хассима амулет. Тот, на витой цепи, что я отобрала у него и отдала Эризе, а она снова ему подарила.
Оправа почернела, голубой камень потускнел и раскрошился.
— Надо же, сработало...
Голос Эризы на амулет записала я. Не сказав ей, для чего. Идея была моя, магия — ее. Ее власть над камнем, ее стихийная сила. Немалая сила — если амулет сработал чуть ли не прямо в башне Ронги...
Кровь наконец удалось остановить, а вокруг по-прежнему ничего не происходило. Я огляделась. Чего ждём? Публика уже заскучала!
Как я догадалась позднее, жители Ронги ждали появления Господина Бед. Он получил свою жертву — пусть не ту, которая была изначально запланирована, — но кровь пролилась, и самое время было ему явиться, чтобы успеть напитаться отобранной жизнью. Однако Господин не явился. Видимо, жертва ему не понравилась. Или крови оказалось маловато. И потому, посовещавшись, местные главари решили продолжать представление.
В дальнем конце арены снова загрохотала решетка. Уже другая.
— Хассим, приготовься!
Трибуны взревели и затаили дыхание. В мертвой тишине четко прозвучало шуршание чешуи по песку.
— Ну и где? — озадаченно спросил Хассим.
Я расставила руки в стороны, растопырив ладони, но глаза на них так и не открылись — в них словно насыпали черного пепла.
Зашуршало с другой стороны. Я ударила пульсаром вслепую. Сила снова рассеялась прямо в воздухе, но на миг словно молнией высветило длинное серое туловище. Извиваясь и перебирая лапами, оно быстро текло прямо к нам.
— Невидимка! — крикнула я, шарахнувшись в сторону. Берегись!
Поздно! Свист, отрывистый возглас — и Хассим валяется на спине, утыканный колючками, как подушечка для булавок. Тварь, постепенно становясь видимой, нависает над ним, распахнув желтую пасть. Она похожа на ящерицу или на многоногую змею — примерно такую, как мы нашли под обломками башни Ан-Джезир, только раз в двадцать крупнее. Взгляд у нее неподвижный и слишком разумный дли рептилии. На загривке топорщится игольчатый гребень.
Я бросила взгляд на трибуны. На самом деле просто хотела в последний раз посмотреть на Альву. Но что он делает? Встает, снимает с пояса меч...
И бросает его на арену, прямо мне под ноги.
Я еще успела подумать, что слишком поздно он спохватился, и тут началось нечто странное.
Иглы на спине ящерицы опустились. Потеряв интерес к добыче, она развернулась и поползла прочь, не обращая на меня никакого внимания.
Я быстро подобрала Альфинур и несколько мгновений стояла, вцепившись в рукоять, пока ящерица не скрылась в норе за решеткой. Потом я очнулась и бросилась к Хассиму. Он был весь утыкан иглами, но еще дышал. Если бы сейчас оказаться подальше от Ронги, я бы мгновенно вылечила его! Я сунула меч за пояс, подхватила Хассима, собираясь поднять его, и тут на меня снова обрушился громоподобный рев.
— Господин Бед! — скандировали трибуны. — Господин Бед!!!
Ряд за рядом люди сползали со скамей и падали на колени. Пламя факелов полыхнуло и метнулось к небу, словно подхваченное вихрем. Я выхватила меч и завертелась, пытаясь понять, кому они кланяются...
Он стоял на передней трибуне, и пространство расплывалось вокруг него, теряя очертания. Слишком высокий для человека, широкоплечий, серокожий. Острые уши, когтистые руки, жестокое лицо. Пылающие глаза — один синий, другой красный.
— Альва! — воскликнула я.
Господин Бед поднял руку, и настала мертвая тишина. Весь амфитеатр лежал ничком. Стояли только я и он.
— Альва? — раздался в пространстве низкий голос. — Вовсе нет.
Звук голоса доносился как бы со стороны, никак не связанный с движением губ. Ага. Один из несомненных признаков одержимости.
Я не удивилась. Давно ждала, что рано или поздно это случится.
Знает ли Альва, кем он одержим? Осталась ли в нем собственная воля или он полностью подчинен амиру демонов?
Что ж — если не знал раньше, то узнает сейчас!
— Альва, если ты меня слышишь! Вспомни спецкурс! Сперва — узнать демона, назвать его по имени! Потом понять, что он — не ты. Потом — приказать ему уйти!
Демон удивленно взглянул на меня и расхохотался.
Я бы тоже посмеялась вместе с ним. Все равно что подойти к замку и начать пинать ворота ногами.
— Зачем уходить? — спросил амир демонов, отсмеявшись. — Разве ему плохо? Я даю ему все, что ему нужно!
— Я не с тобой говорю, Гаухар! — ответила я с ненавистью. — Альва хотел вернуться в Мураби и очистить его от демонов! Так пусть начнет с тебя!
— Ты уверена, что он хотел именно этого?
— Я знаю его не хуже тебя! Он — он сам — хотел блага...
— Все вы думаете, что хотите блага. А чего хотите на самом деле, даже себе не признаетесь.
Меня бесило, что я вынуждена говорить с демоном, задрав голову и глядя на него снизу вверх. Я вообще не хотела с ним говорить. Вся моя практика демонолога подсказывала, что спорить с демонами — пустое дело. У них свои цели, от которых они никогда не отступятся.
Но я надеялась, что Альва тоже меня слышит.
— Альва, ты хотел изгнать демонов, — повторила я. — А цели Гаухара — другие. Не изгнать демонов, а подчинить их себе. Стать их амиром. Твой демон — это демон власти...
Господин Бед ухмыльнулся.
— Значит, мы с ним хотим одного и того же!
— Это не одно и то же! Любой, кто привлекает на службу демона, рано или поздно начинает ему служить, — гнула я свое. — Взгляни на жителей Ронги, Альва! Они думают что демоны служат им, но на самом деле все они служат демонам и даже не подозревают об этом...
— Альвы здесь нет. Он тебя не слышит.
— А я думаю, что слышит!
— С чего ты взяла?
— Потому что у меня ровно столько же прав на него, как у тебя!
— У тебя нет на него никаких прав...
— Так и у тебя тоже! Точнее — ровно столько, сколько он сам даст и тебе, и мне, и кому угодно еще! Альва, вспомни об этом! Ты не раб ему!
— Конечно, не раб, — подтвердил Гаухар. — У нас договор.
Я стиснула зубы, чувствуя, что вот-вот впаду в отчаяние. Что мне с ними делать? Альва не отзывается. Экзорцизм тут не поможет, тому свидетельство — огненный шрам на его лице. Остается Альфинур. Меч, созданный нарочно для того, чтобы убить Гаухара.
