Татьяна Любушкина - В лабиринте миров
— Уяснил, хозяйка, уяснил.
— Вот и отлично.
Я сунула домовому метёлку и совок, понаблюдала, как он, пыхтя и отдуваясь, ползает по полу. Убедившись, что с заданием Вениамин справляется, я присоединилась к народной армии (бабке Вере с сотоварищами).
На кухне назревал скандал.
На столе стояла вчерашняя водка и, судя по красным носам, бабки уже приняли «для сугреву», но не спиртное стало причиной спора. Разногласия возникли из-за неких исторических событий, которые каждая из спорящих сторон интерпретировала по-своему.
— Да что ты споришь, Маша, ты ведь тогда ещё под стол пешком ходила, а моя крёстная в том доме полы мыла и меня с собой брала!
— Так-таки и брала? И, что ты помнишь?
— Всё помню. Генеральшу помню и дочку их болезную. Генеральша даже просила меня поиграть с ней, да я дичилась. Уж больно дочка была страшна.
— Чем же страшна?
— Да будто жаба. Кожа серая, как у мертвяка, глаза навыкат и дышит так тяжело. Всё мне казалось, что она на меня нападёт и придушит.
— Вот ты всё и врёшь! Дочка её была красавица! Ты малой была, могла и спутать. Может это вовсе и не генеральша была с дочкой, а прислуга её? Много ты тогда понимала! А я в генеральском доме была по приглашению!
— Это зачем же тебя приглашали? Столовое серебро протереть?
— А вот и нет! Этой самой дочке-красавице я приворотное зелье варила!
— Да будет вам, девки, чушь-то нести! Какие дочки?! У генеральши был сын!
— А что за генерал? — осторожно вмешалась я. — О чём спор?
Бабки принялись объяснять наперебой, каждая стараясь донести до меня свою правоту.
— Дочка была болезная и страшная, — упиралась бабка Вера.
— Красавица! — возражала тётка Марья.
— Сын! — припечатывала тётка Тамара.
Одна бабка Настасья не участвовала в споре, хмуро взирая на подруг.
— А ты что молчишь? — бабка Вера сердито ткнула сестру в бок. — Ты ить тоже там была! Крестная нас вместе водила…
Бабка Настасья неохотно пожала плечами и односложно оборонила:
— Была.
Тётка Марья повернулась ко мне.
— Мы про генерала Зотова толкуем. Того, у которого книга.
— Какая книга?
— Вот те раз! — тётка Марья всплеснула руками, и старухи посмотрели на меня неодобрительно. — Книга звездочётов. Там и заклинания и всё такое… я видела такую в доме генерала Зотова, когда ходила к его дочери варить приворотное зелье. А они мне говорят — у него сын!
— Это Тамара говорит, что сын, а я говорю — дочь! Страшная! Была бы красавица, чего ей тогда зелье варить? Красота она и без зелья хороша!
— Много ты понимаешь! — тётка Марья снизила голос до громкого шёпота. — Мужик у ней был женатый. Ходить ходил, но и семью не бросал, вот и задумала тогда Катерина…
— Генеральскую дочь звали Валентина!
— Катерина!
— Сын! Зотов Николай Яковлевич. Муж мой…
Заявление тётки Тамары было встречено полным молчанием.
Первой заговорила тётка Марья.
— Как муж?! У тебя ж отродясь мужа не было?!
— Чего это не было? — огрызнулась тётка Тамара. — Был. Зотов Николай. Только недолго. Две недели.
— Ничего себе… что ж это он с твоим характером даже медовый месяц не выдержал?
Бабка Вера и тётка Марья расхохотались, а бабка Настасья тяжело зыркнула на них из-под тяжёлых бровей. Не смеялась и тётка Тамара.
— Ну, не обижайся, Тома, — примирительно прогудела бабка Вера. — Ты ж знаешь, мы не со зла… может, у них трое детей было? У генерала-то с генеральшей?! А мы и завелись сдуру!
Старухи разлили ещё по маленькой, и бабка Настасья решительно убрала водку со стола.
— Будет с утра-то водку глушить. Кто к генералу пойдёт?
Все, как один посмотрели на тётку Тамару.
— Я?! — тётка удивилась. — Вы ополумели? Я с супругом своим виделась почитай четыре десятка лет назад. Он и не вспомнит меня! Да и с чего я туда заявлюсь?! Здрассьте, я ваша бывшая. Хочу стать звездочётом, дайте книгу почитать. Чай это не публичная библиотека, меня оттуда взашей враз выпрут!
— Тамара права, — веско заметила бабка Настасья. — Да и жив ли ещё Николай Зотов?
Тётка Тамара неопределённо пожала плечами. Судьба бывшего мужа давным-давно перестала её волновать.
Я решила вмешаться в общий разговор, тем более, что книгу собирались добыть для меня.
— А где тот дом? Кто в нём живёт сейчас?
— Дом на Мясницкой. Три этажа с белыми колоннами. Приметный такой.
— Мясницкая? А где это?
— Где?
Бабки были сбиты с толку.
— А и правда, девки, где нынче Мясницкая-то? Её ведь потом переименовали… улица Карла Маркса, точно! Только уж и её нет…
Бабки призадумались, а тётка Марья выудила из бездонного рюкзака потрёпанную карту города.
— Вот вам ваша Карла Маркса она же Мясницкая!
— Или то, что от неё осталось, — проворчала бабка Вера. — Через неё дорогу проложили.
Мы все уставились на карту, словно хотели увидеть в квадратиках строений и линиях дорог, дом генерала Зотова.
— И что же дом? Снесли?
Старухи пожали плечами. Наше дело зашло в тупик.
Я зевнула. Сказывалась бессонная ночь.
— И то, девки, давайте, поспим, — предложила бабка Вера на правах хозяйки. — Ведь всю ночь колобродили!
Старухи поддержали идею с энтузиазмом. Бессонная ночь вымотала всех, а выпитая рюмочка и вовсе валила старушек с ног.
Сёстры: бабка Вера и бабка Настасья разложили диван. Тётка Тамара улеглась на мою кровать, а тётка Марья на раскладушку. Мне места не хватило, и бабка Вера кинула мне на кухне старый тулуп, подушку и одеяло.
— На-ка вот. Ты молодая и на полу поспишь, ничего тебе не будет.
Я не возражала.
Из комнаты доносился мощный храп — старухи уснули разом. Я лежала, перебирая чёрные завитки овчины, когда в кухню крадучись вошёл Вениамин.
— Эй, хозяйка! Пст…
— Чего тебе?
— Не спишь? Я знаю тот дом, о котором вы говорили. Там живёт мой брат, и если ты поможешь ему…
— Брат? У вас тоже есть братья, сёстры? Словом, семья?
Вениамин искренне обиделся.
— Разумеется, — голос его был сух. — У меня есть семья. Мои родители, брат Август и две сестры: Елена и Катарина.
— Извини.
Мне было любопытно, как выглядят его сёстры? Тоже с собачьими головами? Но задавать вопрос по поводу внешности его родных я не стала. Не хотела снова обижать нового знакомого.
— И кто живёт в этом доме? Август?
— Да, — Вениамин поскрёб длинными пальцами свою щёку, покрытую тонкой рыжей щетиной. — Август. И ему нужна помощь.
— Чем же я могу помочь? — Я пожала плечами. — Денег у меня нет. Дома тоже нет. Вообще ничего нет. Что я могу для него сделать?
