Ольга Денисова - Придорожная трава
– Не дам! – крикнул он от злости и отчаянья, – не дождетесь!
Одеяло тлело по краям, несмотря на то, что и минуты не прошло, как оно насквозь пропиталось водой. Бесполезно, все бесполезно! Дом не потушить одним мокрым одеялом!
– Не дождетесь, – прорычал Илья еще раз, скрежеща зубами.
Над головой снова громыхнуло, значительно громче. Неужели, рушится крыша? Нет, этого не может быть, рано, так быстро дома не горят! Резкий порыв ураганного ветра унес клуб огня в сторону.
– Гроза, папка, это гроза! – крикнул Сережка.
И как только он успел это крикнуть, стена дождя рухнула на землю – дождь такой силы Илья видел лишь однажды в Сибири. Ветер сносил потоки воды в сторону, и она хлестала горящие бревна как огромный брандспойт. Густой горячий дым ударил Илье в грудь, обжигая лицо и руки. Он отшатнулся назад, закрывая лицо руками, споткнулся и, не удержавшись на ногах, сел на землю.
– Папка! – Сережка рванулся к нему и плюхнулся рядом на колени, – ты обжегся?
– Нет, дым, просто дым глаза разъел, – Илья попробовал поднять веки – слезы побежали сильней.
Небо загрохотало оглушительно и раскатисто, дождь лился с такой силой, что земля превратилась в огромную глубокую лужу. Илья подставил ему лицо, стараясь промыть глаза. После жара огня холодная вода остудила горящую кожу, только в легких еще першило от дыма и дыхание с трудом пробивалось сквозь расцарапанное кашлем горло.
Ветер сменил направление, и Илья, наконец, открыл глаза – теперь струи дождя тушили заднюю стену избушки, как будто кто-то на небе направлял их туда, где огня было больше всего. Вода вокруг поднималась все выше, и грязным потоком бежала вниз, к реке. Сверкнула молния, и через секунду небо раскололось над самой головой.
Илья поднялся и осмотрелся как следует: огонь явно проиграл этот бой. Гроза именно бушевала, в полную силу обрушивая на землю свой гнев – ветер чуть не сбил его с ног, вода поднялась до икр, а стоящему рядом с ним Сережке – до колен.
– Ничего себе! – восхищенно пробормотал Сережка, задирая голову и открыв рот, – вот это буря!
– Да уж, – неуверенно хмыкнул Илья, тоже глядя на небо, открыв рот – беснующаяся стихия приводила его в восторг, и постепенно на смену нервному напряжению приходила радость – щемящая и благодарная. Он раскинул руки, подставляя грудь и ладони под хлещущий дождь и ветер: избушка не сгорит. Как он мог усомниться в том, что Долина защитит ее от огня?
– Эй, может нам в дом зайти? – крикнул Мишка.
Илья покачал головой, хватая воспаленными губами воду, падающую сверху. Как же хорошо! Разве мог он когда-нибудь представить себе, как хорошо стоять под ливнем и смотреть на сверкающее молниями небо?
– Папка! Как здорово!
Илья повернул голову и увидел, что Сережка, так же как и он, раскинул руки и ловит лицом дождь и ветер.
Гроза прокатилась над Долиной за несколько минут – молнии сверкали все дальше, гром грохотал все тише, ветер постепенно успокаивался, только под ногами так же быстро бежал мутный поток.
Илья подошел к избушке и провел рукой по низу стены – обугленные мокрые бревна оставили на руке черный след. Рассмотреть повреждения в темноте он не мог, но, судя по всему, нижние венцы не прогорели насквозь, а верхние просто немного обуглились. Илья погладил стену на уровне окна, и неожиданно заметил, что ему страшно трогать пальцами обожженное тело избушки, как будто она была живой, и его прикосновение причиняло ей боль.
– Ничего, я тебя вылечу, – прошептал он одними губами, – все будет хорошо.
Усталость навалилась на него внезапно, Илья почувствовал озноб и очень захотел оказаться в постели под одеялом. Он обошел избушку со всех сторон, прощупывая нижние венцы, и, наконец, поднялся на крыльцо.
Мишка давно спрятался внутри и теперь вытирал Сережку огромным махровым полотенцем. Окна были распахнуты, но все равно в воздухе стоял устойчивый запах гари.
– Как думаешь, можно окна закрыть? – спросил он, – По-моему, проветрилось.
– Холодина-то какая, – поежился насквозь мокрый Илья, – закрываем, конечно.
– Ты вытирайся, я закрою, – заботливо предложил Мишка и протянул ему полотенце, легонько хлопнув Сережку по мягкому месту.
Илья скинул мокрые трусы и майку – ливень не смыл с них сажи – и посмотрел на себя со всех сторон. Нет, ни одного серьезного ожога не было, разве что кожа местами облезет, не страшней, чем на солнце обгореть.
– Сережка, ты не обжегся? – спросил он сына, залезающего в постель. Мишка натягивал пододеяльник на одеяло – они водились в избушке в изобилии, ведь ночевали здесь иногда шесть человек одновременно.
– Нет, – ответил парень, демонстративно стуча зубами и сворачиваясь клубком.
– Сам-то как? – поинтересовался Мишка.
– Не, нормально вроде.
– Рожа у тебя красная, – сообщил Мишка.
Илья ощупал лицо – да, кожу жгло, что было неудивительно. Он глянул в автомобильное зеркальце – брови местами опалились, но ресницы остались на месте.
Пока он вытирался и искал сухое белье, Мишка успел закрыть все окна и улечься в постель раньше его. Илья погасил свет и собирался влезть под одеяло, когда услышал какой-то звук в столовой. Интересно, а дверь они закрыли на ночь? В том, что избушку нарочно подожгли, не было никаких сомнений, и опасаться незваных гостей, наверное, стоило.
Он прошлепал к выходу и тут же наткнулся на Мару. Она приложила палец к губам и показала на дверь в спальню. Илья кивнул, прикрыл ее и включил в столовой свет.
– Твое? – с хитрой улыбкой спросила Мара и вытащила из-за спины его синюю тетрадь.
Илья выхватил ее у Мары из рук несколько грубей и поспешней, чем следовало.
– Где ты ее взяла? – со злостью спросил он.
Мара кокетливо покрутила головой:
– Какая разница? Вещь твоя, я тебе ее возвращаю.
Илья скрипнул зубами и поставил тетрадь на полку.
– Ну что ты так нервничаешь, а? Да я и так читаю ее, когда захочу, я уже говорила, – Мара повела плечом, как будто хотела приласкаться к нему.
– Прекрати со мной заигрывать, – буркнул Илья.
– А почему? Слушай, мне так понравилось, что ты про меня написал! Я прямо растаяла, честное слово. Мне никто никогда не посвящал стихов, сколько я за мужиками охочусь.
– Может, они просто не успевают? – хмыкнул Илья.
Мара насупилась.
– А может и правда, не успевают? – она удивленно подняла брови, – но все равно, ты первый. Шалунья, значит? Умереть готов?
Илья отвел глаза и цыкнул зубом.
– И я тут подумала, знаешь… Очень мне тебе приятное захотелось сделать. На Купалу я тебе покажу цветок папоротника. Если успеешь его сорвать, то будешь неуязвим для меня. И тогда люби меня хоть всю ночь – ничего страшного не будет. Я честно говорю, можешь спросить, у кого хочешь. И вообще, цветок папоротника – полезная вещь, у него множество разных свойств, так что цени!
