Сергей Осипов - Луна над Лионеей
– Отправим вперед жандармов, чтобы Елизавета убила еще человек десять-двадцать? Между прочим, чем больше она убивает, тем сильнее она становится, так что в наших интересах, чтобы она посидела на диете хотя бы несколько дней. Хотя, судя по рассказу Бернара, она была на диете, когда ваши люди ее нашли – она была неподвижна, она мерзла… Но вам это не помогло.
– Не помогло, – согласилась Настя. – Наверное, все же не стоило начинать с переговоров. Сначала надо было выстрелить ей в голову, надеть на нее наручники, а потом уже вести душеспасительные беседы. У вас ведь есть наручники? Не пластмассовые?
– Есть. У нас есть кое-что получше наручников, – сказал Давид, не то что бы хвастаясь, но не без гордости напоминая о своих новых способностях. Настя помнила, как огонь послушно плясал у него на ладони, и помнила свои ощущения – восхищение и опасение; восхищение явленным чудом и опасение случившейся с Давидом перемены, – теперь она знала его еще меньше и еще в меньшей степени могла предугадывать его поступки.
Поэтому после демонстрации огня Настя избегала темы обретенной магии, как будто Гарджели-младший признался ей в чем-то не совсем пристойном. Сам же Давид никаких комплексов на этот счет не испытывал, и как только Настя наконец решилась, он с готовностью пустился в пояснения.
– Так ты теперь – маг?
– Начинающий, – уточнил Давид. – И начал я именно с того, что поможет мне в поисках убийц моего брата. Я еще не решил, продолжу ли потом осваивать другие разновидности магии…
Настю это не слишком интересовало, ее занимало другое:
– И что же это – вот так, раз, захотел – и сразу стал магом?
– Нет, не сразу. Это потребовало времени, но я смог ускорить процесс. Во-первых, кровь…
– Какая кровь?
– Мои предки кое-что понимали в магии, и врожденные способности передались мне по наследству. Нужно было их просто пробудить, активировать.
– И ты активировал.
– Да. Тебе это не нравится?
«Как будто бы тебе есть до этого дело, – подумала Настя. – Знаем мы вас, волшебников…»
Обижать Давида все-таки не стоило, и она постаралась выразиться потактичнее:
– Я мало в этом разбираюсь, но мне кажется, что магия – это довольно опасная штука.
– Не волнуйся, я тщательно проверяю все заклинания и обряды, прежде чем их исполнять…
– Да не для тебя опасная, а для других. Если ты маг, это значит, ты умеешь делать то, чего не могут другие. И ты чувствуешь эту разницу между собой и остальными, ставишь себя выше этих остальных, а потом начинаешь решать за остальных, распоряжаться их судьбами… И заканчиваешь, как Леонард, – становишься психом, который вот так, между делом, решил за все миллиарды живых существ, что им не стоит жить на Земле. Просто потому, что он так решил и потому, что он может это осуществить. Ну или ему кажется, что может.
Давид все-таки обиделся, по крайней мере, его взгляд исподлобья показался Насте взглядом обиженного подростка с чрезмерно тонкой душевной организацией. Ему не понравилось сравнение с Леонардом, но примеров добропорядочной магии Настя просто не знала. Мерлин? Да Винчи? Тесла? С каждым из них что-то было не так.
– Я занялся этим не для того, чтобы встать над другими людьми, – обиженно посопел между тем Давид, – а чтобы бороться с Леонардом. Если твой враг владеет магией, тебе тоже стоит овладеть этим видом оружия. Михаил считал иначе, он надеялся, что охрана и видеокамеры защитят его от врагов, и чем это закончилось?
Настя знала, чем это закончилось, и не хотела об этом ни вспоминать, ни тем более обсуждать. Она уставилась в окно автомобиля, а там ползла черно-белой лентой вымороженная пустошь, из которой торчали скелеты деревьев, угрожающе тянувшие острые сучья во все стороны света. Через некоторое время за этими деревьями стали проступать силуэты покосившихся домов, настолько древних и настолько заброшенных, что выглядели они не как человеческие жилища, а как те же самые деревья, разросшиеся до очень странных форм и глядящие на проезжающих то ли темными окнами, то ли темными дуплами.
Рация на приборной доске коротко пискнула, и машина замедлила ход.
– Что там? – спросила Настя.
– Что-то, достойное нашего внимания, – ответил Давид. – Не хочешь немного размяться?
Если он имел в виду деревню, поглощенную деревьями и снегом, то это, безусловно, было достойно внимания, как наглядный пример того, как Земля переживает своих обитателей. На фоне гор эти ветхие строения выглядели еще более жалко, они как будто уходили вниз, в почву, поглощаемые планетой, превращающиеся в бессмертную природу, которая была до людей и которая будет после них.
Но Давида привлекло кое-что другое. Оказалось, здесь еще были местные жители, по крайней мере – один житель. Седой старик в меховой шапке и овечьей шубе, опершись на толстую палку, стоял посреди дороги и о чем-то разговаривал с жандармами из «Влад Цепеш». Один из вампиров обернулся к Давиду и Насте:
– Он говорит, мы едем не туда.
– Откуда он знает, куда именно мы едем?
– Он говорит, что вам нужно ехать к мосту. А мост в другой стороне.
– Откуда он знает, что нам нужен мост?
– Он говорит, что всем нужен мост, потому что это единственная дорога отсюда.
Давид нетерпеливо махнул рукой:
– Дайте ему десять евро за совет и уберите с дороги…
Старик взял купюру, аккуратно сложил ее и сунул внутрь шубы, но вместо того чтобы освободить дорогу, ткнул палкой в Давида и что-то громко сказал. Жандарм перевел:
– Он говорит, что раз уж вы хотите ехать по неправильной дороге, можно ему будет потом взять вашу куртку?
– Чью куртку? – не понял Давид.
– Вашу.
– Взять мою куртку? Потом? Что это значит? Когда – потом?
– Это значит, что, поехав по неправильной дороге, мы все умрем, – подсказала Настя и, взглянув в сердито-непонимающие глаза Давида, добавила: – Так считает местное население, я-то что могу поделать?
– Плевать на местное население! – решительно ответил Давид. – Хотя нет, если этот старик знает, что дорога неправильная, он знает и про Елизавету. Спросите его, где она?
– Рыжеволосая ведьма вернулась, – перевел жандарм. – И скоро вы с ней встретитесь. Не сворачивайте с неправильной дороги, и она сама к вам выйдет и сделает вас своей едой. Так всегда бывает.
– Всегда? – усмехнулся Давид. – Посмотрим.
Если старик пытался напугать Давида и отговорить его от поисков Елизаветы, свою миссию он с треском провалил. Гарджели-младший запрыгнул в машину, словно подзарядившись от какой-то чудесной батарейки и утроив свое желание найти Елизавету. Глаза его блестели, он то и дело хлопал водителя по плечу, призывая того «давить на газ». Мне немедленно вспомнилась дурацкая песенка, где «дави на газ» рифмовалось с «в последний раз», в чем, наверно, имелся глубинный смысл – погоня за скоростью рано или поздно закончится в кювете, колесами вверх. Однако я не стала портить Давиду удовольствие от охоты, а то, что он получает немалое удовольствие, было написано у него не только на лице, а на затылке, на костяшках пальцев, короче говоря, далее везде… Он уже не вспоминал, что пять минут назад дулся на меня за некорректное сравнение с Леонардом; все это было вытеснено Большим Настоящим Делом…
