Дэвид Геммел - Легенда о Побратиме Смерти
Гарган то сжимал, то разжимал пальцы на седле, так что костяшки побелели под загорелой кожей.
— Ты будешь мой, Окаи, — шептал он. — Я протащу тебя через десять тысяч мук, прежде чем ты умрешь.
Гарган поднял руку, подзывая герольда, и юноша подъехал к нему.
— Ты знаешь, что им сказать. Отправляйся! И постарайся держаться за пределами выстрела. Эти дикари не имеют понятия о чести.
Солдат козырнул и вскачь пустил вороного к святилищу, подняв облако красной пыли. Конь взвился на дыбы, и звонкий голос герольда возвестил:
— Слушайте все! Господин Гарган, наделенный полномочиями Бога-Короля, прибыл в святилище Ошикая, Гонителя Демонов. Ворота надлежит открыть в течение часа, а предателя Окаи, ныне известного как Талисман, передать в руки господина Гаргана. Если это будет исполнено, то тем, кто находится в святилище, не причинят никакого вреда. — Герольд умолк, дав слушателям время проникнуться его словами, и продолжил: — Если же приказание исполнено не будет, господин Гарган сочтет изменниками всех, кто пребывает внутри. Его войско окружит вас и возьмет живыми. Каждому отрубят руки и выколют глаза, а затем повесят. Вы отправитесь в Пустоту слепыми калеками. Так сказал господин Гарган. Он дает вам один час.
Молодой улан повернул коня и вернулся в строй.
Премиан подъехал к Гаргану.
— Они не сдадутся, генерал.
— Я знаю.
Премиан посмотрел в суровое лицо генерала и увидел там торжество.
— У нас осталось всего тридцать лестниц, генерал. Приступ дорого нам обойдется.
— Солдатам за то и платят. Разбейте лагерь и вышлите пятьдесят улан патрулировать окрестности. Первую атаку предпримем ближе к вечеру. Сосредоточимся на проломленной стене и подожжем ворота.
Гарган поехал назад сквозь ряды, а Премиан приказал разбить лагерь. Шатер Гаргана сгорел во время пожара, но генералу соорудили новый из уцелевшего полотна и мешковины. Гарган сидел на коне, пока солдаты ставили палатку, а после спешился и вошел. Складные стулья сгорели тоже, но койка осталась цела. Гарган сел на нее, довольный, что ушел с солнцепека. Он снял свой шлем, отстегнул панцирь и вытянулся навзничь.
Вчера днем к нему прибыл гонец из города. Гарен-Цзен писал, что в Гульготире очень неспокойно, но тайная полиция арестовала множество вельмож, и министр пока удерживает власть. Бог-Король укрыт в надежном месте под охраной людей Гарен-Цзена. Министр заклинал Гаргана поскорее исполнить порученное ему дело и вернуться.
«Что ж, — подумал генерал, — форт мы возьмем к рассвету — и, если улыбнется удача, будем в Гульготире через десять дней».
Вошел денщик с кубком воды, теплой и солоноватой.
— Пошли ко мне Премиана и Марльхема, — приказал генерал.
— Слушаюсь.
Офицеры, войдя, отдали честь и сняли шлемы, взяв их на сгиб руки. У Марльхема был измученный вид, серовато-седая щетина делала его на десять лет старше. Премиан, несмотря на свою молодость, тоже выглядел усталым, и под светло-голубыми глазами залегли темные круги.
— Как настроены люди? — спросил старшего Гарган.
— Бодрее теперь, когда мы добрались до места. Известно, что надиры не умеют держать обороны. Люди полагают, что они побегут, как только мы подойдем к стенам.
— Возможно, так и будет. Прикажите уланам окружить форт. Нельзя позволить, чтобы хоть кто-то из них ушел. Вы поняли?
— Так точно, генерал.
— Я не верю, что они побегут, — вставил Премиан. — Они будут биться насмерть. Это место священно для них.
— У надиров так не водится, — хмыкнул Гарган. — Вы плохо знаете эту породу — трусость у них в крови! Думаете, им будет дело до костей Ошикая, когда полетят стрелы и заблещет сталь? Да ничего подобного!
Премиан набрал в грудь воздуха.
— Окаи не трус. И он хорошо обученный тактик — лучший, который когда-либо был у нас в Бодакасе.
— Не смей его хвалить! — взревел, вскочив на ноги, Гарган. — Этот человек убил моего сына!
— Я разделяю ваше горе, генерал. Арго был моим другом. Но это злодейство не умаляет способностей Окаи. Мне думается, он сплотил этих людей, и он знает, что такое дисциплина и боевой дух. Они не побегут.
— Ну так пусть подыхают, — крикнул Гарган. — Я не встречал еще таких надиров, которые вдесятером могли бы одолеть одного готира с мечом. Сколько их там, двести? К вечеру на стены двинется вдвое больше пехоты, и не так уж будет важно, побегут они или останутся.
— Среди них этот человек, Друсс.
— Ну так что же? Кто такой этот Друсс — полубог? Он будет швырять в нас скалы?
— Нет, генерал, — спокойно ответил Премиан, — но у себя на родине он легенда. И мы узнали по себе, на что он способен. Он убил семерых наших улан, когда те напали на надирское становище. Он грозный воин, и люди уже поговаривают о нем. Никому не хочется угодить под его топор.
Гарган тяжело посмотрел на молодого офицера.
— Что вы, собственно, нам предлагаете, Премиан? Отправиться восвояси?
— Нет, генерал. У нас есть приказ, и мы должны его выполнить. Я хочу лишь сказать, что к ним следует относиться более уважительно. Через час наши пехотинцы полезут на стены, и если внушить им ошибочное мнение, что оборона будет только видимостью, действительность станет для них ударом. Еще засветло мы можем потерять сотню человек. Солдаты устали и страдают от жажды — они дрогнут, если такое случится.
— Я другого мнения, генерал, — возразил Марльхем. — Сказав солдатам, что приступ будет смертельно опасен, мы рискуем вселить в них страх. Подобные предсказания имеют обыкновение сбываться.
— Я не то имел в виду, — покачал головой Премиан. — Надо сказать людям, что защитники будут сражаться, не щадя жизни, и что бой будет нелегким. А уж потом внушить им, что они готирские солдаты и против них никто не устоит.
Гарган снова сел на койку, помолчал немного, потом сказал:
— Я все-таки убежден, что они побегут. Но только бесшабашный полководец не оставляет места для иной возможности. Действуйте, Премиан. Предупредите солдат и укрепите их дух.
— Да, генерал. Благодарю вас.
— Когда придет время, пошлите пленного под стены. Как только он будет достаточно близко, чтобы защитники его разглядели, пусть трое конных лучников добьют его.
Премиан отдал честь и надел шлем.
— Вам нечего мне возразить?
— Нет, генерал. Я не одобряю таких вещей, но это зрелище устрашит защитников, можно не сомневаться.
— Хорошо. Вы усваиваете свои уроки.
При виде готирской армии у Зибена похолодело в желудке.
— Пойду-ка я лучше в лазарет, старый конь, — сказал он Друссу.
Тот кивнул.
— Пожалуй. Скоро у тебя будет много работы.
