Алекс Орлов - Золотой пленник
Питер беспокойно озирался, не хотел бы он тут задерживаться, рискуя встретиться с карсаматами. У Гудьира имелся меч, однако Питер не сомневался, что даже с ним сержант был беспомощен.
Скоро женщина перестала хромать и пошла ровнее, затем скинула дерюжку, в которую куталась, и понесла ее на руке. Питер невольно отметил, что в темном платье она имеет очень красивые формы, пышные бедра и тонкую талию. Словно уловив его мысли, женщина обернулась и бросила на невольника жаркий взгляд.
«Она не такая старая, как показалось вначале», — подумал он.
— Вот распутница! — воскликнул Гудьир, когда они уже подходили с старому покосившемуся забору. — Вино-то есть в доме?
Он толкнул калитку, и та повалилась. Все трое вошли в заросший травой двор, по виду совсем заброшенный.
— Ну так есть вино или нет?
— А это как стараться будешь, служивый! — Женщина повернулась к Гудьиру с Питером и засмеялась красивым переливчатым смехом, потом распустила заколотые в пучок волосы — черные, как крыло ворона. Питер невольно залюбовался ею и улыбнулся, он понял, что эта красотка намеренно обманывала капитана. Только вот зачем?
— В колодце, я так понимаю, никакой козы нет?
— Вам и другая работа найдется. — Хозяйка дома стала игриво приподнимать подол платья.
— Не будет вина — не будет никакой другой работы, блудница! Давай поднеси мне, тогда получишь эту вонючку на полчаса! — Гудьир больно ткнул Питера в грудь.
— Хорошо, иди в дом, прямо на столе жбан с тыквенной брагой.
— А не врешь, стерва?
— Тебе попробуй соври, вон ты какой строгий.
— Ну ладно, блудница. — Гудьир покосился на мутноватое окошко дома и судорожно сглотнул. — Бери эту вонючку.
Он толкнул Питера в спину и побежал к дому. В нетерпении вышиб дверь, протопал по старым доскам и на мгновение затих, потом счастливо засмеялся, найдя заветный жбан.
— Ну идем, миленький, идем. — Женщина смотрела Питеру прямо в глаза и, пятясь в раскрытые ворота сарая, увлекала свою жертву за собой.
— Мэм, не надо... — проблеял Питер, хотя понимал, что ничего изменить уже нельзя. Из дома донеслось бессвязное бормотание Гудьира.
В сарае было старое сено, изрядно смятое.
— Меня Ирмой зовут, а тебя? — спросила женщина, укладывая Питера на спину.
— Питер, мэм.
— Сколько тебе лет, Питер? — Её руки скользнули по его телу.
— Не надо, мэм, я не умею! — сделал он отчаянную попытку вырваться.
— А тут и уметь нечего, — властно произнесла она, не отводя от лица Питера гипнотического взгляда, затем быстро и умело его оседлала. Двинулась раз, другой и прошептала: — Молоденький, такой молоденький... — Потом сняла через голову платье. — Я красивая, Питер?
— Д-да, мэм, — задыхаясь, ответил он.
— Я тебе нравлюсь? — Она мурлыкала словно кошка, ритмично двигаясь и не давая Питеру отвести глаз.
— Да, мэм, очень.
Вскоре все закончилось, Ирма слезла с Питера и легла рядом, прижав его голову к своей большой груди.
Он лежал опустошенный и счастливый. Война, на которую он спешил, колонна — все это было бесконечно далеко, Питер блаженно улыбался.
Снова загоготал в доме Гудьир, потом что-то прокричал и стал говорить тише.
— С кем это он?
— Не обращай внимания, он плохой человек, черный, его руки по локоть в крови.
— Я знаю...
— Забудь о нем, он скоро умрет.
— Умрет? — Питер приподнялся. — А ты откуда знаешь?
— Иногда гадаю, иногда ворожу, а иногда выхожу на дорогу к солдатам.
— Но это же... аморально?
— Я так живу.
Питер вздохнул.
— Значит, Гудьир не жилец?
— Не жилец, — подтвердила Ирма.
— А что меня ждет — рассказать можешь?
— Конечно, могу.
— Тогда скажи — я иду на войну, хотелось бы знать.
— Ну хорошо, слушай...
В этот момент послышался топот, и к дому Ирмы прискакали не менее десятка всадников, жалобно скрипнул поваленный ими забор.
— Где эта ведьма?! Не будь я сэр Хендрикс, если не повешу ее собственными руками!
— Да сдалась она вам, сэр Хендрикс, мало других дел?
— Она оседлала сэра Рутгера, и теперь у него все распухло! Эта ведьма намеренно наградила его болезнью! Выходи, потаскуха, я вздерну тебя, как драную кошку на заборе!
— Не верь ему, я тут ни при чем. — Ирма подхватила платье и отбежала к дальней стене, где была потайная дверца. — Хендрикс еще потеряет сам себя за эти наговоры — старый лжец!
Она распахнула дверцу, последний раз блеснуло ее роскошное тело — и все, темнота.
Питер вскочил и начал лихорадочно завязывать на Штанах веревку.
— Сэр, ее нигде нет! — донеслось со двора.
— Посмотри в сарае, Эдвард, небось ублажает там еще кого-то! И жгите тут все! Жгите!
Питер стоял у самых дверей, но боялся выйти. Что он может сказать этим неизвестным? Хорошо хоть не карсаматы, но насколько хорошо?..
Распахнулась дверь, и на Питера уставился человек в кольчуге и круглом шлеме. У него была рыжая борода, бесцветные брови и ресницы.
— Выходи! — приказал он, наставляя на Питера меч. — Сэр, я поймал одного!
Питер на негнущихся ногах вышел во двор. Здесь повсюду бегали вооруженные люди. Несколько всадников в латах, с гербовыми щитами и при мечах, крутились в середине двора, отдавая другим, в кольчугах, приказания. Двое зажигали крышу амбара, еще четверо обкладывали сеном углы дома.
— Ага! Попался! — воскликнул тот, кто командовал всеми. — Что, оборванец, ведьма-то сбежала?
Питер кивнул, глядя на этого седоватого и надменного господина в дорогих доспехах с золотыми орлами, черный мардиганец под ним волновался и бил копытом.
— А ты, значит, ее там ублажал, правильно?
Питер снова кивнул.
— Ха! Теперь у тебя тоже триппер, как у сэра Рутгера, но я спасу тебя, мерзавец. Господа рыцари, сейчас мы все здесь подожжем, а потом повесим этого. Должны же мы сегодня кого-то повесить?
— Мы повесили семерых карсаматов, сэр Хендрикс! — напомнил один из всадников.
— Кочевники не считаются, я их за людей не считаю. Карсаматы — это дичь!
Всадники засмеялись, им охотно вторили поджигатели.
— Меня нельзя вешать, сэр рыцарь! — отчаянно завопил Питер, когда его схватили рыцарские оруженосцы.
— Что такое, я не понимаю, о чем он говорит? — играл недоумение предводитель рыцарского отряда.
— Видите ли, сэр Хендрикс, этот оборванец с вами не согласен, он не хочет, чтобы его вешали, — с серьезным выражением пояснил другой рыцарь, и все загоготали, пугая лошадей и заставляя их пятиться.
— Замечательный анекдот, сэр Рэдвик! А теперь — на сук его!
— На сук! В петлю! — закричали остальные, и Питера потащили к старому дереву.
