Фуюми Оно - Тень Луны, Море Теней
— Да… ты прав.
Она почувствовала, как у неё полыхает лицо. Ханджю, полу-человек, говорил он ей. Совершеннолетний взрослый, говорил он ей, но она не обращала на его слова никакого внимания. Они не только обнимались, но и спали в одной комнате, и она даже смутно припомнила, как когда-то давным-давно он переодел её.
— Ёко, выходит, что даже когда, казалось бы, тебе всё известно, ты всё равно можешь упустить из виду самое главное.
— Выходит, что так. Но тогда почему ты не принимаешь человеческий облик постоянно? — Спросила Ёко, невольно перейдя на раздражённый тон.
Ракушун, не удержавшись, тяжело вздохнул.
— Потому что быть крысой намного легче, — произнёс он с досадой в голосе, безутешно опустив покрытые красно-оранжевым шёлком плечи. — Какая же это тягомотина, разодеться таким образом, скажу я тебе. У меня уже плечи затекли, да ещё, вдобавок, в такой торжественный день.
Он так горько жаловался на судьбу, что Ёко, не удержавшись, хихикнула.
Пожилой мужчина проводил их по длинному коридору в большую комнату. Сквозь распахнутое окно во Французском стиле проникал запах моря. Эн-о, стоявший в это время на террасе, выходившей прямо на воду, оглянулся на них. Он тоже успел тем временем переодеться, но его наряд мало чем отличался от их одеяний. Ёко и Ракушун были одеты явно не роскошно, так что, считаясь с его царственным статусом, он был одет даже чересчур просто. Во всём его виде не было ничего пышного или надменного.
Эн-о улыбнулся, зайдя обратно в комнату.
— Я вижу, вы переоделись. Моя прислуга настаивает на соблюдении всех формальностей. Это несколько раздражает, но они ужасно сердятся, когда вы не делаете так, как вам говорят. Уж извините.
Ёко подумала, что скорее это сам Эн-о одет неподобающе, но он произнёс это таким милым тоном, что она ограничила свой ответ одной улыбкой.
— Ракушун, если хочешь снять это всё, я возражать не буду.
Ракушун (молодой человек) сдержанно улыбнулся в ответ.
— Не стоит беспокоиться. Что же насчёт Тайхо?
— Он будет здесь с минуты на минуту. — Пока он говорил, дверь распахнулась, и запах солёного воздуха наполнил комнату. — Про этого как вспомни…
В дверях, как всегда, стояла пара ширм, а из-за них показался золотоволосый мальчик лет двенадцати-тринадцати.
— Ну, какие новости?
— Как и ожидалось, они ещё не смогли занять Императорский Дворец. Интересные у тебя гости.
— Вообще-то, это не мои гости, а твои.
— Мои? Никогда не встречал их раньше. — Мальчик нахмурился и повернулся к Ёко и Ракушуну. — Ну, и кто вы такие?
— Эй-эй, ты мог бы быть и повежливее.
— Ты знаешь, что такое не совать нос в чужие дела?
— Ты об этом пожалеешь.
— Так что, ты, наконец, нашёл себе лучшую половину, а?
— Я не шучу.
— Неужели свою маму?
— А если она мне не жена и не мать, ты так и не вспомнишь о приличных манерах? — Вздохнул Эн-о и обратился к обескураженной Ёко. — Прошу прощения, но это Энки, неисправимое проклятье на мою голову. А это, Рокута, — сказал он, обращаясь к Энки, — Её Императорское Величество, Императрица Кей.
Энки с шумом сглотнул, сделав большой шаг назад, и обалдело уставился на неё. Ёко, не смотря на попытку удержаться, разразилась громким смехом. Пожалуй, это был первый раз, когда она смеялась вот так громко и от души с тех пор, как пересекла Къйокай.
— Тебе надо было сразу об этом сказать! Вот же скотина!
— Ну, кто бы говорил. — Ответил Эн-о. — А это её сопровождающий, Господин Ракушун.
Приняв, наконец, серьезный вид, Император спросил.
— Что там в Кей?
Мальчик тоже посерьёзнел.
— Судя по всему, провинция Ки тоже пала.
Ракушун написал знак для слова «Ки». Несмотря на то, что всё для неё тут же переводилось, ей всё равно приходилось обращать внимание на то, как эти слова были написаны. То, что разговорный язык был для неё не проблемой, не делало её грамотной.
— Остаётся пока только северная провинция Баку. Джоэй по прежнему пребывает в провинции Сей, как и раньше. Её армии выросли настолько, что Императорская Армия просто боится вступить с ними в бой.
Ракушун написал «Императорская армия», используя знаки, Царственные Мастера Войны.
— Армия самозванки наступает на провинцию Баку. У Маркиза Баку под началом всего три тысячи воинов и он не сможет продержаться долго. Это лишь вопрос времени.
Он уселся на прямо не стол и взял себе немного фруктов.
— А где ты нашёл Кей-о, кстати говоря?
Эн-о рассказал ему вкратце, что произошло. Энки выслушал рассказ молча, затем, наклонившись вперёд, угрюмо спросил.
— Какой дурак осмелится послать кирина, чтобы убить человека?
— На данный момент, мы можем пока отложить вопрос о том, кто тянет за ниточки. Но мы просто обязаны вернуть Кейки.
— И чем раньше, тем лучше. Стоит им узнать, что Кей-о находится здесь, как они могут убить его.
— Простите, — прервала их разговор Ёко. — Но я совершенно не понимаю, что происходит.
Эн-о вопросительно поднял бровь.
— Послушайте, я попала сюда в полном неведении. Если Эн-о говорит, что я Кей-о, наверное, так оно и есть. Так же, как и верно то, что какой-то там Император очень хочет, чтобы я умерла. Но я никогда не хотела быть Кей-о. Я обратилась к вам не затем, чтобы вы признали меня Кей-о, или в надежде на нечто в этом роде. Мне не слишком нравится, когда йома гонятся за мной по пятам, и я не получила особого удовольствия бегая по всему Ко от преследующих меня солдат. Единственная причина, по которой я очутилась здесь, это узнать у Эн-о как я могу вернуться обратно в Японию. Вот и всё.
Эн-о переглянулся с Энки и некоторое время все застыли в молчании. Затем Эн-о заговорил.
— Ёко, присядь, пожалуйста.
— Я…
— Сядь. Я хочу, чтобы ты кое-что выслушала, и это займёт некоторое время.
Глава 59
На некоторое время Эн-о, задумавшись, уставился куда-то в пространство. Затем, он произнёс.
— Существуют народы и существуют царства. Как считаешь, не следует ли из этого, что должны быть и люди, призванные ими управлять?
— Да.
— Этот дворец является резиденцией Императора. Император управляет делами государства, и с такой ответственностью над головой, он должен руководить правительством согласно воле народа. Но, разумеется, власть развращает, и частенько Император начинает угнетать собственных подданных. Не то, чтобы это делало всех правителей плохими по определению, но с той самой минуты, как Император берёт бразды правления в свои руки, он перестает быть обычным человеком. И то, что он знает о том, как быть обычным человеком, начинает ускользать из его памяти.
