Юлия Остапенко - Зачем нам враги
А этого эльфа Натан не знал, и ему трудно было с ним говорить. Впрочем, когда Глориндель заговаривал, становилось легче.
— И что ж тебе дома не сиделось-то, Натан? — спросил эльф, по-прежнему на него не глядя, и подбросил в костер свежую ветку. От огня взвился толстый столб серого дыма.
— Вам ведь тоже не сиделось, — ответил Натан. Эльф скривился, не то от дыма, не то от его слов.
— Видят небеса, будь у меня выбор, я бы сюда не потащился. А у тебя, судя по всему, выбор был. И не ври, что ты сопровождал Рослин. В Тальвард она приехала с Эллен, а не с тобой.
Натану становилось не по себе всякий раз, когда эльф упоминал имя женщины, с которой проделал этот путь. Хотелось расспросить о ней, но почему-то он знал, что не стоит. Натан удержал вздох, порылся в горе хвороста, выудил ветку покрепче и принялся обстругивать ее конец, готовя вертел. Эльф наконец поднял голову. Вид у него был сердитый.
— Проклятие, отвечай, когда спрашивают!
— Вы мне больше не лорд, — тут же отозвался Натан, отчего-то развеселясь.
— Как это — не лорд? Я теперь господин твоей госпожи, а это у вас как называется?
— Вы ей не господин, пока не женитесь, — поправил Натан. — А жениться что-то не торопитесь.
— Ну ты издеваешься надо мной, что ли? Всерьез думаешь, что, если тальвардский жрец обвенчает эльфа и калардинку, этот брак можно будет считать законным?
— Я думаю только, что вы уже не можете повелевать мной так, как раньше, милорд.
— А почему в таком случае ты называешь меня милордом?
— Привычка.
— Так, может, и ерепениться тоже по привычке прекратишь?
Натан, больше не в силах сдерживаться, рассмеялся. Глубоко запавшие глаза эльфа блестели в темноте, и Натан видел, что ему тоже весело. Огонь потрескивал в сумерках, от него исходило мягкое, успокаивающее тепло. Натан поймал себя на мысли, что ему уже очень, очень давно не было так хорошо.
«Кто же мы теперь друг другу... милорд? » — подумал он и тут же почувствовал, как улыбка застывает на губах. Нет, это слишком опасный вопрос, чтобы задавать его вслух.
Эльф как будто тоже подумал нечто подобное, потому что атмосфера веселья и тепла, только что витавшая над костром, мгновенно растаяла. Натан прибил комара, впившегося в тыльную сторону ладони.
— Ну, чего ради ты снялся с места? — тихо спросил эльф. — Только не говори, что...
— Что? — напряженно переспросил Натан, когда он умолк на полуслове.
— Не знаю. Но сдается мне, что это какая-то глупость.
— Наверное, — помолчав, согласился Натан и, поняв, что избежать этого разговора все равно не удастся, сказал: — Здесь видели Аманиту.
Эльф смотрел на него, не моргая, и будто ждал продолжения. Натану стало неловко.
— Говорят, в Тальварде появилась воровка с таким именем, все приметы совпадают и...
— Натан, Аманита умерла, — сказал эльф. Удивленно и как будто с сожалением — но без насмешки, без недоумения... без глубоко затаенной надежды.
А ведь как нормальный человек реагирует. Нормальный, разумный человек. Не то что ты, Натан, старый дурак.
Он стиснул челюсти, отвел взгляд, но заставил себя продолжать:
— Палач лорда Картера рассказал мне, как продал ее тело заезжему колдуну. Тальвардские некроманты на многое способны. По слухам, они даже мертвых умеют воскрешать...
— Небеса всеблагие, — медленно проговорил Глориндель и умолк. Натан вскинул голову. Взгляд эльфа говорил яснее всяких слов.
Почувствовав вдруг вставший в горле ком, Натан резко поднялся, сам не зная зачем. Эльф, глядя на него снизу вверх, покачал головой.
— Ты совсем рехнулся, бедняга Натан. Да ведь даже если это правда... даже если они действительно это умеют, если она жива — что ты будешь с ней делать? А? Зачем ты ищешь ее? Что собираешься ей сказать? Или ты заделался извращенцем на старости лет, и тебя прельщают ее истлевшие прелести? Помню, буфера у нее были знатные, но ведь вряд ли они сохранились. Или тебя ее скелет вполне устроит? Впрочем, тебе ведь не с чем сравнить.
Натан с силой поднял и опустил обструганный конец палки, пришпилив освежеванную тушку дичи к земле. Его не зажившая еще рука при этом судорожно дернулась, сжалась на миг в кулак.
— Вы не меняетесь, милорд, — сказал Натан. Эльф посмотрел на него с удивлением.
— А с чего это я должен был измениться?
— Не знаю. — Натан выпустил палку и отошел от костра. Глориндель, что-то проворчав, выдернул палку из земли, поправил нанизанную тушку, подвесил над огнем. Натан стоял к нему вполоборота и пытался понять, почему то, что мы помним о людях, так отличается от того, каковы они есть на самом деле. И если бы он был уверен, что это касается только Глоринделя...
— Неужели вы не хотите ее увидеть? — не выдержал он. — Если она и правда жива? Если ее волосы все такие же...
— Ох, дружище Натаниэль, — вздохнул эльф, возясь с вертелом, и Натан осекся на полуслове. — Если и вправду верить сказкам, зомби — даже не живой труп, это мертвый труп; наверное, это выглядит просто ужасно. И уж наверняка ровным счетом ничего красивого. А тем более — возбуждающего.
— Я не верю, — медленно проговорил Натан, — что вам ни о чем не хочется ее спросить.
Эльф вздрогнул, кончик вертела выскользнул из его руки, палка вместе с нанизанной на нее куропаткой рванулась в огонь.
— Проклятие! — выкрикнул эльф и, вскочив, выбил ее из огня носком сапога. Пылающий вертел, подпрыгивая, покатился по земле и зашипел, когда на него опрокинулся поток воды.
Эльф зло посмотрел на Эллен, стоящую над вертелом с пустым котелком.
— А раньше подоспеть не могла? Из огня вытащить? — раздраженно бросил он.
— Не могла, — спокойно ответила та. — Я больше так не делаю.
— Как не делаешь?
— Из огня ничего не таскаю. И никого. — Последние слова прозвучали неожиданно язвительно, и эльф разозлился еще больше, будто она напомнила ему нечто такое, о чем он предпочитал забыть.
— Могла бы и еще разок, с тебя не убудет!
На это Эллен ничего не сказала, только подняла с земли обугленную ветку — как-то неправильно подняла, подумал Натан и тут же понял, что именно не так: она взялась за обгорелую, еще искрившуюся часть, причем взялась всей ладонью, явно не задумываясь, — и не бросила, хотя наверняка обожгла себе руку.
«Надо с ней поговорить», — в который раз подумал Натан. Надо. Этого разговора тоже, как ни крути, не избежать.
Эллен сама подошла к нему на следующий день, и вид у нее был такой, будто она наконец собиралась сделать что-то, на что долго набиралась решимости.
Она странная была, эта Эллен. Невысокая, не очень-то изящная и уж точно не красавица — таких, как она, в высшем свете изводят равнодушием и насмешками, и даже высокое происхождение могло обеспечить ей разве что место княжеской кастелянши. Эллен досталась должность одной из многочисленных прислужниц калардинской княжны, и это было, по сути, все, что Натан о ней знал. И он сомневался, что хочет знать больше: было что-то смутно тревожащее в том, как она смотрела по сторонам, на Рослин, на эльфа, что-то болезненное в ее настороженном взгляде. На себе этот взгляд Натан не смог поймать ни разу, и, наверное, именно это его больше всего смущало. Поэтому он оторопел, когда Эллен обратилась к нему первая, и только когда она заговорила, понял, до чего же ей за это благодарен.
