В. Бирюк - Буратино
"Воевода Всеволжский" ибо и град сей мною поставлен, и сижу я в нем. "Колдун полуночный" за многие мои новизны, людям непонятные, да за места наши северные, от многих иных земель на полночь расположенные.
И вот это: "Зверь лютый". За ярость мою и немилость к роду человеческому. И прозвание это не токмо от одного человека к другому переходит. И разные люди, друг друга не видавшие, прозвания этого моего прежде не слыхавшие, эти же самые слова говорят. По делам моим. Видно, и вправду, есть во мне нечто, здешним людям ведомое, что они Серого Волка вспоминают, на меня глядючи.
Кажется, дошло. Убрались бабы. Однако правильно - нечего связанных на дворе держать. Приглядел погреб крепкий, начали мужичков туда перетаскивать да спихивать. Снова одна подходит:
-- Христом богом прошу. Не надо вон того здорового в погреб. Он подземелья не выносит - бешеный становится. Рвётся, сам себя покалечить может. На людей кидается, сердечко у него аж заходится. Не надо его туда.
-- Он тебе кто? Муж?
-- Нет. Он как брат. Найдёныш. В лесу его маленьким нашли. Отец мой охотником добрым был. А сыновей нет. Вот тятя и взял к нам в дом. Видать, из лесных людей.
Йети, йетить мать! Раритетный гуманоид в смоленских лесах. Хотя... "Большой волосатый брат" это ведь не только в Гималаях и Калифорнии. Легенды о таких персонажах были и на Алтае, и в Западной Сибири, и по Русскому Северу. Пойдём-ка посмотрим-ка. А, это тот лоб, которому я нос пяткой разбил. Ну и кто это сказал, что прежде народ был мелкий? Был. Но не весь. Археологи в пластах русского средневековья находят костяки под два метра ростом. Нормальные люди, по христианскому обычаю похоронены. Но большие. Как этот. Не йети. Человек обыкновенный. Но большой... и в панике. Йети накануне приступа клаустрофобии.
-- Драться будешь?
-- Не-е-е...
Развязал, у костра посадил. Баба квасу принесла. Начал спрашивать. И вправду - охотник. И места здешние знает. А звать уменьшительно-увеличительно: Могутка.
-- На Угру ход есть?
-- С телегами? Не. Конями вьючными... Может и сможете. А возы не пройдут.
-- Тогда собирайся. Пойдёшь с нами. Скажи жёнке.
Как-то они с его... сестрой переглянулись...
-- Нетути у меня жёнки. Бобыль я. И никуда я не пойду.
-- Заплачу. Обе телеги оставлю, кое-что из барахла, из упряжи. Половину соли отсыплю.
-- Не. Мало. Вот еще и сабли отдай и еще...
Цапнул бабу за ворот, опрокинул наземь, головой к себе на колени. Шашку ей на горло.
-- Хочешь посмотреть как её голова покатится?
Ух, как... Какой кайф когда в руке сталь. Точёная. Не тяжёлая - гирей, не лёгкая -- куском автомобильной обшивки. Соразмерная. Длиной, весом... Соразмерная моей руке. Не тупая, деревянная железяка, которую чтобы дёрнуть -- сначала напрячься. Не финтифлюшка какая-то декоративная, прижмёшь -- гнётся-мнётся, доверия не вызывает. Настоящий клинок. Его дёргать не надо, его только отпустить -- он сам дело сделает. Точёный клинок. Говорят -- у девушки ножки точёные. Бывает. Нравится. Но здесь... Позволь ей только чуть опуститься. Шашка сама ляжет. Чуть ослабь хват кисти. Ничего делать не надо. А потом чуть-чуть... даже не дёрнуть. Не потянуть... Просто чуть сдвинуть руку, чуть по-освободить, чуть по-отпустить... Ощущая ребром ладони хвостик рукоятки. Просто прикосновение. И клинок ляжет на горло. И пройдёт через кожу, через мышцы, через все там трубки дыхательно-глотательно-кровоносительные. Сам. До самого хребта. А, может, и там не остановиться. Проверить? И никакого движения, напряга, усилия. Просто такая маленькая, незаметненькая, минутненькая... слабость. Неловкость, небрежность... Как-то задумался... чуть-чуть, отвлёкся... самую малость. Ничего не делай, не рвись, не упирайся. Просто... выдохни, расслабься... "Ой, а я и не заметил. А я и не делал ничего. Чисто случайно". И у неё голова отвалится. Отделится. Сама собой. Когда у меня клинок - по руке.
Йети дёрнулся, было, и осел назад. Не поспевает он с той стороны костра. И, вообще, я - быстрее. А баба только ахнула в начале. И затихла, даже глаза закрыла. Одна жилка на шее бьётся бешено. В двух миллиметрах от лезвия. Под лезвием, И груди под рубахой ходуном ходят. Положил левую на левую. Руку свою на грудь её. Обтянул, сжимая, рубаху. Дёрнись. Под моей левой. И я отпущу правую. Сосок из-под ряднины выпирает. Чуть пальцами сжал. Ну дёрнись...
-- Ну?
-- Ладно. По рукам. Отпусти сеструху.
-- По рукам - не надо. Ты сказал - я услышал. Ещё коней трёх-четырёх возьми под вьюки. Нас проведёшь - назад приведёшь. Иди собирайся.
-- Отпусти её. Я в ихнем доме живу, она хозяйка. Без неё не собраться.
Провёл, глядя мужику в глаза, по ее груди, взял ладонью в охват, сжал спокойно. Плотно, уверенно, без рывков-щипков. Молчит, глаз не открывает. Только ноздри... трепещут. Убрал руку, убрал клинок от шеи. Просто тыльной стороной пальцев по щеке провёл.
-- Иди, помоги ему собраться.
Вздохнула. А то и не дышала. Выдохнула. Глаза открыла, молча, глаз не поднимая, поднялась на ноги и к воротам пошла. Могутка за ней.
Глава 39
Так, а что у меня тут остальная моя компашка делает? А мои уже и стол накрыли. На Николашке одна бабёнка виснет, на Ивашке - две сразу. Мужики при делах, одна Марьяша... сказки сказывает. Её еще парочка слушает да еду режет-крошит. А сказки про меня, любимого. Ишь, увидела - сразу покраснела. Тут сразу одна подкатывает:
-- А не желает ли отрок Иванушка бражки зимней. Вымороженная, забористая, духовитая.
Лихая бабёнка. Как она перед носом моим своими прелестями крутит... Ворот с разрезом, завязан должен быть. Только завязка развязана и все выпуклости под рубахой очень даже просматриваются. Особенно, когда она ко мне вот так наклоняется.
Кружечка типовая, древнерусская. Ориентировочная ёмкость - литр с хвостиком. Литровочку осуши и... - пошел ребёнок спать под стол. А Ивашка, даром что сразу двоих щупает - уже вперился. Если хозяин примет, то и ему... с обоих же рук подсовывают. И знахарка здешняя из угла выглядывает внимательно. А ребята-то - молодцы, субординацию блюдут, без меня еще не принимали.
Стоп. Очень даже молодцы. И цвет зеленоватый не только у бражки бывает, и вкус горьковатый не только у спиртосодержащих. А вот характерный запах... Зря меня, что ли, Юлька с Фатимой натаскивали? Это - красавка. Она же белладонна. Суточный придел для взрослого - 70 капель. После литровки... хоть бы и с малой концентрацией, полная потеря ориентации, резкое двигательное и психическое возбуждение, бред, галлюцинации. Паралич дыхательного центра. Впрочем, им столько дожидаться не надо. Как только голос хриплым станет, зрачки расширятся и на свет реагировать перестанем, они мужиков своих из погреба вынут. Ну, а те нас просто дубьём в таком состоянии... И что делать? Берём кружечку, подносим ко рту, взгляд поверх... Как они смотрят... Все в курсе. Вот и поиграем. "Кто к нам с мечем придёт..." - тот на этот же самый "ой-ёй-ёй" и напорется. Оттянем на молодке рубашечку за вырез, поглазеем на... все. Ишь ты какая... продвинутая. И наклонилась правильно, и ножки раздвинула. Чтоб мне все хорошо видно было. От окраски ореолов вокруг набухших сосков до кудряшек в нижней части живота. У подростка от такого вида... точно должно головёнку снести. И пошёл бы я за ней - как телок на бойню. Вполне готовый для забоя.
