Eldar Morgot - Дорога Смерти
— Любить? — усмехнулась Рокапа. — Кого может полюбить хвостатая дедабери, как я? Или кто может влюбиться в меня? Разве что кадж змееголовый?
— Миранда полюбила.
— Полюбила! — Рокапа вдруг поняла, что кричит. — И к чему привела эта любовь? Чем она закончилась? И закончилась ли вообще? И разве приворотом можно настоящую любовь породить?
Наступило молчание. Где-то журчала вода в невидимом фонтане и налетал приятный ветерок. Рокапа оглянулась, силясь понять, откуда в подземелье свежий воздух. Сияние, льющееся со стен немного усилилось. Или ей только показалось?
— С Мирандой, — повторила она, поведя языком по сухим губам. — Необходимо, понимаешь?
— Чем чревато, осознаешь, девочка? — Гуранда вдруг хихикнула. — Для тела твоего, не только для духа. Для красоты твоей неувядающей.
Рокапа молча кивнула. Разговор с тенями мертвых — это несколько дней рвоты, головной боли, от которой раскалывается голова, и клоки выпадающих волос. Неминуемая и мучительная смерть для простого человека, джуджи или ткаесхелха. Но не для хвостатой дедабери. Нет, блевоты с болью не избежать, как и пары прядей волос, потерянных навсегда. Говорят, что и нескольких лет жизни. Но решение принято. Эликсиры помогут, в любом случае. Рвота прекратится. Волосы отрастут…
— Конечно, отрастут, — подтвердила Гуранда, задумчиво смотря на развалившегося у ног кота. — Правда, с душевными ранами будет… сложнее. Ладно! Раз ты настаиваешь, девочка.
— Настаиваю.
— Хорошо. Кудиан с тобой.
Гуранда поднялась. Кот вздрогнул, но остался лежать. Лишь стал следить наполовину приоткрывшимися глазами. Рокапа покачала головой. И у хозяйки, и у ее питомца глаза одинакового цвета. Изумрудно-зеленые. Дикие. И очень страшные. Архиведьма повела плечами. Снова сухо во рту. Она уставилась на кубок с вином.
— Больше не пей, — велела Гуранда, останавливаясь у стены. — Даже не думай. Ты выпила то, что нужно. Еще один глоток убьет тебя.
Рокапа медленно кивнула. Гуранда никогда не любила терять время. Вино не простое, конечно же. Все так просто. Слишком просто.
— Старайся не паниковать.
Архиведьма скривила губы. Ее пальцы судорожно сжимали расческу. В подземелье стало темнее. Или ей только кажется? Нет, свет угасает, умирает на этих влажных, сырых стенах. Тошнота подступила к горлу. Рановато. Как сквозь туман слышится голос Гуранды:
— Не задавай один и тот же вопрос два раза…
— Хорошо, — с трудом ответила Рокапа, едва шевеля онемевшим языком.
— Увидишь Пожирателей Душ, стой спокойно. Они не тронут.
— Не тронут, — эхом отозвалась архиведьма.
— А может, и тронут, — засмеялась Гуранда, и Рокапа вздрогнула, заметив, как что-то незнакомое, пугающее загорелось в изумрудных глазах. — И не смотри на них слишком долго. Сожжешь глаза. Понятно? Видеть не сможешь потом. Вообще.
— Я поняла, — осторожно ответила архиведьма, отводя взгляд.
— Вряд ли, — Гуранда снова захихикала. — Неприкаянные все время голодны, их существование, если его вообще можно так назвать, полно вечной муки, вечного страдания. Вообрази, моя милая, что ты мечешься между миром живых и Гранью, словно твой кролик, что в силок, бедняжка, угодил. Кролик… Хорошее сравнение, правда? Тебе не кажется, что душа похожа на кролика? Нет? Боль и голод… Да, голод и боль. Будь осторожна, девочка.
Мурашки уже бежали по пальцам левой руки. Рокапа стиснула зубы, увидев, как полупрозрачное, похожее на студень нечто ползет по ее руке. Пространство вокруг стало искажаться, она увидела тонкие, похожие на червей нити, парящие под потолком. "Черви" извивались и, как почудилось Рокапе, едва слышно пищали. Они были похожи на… Похолодев, ведьма отвернулась.
Капли воды, переливаясь всеми цветами радуги, застыли в воздухе, слабо подергиваясь и мерцая. Архиведьма опустила глаза и содрогнулась, увидев, что пол исчез, а под ногами стелется странная, похожая на дым, субстанция, в недрах которой вспыхивают призрачные огоньки. Темнота стала настолько густой, что казалось ее можно потрогать. Рокапа стиснула зубы. Потому что шелест бестелесных голосов ударил по нервам.
— Ой, кто это тут? — почти детский.
— Неужели Гурандочка прислала покушать? — полный надежды мужской.
— Ах… нет, живая…дедабери… — разочарованный.
— Но, погодите… — детский голосок.
"Детские голоса самые страшные… — думала Рокапа, переводя дыхание, — от них всегда хочется плакать…"
Зажмурившись на мгновение, архиведьма двинулась вперед. Вокруг бушевало пламя, она словно шла сквозь огонь, чёрный и не обжигающий. В висках стучало, мурашки бегали по телу, и тошнота снова подступила к горлу.
С новой силой зашелестели голоса.
— Не смотрит на нас.
— Боится, что ли?
— Ах, остроухая, надо же.
— Нет, это хвостатая. Дедабери.
— Ну, посмотри, посмотри же на нас!
— Нам больно, как ты не понимаешь, больно!
— Знаешь, как страшно, когда тонешь?
— Веревка сжимает горло…
— Болит…
— Посмотри же на нас, ведьма!
— Недавно мы с одной уже побеседовали…
— Ты с ней знакома?
Рокапа остановилась. Но откуда-то прилетел тихий голос Гуранды:
— Не слушай их, они лгут…
Архиведьма продолжила путь. Или она и не идет никуда вовсе? Черное пламя бесновалось вокруг. О чем говорят Пожиратели? С кем они могли беседовать? Лгут, они лгут… потому что хотят сожрать ее душу.
— Ты думаешь, Пожиратели едят души?
Рокапа глубоко вздохнула и повернула голову вправо. Вот она. Переливающееся призрачное тело средь черных всполохов. Это она. Миранда. Проклятая сестра. Архиведьма вдруг поняла, что Пожирателей больше не слышно. Ушли, не иначе повинуясь той, кто стоял перед ней…
— Не иначе.
Неужели Рокапа слышит смех в голосе потустороннего существа? Душа Миранды, или что там осталось от ее живой сущности, не может сама общаться с живыми. Для этого Умеющие, как Гуранда, вызывают демонов-носителей, с помощью которых умерший может снова говорить. Архиведьма сглотнула слюну. Так что это не Миранда перед ней, а лишь оболочка, существо из-за Грани, медиум, который дал вселить в себя падший дух Проклятой сестры… Раздавшееся хихиканье заставило Рокапу усомниться в собственных знаниях. Слишком уж похож этот смех на подобный, только у Гуранды.
— Ага, — проговорил насмешливый скрипучий голос, — мы же сестрички. Сестрички, сестрички! Она же тут?
— Да, — подтвердила Рокапа.
— А как там душечка Сарис, которую я нянчила вот такой малюткой, — черные сполохи раздвинулись, когда бестелесные прозрачные руки показали Рокапе, как они нянчили маленькую Сарис. Правда, она уже была большой девочкой… А ты, Рокапа… Красуля, как и прежде. Говори, с чем пришла.
