Евгений Щепетнов - Монах
Андрей спал сутки. Если бы не его организм, нейтрализующий практически любые яды, он бы уже отправился на тот свет — дурноголовая графиня сыпанула в кувшин весь мешочек зелья, предназначенного для того, чтобы люди с бессонницей могли хорошо уснуть, кинув маааленькую щепотку этого порошка в стакан жидкости. В мешке же было порошка столько, что можно было отравить полк наёмников. Это и было причиной того, что Андрей никак не мог справиться с отравлением — страшнейший передоз.
Если бы он выпил больше, не тот стакан, что ему достался — результат был бы ещё плачевнее — возможно, что даже его организм не справился бы с такой дозой.
Пока его несли, он обмочился, и капитан долго и матерно ругался, сетуя на свою горькую судьбу — вот только не хватало ему таскать всяких зассанцев, дела больше у него другого нет!
За следующие сутки Андрей обмочился ещё шесть раз — его положили на матрас у стены в какой-то дальней комнате, капитан постарался — он прекрасно понимал, что происходит — организм выводил из себя отраву доступным ему способом. Хорошо хоть не более радикальным…
Проснулся Андрей на матрасе в углу тёмной комнаты, мокрый, несчастный, тут же себе вообразил, что его заточили в темницу, и стал строить планы как перекусать тюремщиков и выбраться на волю. Хорошо хоть, что он решил повременить со своими террористическими планами и выяснить — где он и что происходит.
Он вони, исходящей от матраса и от него самого ему хотелось вытошнить, и собравшись с силами он крикнул:
— Эй, есть кто-нибудь?! Эй!
Никто ему не ответил, он толкнул дверь — она открылась! Никакого караула, никакой охраны не было, и он вспомнил — выиграл! Выиграл все бои! Он свободен! Как там сказал царь Язону? — «Золотое руно твоё, так иди, и возьми его!» А там этакий дракон, с пастью, как ковш у экскаватора, у руна того… свободу получил, и даже сто золотых, только вот ещё уйти отсюда надо…не в такой же одежде? Принюхался — фффуууу…бомж бомжом!
— Вот ты где! — послышался голос капитана — а я тебя ищу! Ну ты, братец, и дал жару…иди в моечную, отмывайся, графиня тебе одежду прислала — я сказал, что ты после её порошка страдаешь, чуть не помер, она так прямо вся с лица спала! Вот ты зацепил её…только бойся — уже серьёзно добавил капитан — граф очень, очень раздосадован тем, что из-за тебя он лишился трёх союзников, а ещё потерял кошель с золотом. Он уже поговаривает, что тебя надо было на месте пристрелить, а не тащить в замок. Графиня на него ругается, и говорит, что он сам идиот — надо было просто судить как следует, а не придумывать всякие испытания… Самое смешное, что граф уже забыл, кто придумал эти дуэли. Ну да ладно, давай за мной, а то заблудишься в переходах…иди шага на два сзади, а то меня сейчас вытошнит — уж больно ты воняешь!
— А кто виноват? — огрызнулся Андрей — и ты в том числе! Опоили пакостью, теперь изгаляешься!
— Хммм…ну, в общем-то да, ты прав. Давай мойся, потом приходи а библиотеку — там с тобой поговорит граф. Где найти? А любой мальчишка скажет — где найти. Попросишь, отведут.
В этот раз в моечной было несколько стражников — они с любопытством смотрели на Андрея, перешёптывались, но что-то спросить побоялись, сделали вид, что его не заметили. Впрочем, когда он поздоровался, они дружно, но нестройно ответили.
Быстренько помывшись, Андрей, терзаемый голодом и жаждой — после этих перегрузок, да с его обменом веществ, он был готов сожрать что угодно — пошёл искать не библиотеку, а кухню, и ведомый тонким нюхом оборотня, скоро нашёл её по запаху свежевыпеченного хлеба, мяса, плавающего в огромных побулькивающих котлах и пирожков, горой возвышающихся на огромном деревянном подносе.
Андрей потихоньку скользнул к подносу с пирожкам, схватил сразу два и чуть не урча от наслаждения засунул их по очереди в рот, давясь и проглатывая большими кусками, потом ещё два…и пирожки чуть не встали в глотке, когда кто-то сзади трубным голосом, как сигнал у КрАЗа, завопил:
— Это что ещё тут такое?! Это что за воришка посмел красть мои пирожки?!
Он обернулся и увидел огромную толстую тётку в белом поварском наряде, возвышающуюся над ним, как гора — она была выше его на полголовы и тяжелее минимум на семьдесят килограммов.
Она занесла над им деревянный половник, напоминающий молот Тора, и Андрей уже приготовился подороже продать свою жизнь, когда тётка вдруг улыбнулась и сказала уже нормальным, густым голосом:
— А! Вон это кто! Ну кушай, кушай — а я-то думала это опять кто-то из стражников хавозничает, а это ты. Ешь, ешь, тебе надо — после того, что ты перенёс там, по милости этих дураков. Садись вот сюда, сейчас я тебя покормлю!
Она схватила его за руку и поволокла к свободному столу, где плюхнула, как ребёнка на табуретку, затем поставила перед ним деревянное блюдо, размером не меньше чем разнос для пирожков и орудуя вилкой, больше похожей на вилы для сена, выдернула из котла громадный кус мяса и шмякнула перед Андреем:
— Ешь, хорошенько ешь! Только не обожгись — пока вот, пирожочками побалуйся, пока мясо остывает! Мама Аглая знает, как кормить мужчин! Настоящие мужчины любят хорошо покушать, не то что эти высокородные — поковыряются и бросят! Так же они и в постели! Лентяи!
Андрей пожирал всё, что было ему предложено и усмехаясь думал — «Это не о ней ли говорила графиня? Не её ли поминала? Ну, граф, ну силён! А что, есть в ней что-то первобытное, что-то этакое звериное, как такой кухонный Кинг-Конг! Такую хорошо иметь в друзьях, но если она возненавидит…валькирия, право слово! Ей секиру в руки, да она нахрен отряд латников в капусту порубит!»
Тем времени «валькирия» ласково улыбалась, глядя, как монах сметает всё, что ему было положено на стол и приговаривала:
— Вот, хороший мальчик! Хорошо кушает! Учитесь, неслухи, так ведь и останетесь недомерками, вши мелкозадые!
Поварята и кухонные рабочие за спиной покатывались — однако видно было, что они её любят и ценят.
Доглодав громадный мосол, Андрей откинулся назад, и чуть не упал, забыв, что сидит на табурете без спинки, а кухарка с сочувствием сказала:
— Вот заморили паренька, негодные! Еле сидит! Давай, я тебе ещё пирожочков положу?
— Ох, мама Аглая, хватит! Вот запить бы чем-то.
— Сейчас, сейчас! — кухарка приволокла и водрузила перед ним что-то вроде ведёрного кувшина — вот, попей кваску! Давай, я налью тебе.
Она взяла кружку на литр, не меньше, и водопад коричневой, шипучей жидкости полился в глиняную кружку с отколотым краешком и сетью микротрещин на глазированной поверхности.
Через минут десять Андрей тяжело перемещался по коридору прочь от кухни, утрясая то, что съел, полностью заправленный и готовый к действиям, как гоночный автомобиль.
