Тени заезжего балагана - Кочерова Дарья
Ему не потребовался бы глаз Дракона, чтобы изменить свою судьбу…
Перед ним возникла запыхавшаяся Ханако. На лице её отразилось облегчение, стоило ей увидеть, что беглец был пойман. Но Рюити смерил Ханако уничижительным взглядом, отчего улыбка её тут же угасла.
– Ах, господин Араки! – просипела она. – Как хорошо, что вы здесь!
– Похоже, звери совсем перестали тебя слушаться, Ханако, – холодно проговорил Рюити. – Берегись. Если ты перестанешь приносить этому месту пользу, госпожа Тё очень… огорчится.
Ханако начала было бормотать что-то в своё оправдание, но Рюити больше не желал тратить на неё своё время.
– Убирайся отсюда, – бросил он. – И не смей сегодня попадаться мне на глаза, иначе я за себя не ручаюсь.
***
Разговор с наследным принцем был коротким и неприятным – Рюити и принц расстались, питая ещё большую ненависть друг к другу, чем в самом начале их знакомства. Наглый и надменный мальчишка, он посмел угрожать ему казнью!
«Как бы вас не казнили раньше, ваше высочество», – усмехался про себя Рюити, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать этого вслух. Не стоило совсем уж запугивать принца – он наверняка мог бы ещё пригодиться.
Но о местонахождении Фусесту мальчишка и впрямь ничего не знал. Что же, госпожу Тё наверняка огорчит это известие, хотя Рюити до сих пор не мог взять в толк, зачем патронессе понадобился этот меч. У неё уже было несколько чешуек Дракона, которые они с Рюити отыскали после долгих лет поисков, а теперь она намеревалась завладеть ещё и Глазом, и Фусетсу.
Могло сложиться впечатление, что госпожа Тё была настолько одержима Драконом, что пыталась отыскать и присвоить себе всё, что когда-то принадлежало ему. Но на деле, как полагал Рюити, всё обстояло куда проще: госпоже Тё нужна была лишь сила, заключённая в этих сокровищах.
Чешую и меч, если ей всё-таки удастся узнать о том, где он спрятан, пускай патронесса забирает себе. Но Глаз… Его силой Рюити не собирался делиться ни с кем – и даже собственная смерть не остановила бы его, ведь глаз Дракона мог менять судьбы и мёртвых тоже.
А чего ещё может пожелать мертвец, как не вернуться к жизни – той жизни, которую он захочет?..
Погрузившись в размышления, Рюити прохаживался по балагану и невидящим взглядом смотрел, как ведутся приготовления к празднику. Несколько работников протягивали гирлянду из бумажных фонариков над главной «улицей», которая вела от самых ворот балагана до сцены под навесом. Со всех сторон доносились обрывки фальшиво и наспех сыгранных мелодий – то артисты готовились к сегодняшнему выступлению. Кто-то репетировал танцевальные движения, откуда-то издалека долетел чистый голосок Доко – должно быть, они с дедом Исао тоже решили повторить свой номер.
Госпожа Тё всё не показывалась из своего шатра, что не могло не вселять надежду на то, что до самого праздника Рюити не будет иметь счастья лицезреть её опостылевшую маску. Должно быть, вчерашний визит к градоправителю Ганрю сильно утомил патронессу: она редко куда-то выбиралась, а после всегда отсиживалась у себя, восстанавливала силы…
Из размышлений Рюити вывело лёгкое прохладное прикосновение к щеке. Скосив глаза, он увидел синеватый отблеск, исходивший от крылышек мотылька – то пришло известие от Нобору.
Сделав вид, что хочет почесать висок, Рюити незаметно и осторожно поймал мотылька в кулак и зашёл в ближайший шатёр, где только начали выставлять чучела диковинных зверей, привезённые из-за моря. От самого порога на него оскалилось какое-то змееподобное чудовище с шипастой головой. Рюити порадовался, что эта тварь давно издохла и теперь никому не сможет причинить вреда.
Убедившись, что никого в шатре больше не было, Рюити разжал кулак, и мотылёк, трепеща крылышками, завис в воздухе прямо на уровне его глаз.
– Я – Рюити Араки, – вполголоса, но твёрдо произнёс он имя, под которым его знали в балагане, но которое ему не принадлежало. Мотыльку-почтальону достаточно было услышать имя получателя, чтобы передать известие.
– А теперь говори.
По тельцу и крылышкам мотылька прокатилась волна синевы, и в шатре раздался бесплотный голос Нобору:
– Господин А-араки, вы ве-елели сказать, когда ка-аннуси отлучится… Он только что у-ушёл, и никого здесь бо-ольше нет, в святилище пусто…
Когда сообщение прозвучало полностью, мотылёк вдруг вспыхнул и обратился в прах. Рюити едва успел подставить ладонь, чтобы собрать всё до последней крупицы: прах мотылька-почтальона был ему ещё нужен.
Недолговечное это было колдовство, что поделать. Но свою работу оно выполняло исправно – наверняка с тех пор, как Нобору отправил мотылька, прошло не больше нескольких минут. Кровь, оживившая насекомое, наполнила его силой, которая давала возможность быстро перемещаться на небольшие расстояния. Даже птице потребовалось бы больше времени, чтобы добраться до балагана, поэтому это заклинание было просто незаменимым.
Особенно для того, кто планирует совершить очередной поджог святилища – и на сей раз избежать ненужных жертв и свидетелей.
Никем не замеченный – пока что приготовления к празднику шли своим ходом, и вмешательство хозяина балагана не требовалось, – Рюити выскользнул из шатра и поспешил к себе. Вряд ли каннуси осмелился бы оставить святилище без присмотра надолго, так что дорога была каждая минута…
Откинув полог своего шатра, Рюити плотно завесил его. Не разжимая кулака, чтобы не просыпать пепел, оставшийся от мотылька, он одной рукой коснулся цепи, спрятанной в складках пояса, а другой плавно провёл по пологу сверху вниз. Губы его зашевелились, на дне тёмных глаз блеснул и тут же погас синеватый отблеск.
Рюити не хотел, чтобы его отсутствие заметили, и потому придумал, как обезопасить себя. Теперь любого, кто подойдёт к пологу шатра в его отсутствие и попытается войти внутрь, будет ждать иллюзия строгого голоса Рюити Араки, который велит визитёру подыскать более удачное время для разговора. Конечно, особенно настырные посетители, прорвавшись внутрь, будут крайне удивлены, не обнаружив хозяина балагана на месте, но от колдунов, говорят, и не такого можно было ожидать…
Он достал из рукава точно такое же зеркальце, которое утром вручил Нобору, и положил его на комод. На него Рюити аккуратно высыпал пепел мотылька – он припорошил зеркало, словно лёгкий налёт пыли.
Теперь следовало позаботиться о внешнем виде. Рюити присел и выдвинул самый нижний ящик комода, где лежали аккуратно сложенные застиранные и латанные рубахи и старые кимоно неопределённого цвета – так сильно они когда-то выгорели на солнце. Кем были предыдущие владельцы этих вещей, Рюити не интересовало, как и Нобору, которого он раз за разом посылал к старьёвщику, чтобы пополнить запасы неприметной одежды. Помощник не задавал лишних вопросов и неизменно возвращался с целым узлом кимоно, рубах и даже штанов-хакама, которые быть может ещё совсем недавно носили другие люди.
Никто не должен был узнать, что молодого хозяина балагана видели возле очередного сгоревшего святилища. А кто станет присматриваться к крестьянину в лохмотьях, который спокойно бредёт себе вдоль дороги с котомкой за плечами и кланяется всем хорошо одетым людям, проходящим мимо?
Переодевшись и низко надвинув на лицо соломенную шляпу, Рюити прицепил к поясу клетку с бабочками-огнёвками, которых брал с собой на каждое дело – именно так он называл поиски Глаза. Самому управиться с огнём Рюити было бы не по силам: стихия металла, к которой он обращался при колдовстве, была слабее огня, и потому отказывалась подчиняться. Поэтому ему и приходилось в некоторых случаях использовать заклинания, придуманные госпожой Тё. Магия крови давала ей возможность равным образом обращаться ко всем стихиям, но ни одну из них патронесса не слышала так же ярко, как Рюити слышал зов металла…
Наконец, когда со сборами было покончено, Рюити склонился над зеркалом, усыпанным прахом, и прошептал:
– Укажи мне путь.
От его дыхания прах, усыпавший стекло, не разлетелся, а наоборот будто бы провалился вовнутрь. По зеркалу прошла рябь, словно по шёлковой ткани, и затем в глубине его что-то замерцало. Это не было отражением глаз Рюити – нет, то было нечто иное, более глубокое и древнее, смутную тень которого можно увидеть на дне старого пруда или в глубине остекленевших глаз мертвеца.
