Slav - Проклятие Слизерина
— Уверен? – уточнил Том.
— Да–да, проснулся… больше не надо.
Том с неуверенностью опустил руку, тщательно подбирая слова, принялся объяснять:
— Ты должен разбудить Сенектуса так, чтобы другие старшекурсники не проснулись…
— Зачем будить Сенектуса? Ночь же на дворе.
— Скажешь ему, что я нашел первую печать…
Элджи даже подпрыгнул от удивления, глаза стали как блюдца.
— Ту самую!
— Ты прекратишь меня перебивать? – разозлился Том. – Разбудишь Сенектуса, скажешь ему, чтобы спускался в гостиную. Там уже ждут Антонин и Августус.
— А ты?
— А я с тобой. Кто‑то же должен тебя контролировать.
С этими словами Том толкнул Элджи в темную комнату, и шагнул следом.
По сути, он и сам мог бы разбудить Сенектуса, тогда не пришлось бы возиться с Элджи. Но, во–первых, Том не знал, на какой из пяти кроватей спит Сенектус. А во–вторых, неизвестно, какова будет реакция вспыльчивого старосты Слизерина, на присутствие самого Тома. Явление же непутевого младшего брата в такой ситуации воспримется более терпимо.
— Сенектус, – позвал Элджи шепотом, теребя брата за плечо. – А Том нашел печать.
В ответ послышался сдавленный хриплый голос:
— Какую к гоблину печать?
— Первую…
— Да хоть Соломонову! – рыкнул разбуженный Сенектус, приподнялся на локте. – Вон из спальни, немедленно. Все печати утром, после сытного завтрака, в порядке очереди…
Сенектус отмахнулся от брата, демонстративно перевернулся на другой бок. Том в нетерпении подскочил к Сенектусу с другой стороны, заглянул в помятое спросонок лицо.
— Сенектус. Я. Нашел. Первую. Печать. Понимаешь? Та, что упомянута в пророчестве.
Сенектус некоторое время тупо смотрел на Тома, потом в сонных глазах стало появляться некоторое осмысление. Он без нужды пригладил волосы, сказал уже привычно сосредоточенным тоном:
— Так, а ну брысь отсюда. Я через минуту спущусь в гостиную. Там надеюсь никого?
— Только Антонин и Августус, – ответил Элджи услужливо.
Также неслышно, как и вошли, они выбрались из комнаты старшекурсников. На обратном пути Том насторожился, когда проходил мимо своей спальни: не разбудили ли они ненароком О’Бэксли. Осторожно заглянул внутрь, темно и тихо, четыре пустых кровати, одна и вовсе не расправлена, на пятой слышится мерный сап. Со спокойной душой спустился в гостиную.
Сенектус пришел с толстым словарем под мышкой, несколькими пергаментами и пером. Том выудил из кармана смятый листок, рассказал, как его нашел. Теперь в глазах слушателей не было сонливости, все слушали внимательно, с неподдельным интересом. Едва Том закончил, Сенектус раскрыл словарь по латыни, углубился в чтение текста, время от времени подавляя непрошенный зевок.
— А как быть с другими печатями? – поинтересовался Августус негромко, чтобы не мешать Сенектусу.
Антонин тут же подхватился с кресла, затараторил возбужденно:
— У меня созрел план. Том, может тебе просто походить по Хогвартсу? При твоем приближении тайные лазейки сами откроются.
— Долохов, ты хоть периодически думай, о чем говоришь, – осадил Августус. – Легче Атлантиду со дна морского поднять.
Антонин показал Августусу язык.
— Если такой умный, сам что‑нибудь предложи.
Августус оскорблено отвернулся, на щеках заходили желваки. Сенектус оторвался от клочка пергамента, оглядел всех мимолетно.
— Все равно должна быть какая‑то закономерность. Вспоминай, Том. Любые мелочи: фазы луны, дни недели, артефакты, время суток, собственные слова или даже мысли…
— Мысли не помню… – нахмурился Том, – но точно помню, что молчал. Когда я нашел пророчество, со мной был Элджи. А сегодня в Зале Наград были только я и Боумен, Орр пришел много позже…
Августус отмахнулся:
— Элджи нам и не важен. А вот что мне действительно непонятно: почему пуффендуйка? Ведь английским же языком сказано, что «первую печать сорвет отец отчаянный». Мы же предполагали, что это связано с Гриффиндором. Пуффендуй или ее последователи должна открыть лишь вторую печать.
Элджи всполошился:
— А вдруг мы пропустили первую печать, а это уже вторая?
— Тогда получается, что пророчество неверно составлено, – рассудил Августус. – Все должно быть в свой срок: первая, вторая… и так далее.
— Я окончательно запутался, – пролепетал Элджи, сокрушенно покивал головой.
Антонин помолчал, вздохнул тяжко, затем выдал:
— Ладно. Предлагаю второй план. Действуем по практике, а не по теории. Пусть эта печать будет первой, считаем, что ее открыла Пуффендуй. Следующую, в нашем случае вторую, печать согласно пророчеству должна открыть Когтевран. Том, у тебя случайно не завалялось знакомцев в Когтевране.
— Только в Гриффиндоре двое, – ответил Том мрачно. – И вообще насчет всяких знакомцев – к Августусу. Он у нас любитель общения без границ и сословий.
Антонин и Августус на миг встретились взглядами, тут же оба отвернулись.
— Мы с ним временно в ссоре, – констатировал Антонин. – Так как вам мой план?
Том посмотрел на Антонина в упор, раздраженные слова вырвались со вздохом:
— Тебе как ответить? Честно, но грубо, или соврать, но ласково.
— Побереги слова, друг, я все понял, – сдался Антонин. Обессилено опустился в кресло, через минуту вновь вскочил на ноги. – А у меня еще есть запасной вариант. Последний, Руквуд, не кипятись!.. и самый оптимистичный. Тому вообще ничего не надо делать!
На лице Августуса отразилось искреннее удивление.
— То есть как?
— А так! Пророчество есть? Есть. А пророчества имеют закономерность сбываться. Так или иначе, но Том найдет и снимет все четыре печати. Не нужно прилагать никаких усилий. Только вспомните, сколько времени и сил мы потратили, на то чтобы найти подсказки. И безуспешно. Пророчество само нашло Тома, также как и первая печать. Точно так же найдутся и другие…
Том внезапно посуровел.
— Тебя послушать, так выходит, что в этой игре мне отведена роль марионетки? Пророчество все решит само?
— Спокойнее, Том, – вмешался Сенектус. – Долохов опять сказал не подумав. Суди сам: ты не попал бы в Зал Наград, если бы не получил наказание; да и наказания никакого бы не было, если бы тебя не понесло в Запретный лес…
— В Запретный лес я пошел по необходимости, – процедил Том.
Антонин хохотнул:
— Знаем мы твои «необходимости».
Тут глянул на Тома и резко замолчал, сник, как пышный сугроб под весенним солнцем. От этой картины на лице Августуса расплылась широкая улыбка, поинтересовался с сарказмом:
— Ну что, Долохов, идеи иссякли?
Антонин поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, покосился на Августуса угрюмо.
— Ничего подобного, просто не хочу ни с кем ссорится.
