Дэвид Эддингс - Обретение чуда
— Боялся, что она просто называется моей тётей и между нами нет родства, — признался Гарион, — очень давно боялся.
— Чего же ты опасался?
— В общем, трудно объяснить, — вздохнул мальчик. — Видишь ли, я совсем не знаю, кто я на самом деле. Силк говорит, я не сендар, а Бэйрек — что напоминаю райвена, но не очень. Я всегда считал себя сендаром, как Дерник, но, наверное, Силк прав. Я ничего не знаю о родителях, о своём народе, совсем ничего. Если тётя Пол не родственница, тогда у меня никого не осталось в мире, а быть одиноким — ужасно плохо.
— Но теперь всё в порядке, правда? — спросил Волк. — Полгара твоя настоящая тётя, по крайней мере в жилах у вас течёт одна кровь.
— Я так рад, что ты рассказал об этом. Теперь мне легче.
Корабль начал медленно отходить от причала…
— Господин Волк! — поражённый внезапной мыслью, воскликнул Гарион.
— Что, малыш?
— Тётя Пол — моя настоящая пратетя?
— Да.
— И она твоя дочь?
— Должен признать, так оно и есть, — сухо ответил Волк. — Правда, пытаюсь забыть об этом, но отрицать не могу.
Гарион вдохнул побольше воздуха и ринулся в атаку:
— Если она моя тётя, а ты её отец, не значит ли это, что у меня есть дедушка или кто-то вроде?
Волк как-то испуганно встрепенулся.
— Ну да! — неожиданно засмеялся он. — Похоже, ты прав. Никогда раньше не задумывался!
Глаза Гариона неожиданно наполнились слезами; он порывисто прижался к старику.
— Дедушка, — повторил мальчик, как бы прислушиваясь к себе.
— Ну-ну, — пробормотал Волк мгновенно охрипшим голосом, — какое замечательное открытие. — И неуклюже потрепал Гариона по плечу.
Оба были немного смущены таким проявлением чувств и молча стояли, наблюдая, как гребцы выводят корабль в открытое море.
— Дедушка! — наконец решился Гарион. — Что на самом деле произошло с моим отцом и матерью? Как они умерли?
Лицо Волка внезапно омрачилось.
— Пожар, — коротко ответил он.
— Пожар? — слабо повторил Гарион, и в воображении его возникли один за другим ужасные сцены невыносимых мучений. — Как это случилось?
— Неприятная история, — угрюмо вздохнул Волк. — Ты в самом деле уверен, что хочешь знать?
— Мне нужно, дедушка, — твёрдо ответил Гарион. — Я должен знать о них всё.
Не понимаю почему, но это очень важно.
— Ну хорошо, Гарион, ты, наверное, прав. Если ты достаточно вырос, чтобы задавать вопросы, значит, можешь уже услышать ответы.
Сев на скамью, защищённую бортом от пронизывающего ветра, Волк похлопал по доске.
— Иди, садись рядом.
Гарион, усевшись, поплотнее закутался в плащ.
— Ну, — задумчиво проговорил Волк, почесав бороду, — с чего бы начать?
Немного поразмышляв, он наконец объяснил:
— Твой род очень древний, Гарион, и, как все такие роды, имеет врагов.
— Врагов? — поразился Гарион.
Подобная мысль никогда не приходила ему в голову.
— Вполне обычная история, — пожал плечами Волк. — Если мы делаем что-то, не понравившееся другим, они нас ненавидят, и эта ненависть копится годами, пока не превращается в нечто вроде религии и распространяется не только на нас, но и на всё, связанное с нами. Так или иначе, давным-давно враги твоей семьи стали настолько опасны, что мы с твоей тётей решили: единственный способ защитить твоих родных — спрятать их.
— Ты рассказываешь не всю правду, — упрекнул Гарион.
— Да, — откровенно признался Волк, — только то, что пока ты можешь узнать без ущерба для себя. Если некоторые тайны станут тебе известны, значит, поведёшь себя по-другому, а люди тут же подметят это. Безопаснее ещё некоторое время быть как все.
— То есть глупым и невежественным!
— Хотя бы так. Хочешь дослушать рассказ, или будем спорить?
— Прости, — пробормотал Гарион.
— Ладно уж, — похлопал его по плечу волк. — Поскольку я и твоя тётя ваши родственники хотя и очень дальние, мы, естественно, заботились о вашей безопасности, поэтому нашли убежище для твоих родителей.
— Но как можно скрыть целую семью? — удивился Гарион.
— Она никогда не была очень большой — никаких двоюродных братьев, сестёр, ни одного дяди или тёти, а спрятать мужа с женой и ребёнком вовсе не трудно. Мы делали это много сотен лет, находили им укрытие в Толнедре, Райве, Чиреке, Драснии, во всех местах. Они жили жизнью простых людей, чаще ремесленников, иногда обыкновенных крестьян — такие редко привлекают внимание. И всё шло хорошо, пока лет двадцать назад мы не перевезли твоего отца Гирена из Арендии в маленькую горную деревушку в Восточной Сендарии, в шестидесяти лигах к юго-западу от Дарины. Гирен был каменотёсом, я ведь уже говорил тебе.
— Очень давно, — кивнул Гарион, — ты ещё сказал, что любил отца и навещал его. Значит, мать была сендаркой?
— Нет, — покачал головой Волк, — Илдера была олгаркой, средней дочерью вождя племени, и Полгара познакомила её с Гиреном, когда оба достигли соответствующего возраста. Примерно через год на свет появился ты.
— Когда случился пожар? — спросил Гарион.
— Сейчас расскажу. Один из врагов твоей семьи много лет пытался её найти.
— Очень долго?
— Сотни лет.
— Значит, он тоже был волшебником, так ведь? Только чародеи так долго живут! — ахнул Гарион.
— Да, некоторые способности у него были, — признал Волк, — только чародей — не правильное слово. На самом деле мы себя так не называем, это имя дали нам простые люди, не понимающие истинной сущности того, что могут совершать далеко не всё. Но так или иначе, мы с твоей тётей отсутствовали, когда этот враг наконец отыскал Гирена и Илдеру, пришёл рано утром, пока все ещё спали, запер снаружи двери и окна и поджёг дом.
— Ты, по-моему, сказал, что постройка была из камня.
— Верно, — кивнул Волк, — но если очень захотеть, и камень загорится.
Огонь будет ещё жарче, только и всего. Гирен и Илдера поняли, что никак не смогут выбраться из горящего дома, но Гирену удалось выбить камень из стены, а твоя мать протолкнула тебя сквозь отверстие. Тот, кто устроил пожар, только этого и хотел: он взял тебя и ушёл из деревни. Теперь уже нельзя сказать, что он замышлял — то ли намеревался убить тебя, то ли с какими-то целями забрать с собой. Во всяком случае, когда я туда добрался и потушил огонь, Гирен и Илдера были уже мертвы. Тогда я пошёл по следам того, кто украл тебя.
— И убил его?! — яростно прохрипел Гарион.
— Я пытаюсь никогда ничего не делать без излишней надобности. Это слишком нарушает естественный ход событий. В то время я хотел, чтобы его постигла иная судьба — гораздо хуже смерти. — Глаза старика оледенели. — Однако, как оказалось, мне это не удалось. Вор бросил тебя мне в лицо, как мяч, а ты был тогда совсем маленьким, и пришлось приложить все усилия, чтобы поймать этот вопящий свёрток; ему тем временем удалось ускользнуть. Оставив тебя с Полгарой, я отправился на его поиски, но ничего не смог добиться.
