Игорь Ковальчук - Бессмертные
Моргана спала, свернувшись калачиком под одеялом. Она по-детски поднесла к лицу маленькую руку и даже, кажется, сунула в рот пальчик. Это было такое умилительное зрелище, что у Мэла защипало глаза. Он прислонился к стене и зачарованно смотрел на нее, такую прекрасную даже на фоне бело снежного больничного белья, на ее вьющиеся длинные черные волосы, на точеные черты лица, пока девушка не зашевелилась во сне, и он, испуганный, что потревожил ее своим взглядом, попятился обратно, в коридорчик, а оттуда в большой коридор.
Он знал, что никому не позволит ее обидеть. И не пожалеет никаких денег. Да и вряд ли лечение одной-единственной несчастной девушки может пожрать все его сбережения. Их у него слишком много, наверняка хватит и на Моргану, и на ее детей…
Детей… Он замер посреди коридора, будто ушибленный. Ее дети… Как он сразу не подумал. Конечно, ее дети – это дети провальского властителя тоже. Дети вырожденца. Мэлокайн, как человек, подходящий ответственно к любой работе, которую брал на себя или которая была ему навязана, действительно изучил всю литературу о вырожденцах, которую смог достать. И теперь твердо помнил, что если от вырожденца-мужчины рождались дети, то они либо изначально были вырожденцами, либо предрасположены к вырождению. Потому-то и необходимо было ликвидировать в первую очередь мужчин – они активно плодились, в отличие от женщин, которые, вырождаясь, начисто теряли возможность воспроизводства.
Дети Морганы будут вырожденцами. Скорее всего. Арман-Улл был уже на той стадии, на которой возможность передачи ребенку здоровых генов начисто исключена. Если дети и получатся здоровыми – благодаря Моргане, в которой нет и следа вырождения, – их рано или поздно придется ликвидировать. И скорее раньше, чем позже. «Именно тебе придется ликвидировать детей твоей возлюбленной. Детей, которых ты тоже будешь растить. Твоих детей. Вот в чем дело…»
Как быстро исполняются чужие проклятия. Мэл вспомнил Бейела Таронта. Ему он сказал правду – он действительно ликвидирует ребенка, которого вырастит, если тот начнет вырождаться. Что он при этом будет чувствовать – дело другое. Мортимер уронил лицо в ладони.
Шедшая по коридору медсестра с подносом, на котором были аккуратно разложены шприцы, остановилась рядом с Мэлокайном и мягко сказала ему:
– Будьте добры, пожалуйста, уйдите. Сейчас время процедур.
«Слушай, а что ты заранее убиваешься? – одернул себя ликвидатор. – Эта необходимость еще не наступила. Может, и не наступит. Может случиться так, что дети и не выживут, врач об этом говорил. Возможно, проблема решится еще как-нибудь». Он вежливо кивнул медсестре, пробормотал извинение и направился к выходу.
Глава 11
В доме отчима Руин оказался почти сразу после того, как вернулся из Провала, с коронации старшего брата – надо же было сообщить Мэльдору все, что он узнал. Покопавшись, архимаги Киана смогли выяснить, что портал, перенесший принцессу Моргану и похитившего ее мужчину – белого мага, открылся где-то в Асгердане, но где именно – они не смогли сказать. Впрочем, Руин должен был быть доволен и этим. Искать пленницу в Центре все-таки проще, чем где-то во Вселенной, которая так же бесконечна, как само время. Он стал молчалив и мрачен, потому что на самом-то деле прекрасно понимал – дело облегчилось ненамного. Виданное ли дело – перерыть весь Асгердан в поиске Морганы, которой уже может и не быть в живых?
В Центр его перенесли не врата Реневеры – он сам смог перенестись туда, в пригород столицы, а уж оттуда на автобусе, прыгавшем по стационарным муниципальным порталам, как блоха, добрался в деловой центр. Он зашел в кафе – перекусить – и, взяв что-то съестное на те деньги, которые случайно оказались у него в кармане, сел за дальний столик и уставился в стену. Им овладело оцепенение, которое подстерегает человека перед лицом непосильной цели. Руки опустились, и на короткое мгновение он позволил себе поверить, что найти сестру невозможно.
Ну в самом деле, как же ее теперь найдешь? Она может оказаться где угодно. Центр необъятен. У Морганы нет документов. Так что же ему делать?
Магия даст сбой. Переход через границу между Белой и Черной стороной стирает след. Его уже больше не найти магией, даже если не обращать внимание на прошедшее время. Слишком много времени потеряно.
Но Руин тем не менее не собирался сдаваться. Он знал, что сдастся только тогда, когда убедится, что сестра его мертва. Поев и допив взятое вино, он с трудом, но вспомнил адрес Реневеры и сумел добраться туда на общественном транспорте. Было очень рано, солнце едва выглянуло из-за горизонта – должно быть, около четырех утра. Еще холодно, хотелось закутаться в плащ, но Руин нес его перекинутым через руку, чтоб не пугать горожан своим необычным видом. А редкие прохожие уже появлялись на улицах – должно быть, спешили на работу – и поглядывали на провальского принца с недоумением. В самом деле, камзол на Руине был необычный.
Принц открыл дверь в квартиру Реневеры своим ключом, открыл очень тихо, чтобы не потревожить ее. Но когда он, ополоснув в ванной лицо, на цыпочках вошел в спальню, то обнаружил, что постель пуста и одеяло не смято. Он обошел всю квартиру – на кухне немытая посуда то ли на двоих, то ли на троих, в кабинете небрежно брошен ноутбук, у видеофона валяется тонкий пластиковый листок, на котором – провальский принц уже знал – записывались телефоны. Такие листки были очень удобны, любой из них можно было потом вложить в любой видеофон, расположенный где угодно, и связаться с человеком, чей номер зафиксирован на нем.
Руин поднял пластиковый квадратный листок. Прочел имя и фамилию. Незнакомая.
Он отправился на кухню, сварил себе кофе и сел у окна – ждать ее.
Реневера явилась домой только в половине десятого. Она вошла в квартиру, зевая – вид у нее был усталый и помятый. Она была одета слишком роскошно для улицы: в вечернее платье с голой спиной и в пушистом манто на плечах. На подоле были пятна, у туфелек – слишком длинные каблуки. Принц тут же вспомнил, что машины Реневеры не было на стоянке. Она обернулась, увидела Руина и вздрогнула – он заметил слишком яркую косметику на ее лице.
Молодая женщина быстро взяла себя в руки, и в глазах ее вместо удивления и даже испуга появилось равнодушие. Какое-то слишком уж деланное. Она неторопливо сняла с плеч манто и машинально оправила вечернее платье. Отставив пятую чашечку с недопитым кофе, он медленно вышел в коридор. Реневера стояла, повернувшись к нему боком, и было видно, как она побледнела под макияжем. Для него это было самым верным знаком ее вины.
– Где ты была? – спросил он сдержанно.
