Марина Ефиминюк - Ускользающий мир
— Не-е-ет. — Протянула я, следя за преображением неприятного типчика. Ключицы того странным образом вылезали из-под кожи, а колени наоборот проваливались.
— Он становится зверем. — Холодно объяснил Люк. — Преображение отнимает массу сил, а потому он постоянно ест.
— Очень образно. — Меня трясло.
Петр бился в истеричном хохоте, перерастающем в визг. В следующее мгновение он подскочил над полом на добрые два метра, задев вздыбленной макушкой висевшую люстру, отчего звякнули плафоны, а потом мягко и неслышно приземлился обратно.
— Люк, — через его шипение едва различалась человеческая речь, — ты же знаешь, что все равно вы не сможете уйти.
Его оранжевые глаза с ярко-красными зрачками впились в меня, и них отразилось мое искаженное бледное лицо, вытянутое от ужаса, с открытым ртом.
На нереальной скорости он метнулся в нашу сторону. Люк одним ловким движением выставил ладонь, струившуюся красноватым свечением. Незаметную тень Петра отшвырнуло назад, он с жутким невыносимым воплем кубарем покатился по полу. Я закрыла заболевшие заложенные уши и зажмурилась, только почувствовав следующее стремительное движение Люкки, и прислонилась к стене.
Неожиданно Люк нехорошо застонал, я тут же распахнула глаза и едва успела пригнуть голову, как по стене царапнули звериные длинные когти, оставив в деревянной обшивке четыре глубокие полосы. Люк стоял в трех шагах от меня, голую грудь пересекали такие же полосы, уже сочившиеся кровью.
— Черт!!! — Я повалилась на пол. Тень сиганула, но в мгновение ока сильная ледяная рука дернула меня за свитер, вытягивая. Чудовище с оглушительным грохотом приземлилось как раз в то месте, где только что находилась моя голова. Я вскрикнула.
За шкирку Люк поставил меня на ноги, от страха мое дыхание обрывалось, кровь стучала в висках. Петр двигался так быстро, что я видела лишь размытую полосу. Стремительнее его оказались лишь горящие руки Люка, непостижимым образом отбивающего бесконечные атаки. Его кожа покрывалась царапинами, словно они появлялись сами по себе.
На мгновение все смолкло. Петр как будто испарился. Я пряталась за спиной мужчины, ощупывая комнату быстрым взглядом.
Вот Петр вышел из дальнего угла комнаты.
— Ты же все равно не сможешь ничего сделать, мальчик мой. — Страшилище скалилось.
Из другого конца комнаты послышались шаги, я метнула взгляд, увидев второго монстра. При ходьбе его колени выгибались в обратную сторону.
— Ваша судьба была решена еще тем вечером. — Визгливый говорок заглушал даже стук моего сердца.
Вот к двум прибавился третий, идущий с лестницы. Потом четвертый, пятый…
Петр находился везде, словно перед взглядом пьяницы он множился и двоился.
— Не бойся! — Бормотал мне Люк. — Не бойся! Это лишь иллюзия!
Его взгляд метался от одного искореженного тела к другому, от одних страшных глаз к другим. Неожиданно все тени бросились на нас, кажется, я завизжала, а в следующий момент меня отбросило обжигающей волной. Горячий воздух прошелся щеткой по горлу, иссушая его и раздирая. Я ударилась о стену и сползла по ней, глухо застонав. Холодные руки Люка уже прижимали меня к себе, защищая.
— Во время мы, дорогие? — Услышала я звонкий веселый голос Даи.
А в след ему сверху с грохотом рухнула люстра, осколки разлетелись по холлу. Я, наконец-то, решилась открыть зажмуренные глаза с обожженными ресницами. Первое, что предстало слезящемуся взору — огромная дыра посреди пола холла. Проломанные доски сиротливо свешивались в подвал. Лестница почернела, на потолке жалостливо торчал крючок от люстры, противоположная стена треснула.
— Ты как? — Люк быстро притянул меня к себе, ощупывая голову.
— Да, нормально. — Сморщилась я, когда поняла, что его огненные пальцы, вероятно, пытаются залечить мою очередную ссадину на лбу. Было больно, признаться.
На пороге стояла донельзя довольная Дая, уперев руки в бока. На круглом лице светилась такая счастливая улыбка, словно ей только что объявили о выигрыше жуткого дорого автомобиля.
— Мы подъезжаем и слышим, что вы тут наш дом рушите. — Продолжала она веселиться.
Наконец, я смогла пошевелить головой, когда руки Люка отпустили меня. Выглядел он очень озабоченным и вглядывался в мои глаза, вероятно, пытаясь отыскать признаки боли от увечий.
— Я нормально.
Я попыталась встать, но не отпускал. Мой свитер перепачкался его кровью.
— Господи, это тебя всего порезало. — Выдохнула я, как всегда меня замутило.
В холл вошел Борис, бородач даже не опечалился оттого, что мы разгромили холл. Мужчина медленно подошел к дыре в полу и, присев на корточки у края, внимательно посмотрел вниз.
— Милая, — он выглядел еще более довольным, чем его женушка, — да ты его припечатала!
— Они безумны? — Процедила я сквозь зубы, все-таки поднимаясь.
— Нет. — Хмыкнул Люк. — Дая раньше была хранителем.
— И не последнего уровня. — Хвастливо добавила та. — Как ты, Женя?
— Ваш мир сводит меня с ума. — Проворчала я.
Мужчины вытащили бессознательно Петра из подвала, тело того покрывал слой сажи и пыли. Из-под приоткрытых век виднелись белые мутные белки. Тошнота стала настойчивее, подступая к горлу. Коротышку буквально свалили на диван, и его безвольные руки свешивались до пола. Дая приложила к голове мужчины с обожженными волосами ладонь. Через мгновение тот распахнул глаза и вытаращился, не в силах пошевелиться. Вероятно, его обездвижили.
Люка присел рядом с Петром на корточки и тихо вымолвил:
— Я не буду тебе перекрывать энергию. Пока. Только потому, что ты должен вернуться к Оскару и сказать, что мы погибли. Все. И забыть о нас.
От его тона даже у слона побежали бы мурашки. Петр дико завращал глазами.
— Я рад, что ты понял меня. — Кивнул Люк. — Ты знаешь, что я вернусь…
— Давайте его сотрем. — Миролюбиво предложила Дая, шокировав меня.
Вот уж никак не могла подозревать хохотушку в кровожадности.
— Дорогая, — мягко перебил ее Борис, — я отвезу его к участку хранителей в город.
Глаза Петра стали еще больше. Предложение ему оказалось настолько не по вкусу, что мы все дружно закивали.
— Сейчас залечим раны Люка и отвезем. — Дая просияла. — Знаете, ребят, я так рада, что вы приехали. Хоть какое-то развлечение, а то в деревне совсем кисло…
— Она точно безумна, — пробормотала я. Люк ухмыльнулся и закатил глаза, пожав плечами.
— Я все слышу! — Пел голосок Даи.
На кухне она развела воду с сахаром, а потом принялась протирать тряпицей, смоченной в растворе, царапины Люка. Оттого, как ткань моментально пропитывалась кровью, словно вытягивала ее из ранок, у меня закружилась голова. Вид крови доводил меня до безумия.
