Людмила Музыка - Сын герцога (СИ)
– Моя мать была его ат-тани,– ответила Шеони.
– Была?
– Она умерла, когда я была маленькой,– произнесла девочка с тихой печалью давно оплаканного горя.
Ее слова объясняли многое. И необычную для степнячки внешность Шеони. И несоответствие ее дорогого наряда и подчеркнуто пренебрежительного отношения к ней рэма Баора. И то, почему степняк приставил к Джаю именно ее.
В сущности, Баор поступил очень умно, разом решив две проблемы. С одной стороны, он выказал уважение Джаю (или скорее его деду), подарив ему девочку из своей семьи. И тем самым загладил свою вину перед родом хагана (все-таки одного из ближайших родственников владыки едва не убили на его земле). А с другой стороны – он избавился от дочери, которую очень трудно выдать замуж, учитывая, что ее мать была всего лишь ат-тани. Отдать ее за какого-нибудь ремесленника, Баору не позволило бы его положение. А найти ей мужа среди воинов было затруднительно. Рэму пришлось бы отдавать за нее хорошее приданое. В общем, девчонка висела камнем на его шее. А тут так удачно подвернулся Джай… Даже если она станет всего лишь ат-тани, так ведь не для обычного воина, а для внука хагана. А это уже не позор, а настоящая честь.
Но хуже всего было то, что юноша не мог отказаться от такого подарка. И то, что такая "радость" ему разве что в кошмарах могла присниться, ничего не меняло.
Ближе к полудню, когда Джай уже не знал, куда себя деть от безделья, прибежала Шеони с сообщением, что его ждут в личных покоях Баора. А потом и отвела его туда.
Обстановка здесь оказалась приблизительно такой, какой юноша ее себе представлял – роскошной до невозможности, но слишком уж пестрой. Яркие разноцветные ковры полностью затягивали стены, пол и даже потолок. Везде валялись расшитые золотом подушки. Посреди комнаты стоял низенький столик на вычурных ножках, заставленный тарелками и кувшинчиками. Именно возле него и возлежали рэм и его гость.
Баор был завернут в шитый золотом халат, подпоясанный широким поясом, украшенным длинными кистями (похоже, к приему этого гостя он решил одеться особенно нарядно). Рэм поприветствовал Джая и представил ему своего собеседника, как посланника великого хагана тэма Райна.
Посланник хагана, возлежавший на подушках напротив Баора, неторопливо повернул голову и с интересом уставился на Джая. Он был молод: не старше двадцати лет, но при этом держался властно и уверенно – как человек умевший, а главное привыкший повелевать. В его внешности не было ничего необычного: смуглая кожа, правильные черты лица (правда, разрез глаз был не совсем обычный – с чуть приподнятыми наружными углами). Незнакомец был одет в традиционную для воинов кожаную одежду. Внимание Джая привлекла прическа посланника. Его волосы, завязанные в традиционный хвост, были слишком длинными. Кроме того, несколько прядей обвивали красные нити, которыми обычно украшали свои волосы шаманы. Судя по этим признакам, незнакомец был близким родственником хагана: сыном или, что больше подходило по возрасту – внуком. Мало того, он был магом.
Поприветствовав их обоих, Джай устроился на подушке рядом с посланником хагана.
– Мне сказали, что ты серьезно ранен,– произнес Райн, окидывая юношу изучающим взглядом.
– Со мной все в порядке,– ответил тот, не зная как себя вести с этим степняком: как с родственником или все-таки как с чужаком.
– Мой шаман уверял, что рэм Джай полностью здоров,– подтвердил его слова Баор.
Но посланник даже не взглянул в его сторону. Вместо этого он внимательно изучал Джая. Так что тому даже стало немного не по себе под его пристальным взглядом. Но угрозы от этого степняка юноша не ощущал.
Зато Баор явно чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь в отличие от Джая, рэм Караша встречался с Райном уже не раз. А потому знал, что посланника хагана ни в коем случае нельзя было недооценивать. Он выглядел моложе, чем был на самом деле. А его показное равнодушие было только маской, за которой скрывалась очень своеобразная личность.
Райн был опасен, как ядовитая змея. Обычно спокойный и рассудительный он превращался в смертельно опасного противника, если его растревожить. Причем никогда не мстил в открытую, предпочитая затаиться и выждать удобный момент, когда жертва не будет ожидать удара. А потом наносил единственный укус, как правило, смертельный. Поэтому мало кто решался с ним связываться.
Но Баор был даже рад, что хаган прислал в Караш именно его. Потому что в своих поступках Райн проявлял завидную последовательность и никогда не рубил с плеча. Было бы намного хуже, если бы в качестве посланника приехал его брат Триан. Вот уж у кого был действительно взрывной темперамент. Перед ним Баору вряд ли удалось бы оправдаться. Ведь на его земле ранили одного из прямых наследников хагана (и зачем только этого проклятого мальчишку принесло в Караш?). Хорошо еще, что мальчик выжил. Убийство представителя правящего рода ему не простили бы.
Райн, похоже, удовлетворившись результатами осмотра своего новоявленного родственника, снова повернулся к степняку.
– Ты выяснил, кто это сделал?– спросил он.
– Нет,– честно признался Баор (врать шаману было бессмысленно и опасно),– стрелка так и не нашли. Но я приказал сохранить арбалетный болт, которым ранили рэма Джая. Мой шаман сказал, что он заинтересует тебя.
Баор протянул Райну сверток, и тот сразу же его развернул, с интересом рассматривая арбалетный болт, лежавший у него на ладони. На первый взгляд в нем не было ничего необычного: прочное древко, отточенный наконечник (подозрительно блестящий, без единого пятнышка крови). Но Райн держал его слишком уж осторожно, и рассматривал он его подозрительно долго (явно видел что-то большее, чем простое оружие).
– Да, он мне пригодится,– согласился степняк, тщательно заворачивая болт в кусок ткани, так чтобы даже ненароком к нему не прикоснуться.
– Мои воины продолжают поиски,– сообщил Баор.
– Вряд ли они что-нибудь найдут,– пожал плечами посланник хагана, а потом повернулся к Джаю,– тебе повезло. Целитель, который тебя лечил, совершил чудо. После такого не выживают.
Юноша только пожал плечами в ответ. Он не хотел рассказывать ни Райну, ни Баору о Натаэле. Правда, и сам не знал почему (скорее всего, сработала выработанная годами привычка: сообщать только ту информацию, которая необходима).
Потом степняки еще долго обсуждали другие дела. Но молодой лорд только краем уха слушал их разговор. Вникать в детали все равно не было смысла. Он так задумался, что когда Райн то ли в шутку то ли в серьез задал ему какой-то вопрос об устройстве Караша, ответил на него почти автоматически. И только потом сообразил, что только что полностью раскритиковал систему внутренней безопасности города. Кажется, он говорил долго. Потому что остановился только, когда заметил легкую панику во взгляде Баора. Райн тоже смотрел на юношу с явным удивлением, а потом озадаченно хмыкнул:
