Кирилл Клеванский - Колдун. Чужое сердце
— А-а-а-а-а! — рычите вы сквозь зубы, раздирая легкие и разрывая связки.
Собрав все силы в единое стремление убивать, вы делаете шаг вперед и, выставив щит, замахиваетесь, чтобы прикончить великана, но в горячке не замечаете, как где-то внизу, на уровне ног, черной лентой взвивается коса мрачного жнеца.
Приземистый нимиец что-то закричал, но я его не слышал. Позади прозвучала команда «шаг», а значит, нужно убить противника и занять его место, иначе наши не пройдут. Противник оказался слишком низок для меня и больших усилий стоило не пасть после первого же удара, но я смог откинуть его назад. Впрочем, в его глазах уже пропал даже самый тусклый отсвет разума, инстинкты заменили ему сознание.
«Глупец, — подумал я. — Только глупец позволит зверю управлять собой».
Как попал на острие атаки, я не знал. Может, слишком многие погибли под арбалетным залпом или нимийцы успели порядочно покрошить нападающих, но итог один: я стою перед лицом сотен врагов, а за спиной лишь десяток товарищей.
Мгновение спустя, когда враг рванул в бесхитростную атаку, я сделал простенькую подсечку и проводил взглядом падающее тело, стремительно исчезающее в ночной мгле. Тут же вместо смертника возник его брат-близнец, те же доспехи, тот же стиль, лишь одно различие — вместо безумного пустого взгляда меня сверлят острые, как заточенный клинок, карие буравчики.
«Опытный», — решил я.
Прикрывшись щитом и выставив кончик клинка вперед, занимая нижнюю стойку, сделал шаг вперед. Противник отступил, а я лишь ухмыльнулся. В его распоряжении лишь сорок сантиметров свободного пространства, потом наткнется на своих же. Но враг оказался не так прост. Раскусив мою тактику, он обрушился настоящим градом ударов и завершил комбинацию поистине сокрушающим толчком «щит в щит». По левой руке как молотом по наковальне ударило. Сделав шаг назад, я почувствовал, как в спину упирается союзнический щит.
— Демоны! — вырвалось у меня, когда припомнилась недавно отданная команда.
В отчаянии я выбросил правую руку вперед, намереваясь проткнуть просвет под забралом и пронзить гортань мальгромца, но тот прикрылся щитом и мгновенно контратаковал. Небо расчертила серебряная вспышка, а по ушам резанул скрежет металла. В последней момент мне удалось уклониться, и вместо раскрошенного черепа я получил лишь рассеченный шлем и, скорее всего, разорванную кожу в височной зоне. Я попытался вернуть отвоеванное у меня пространство, но враг вновь обрушился градом ударов. Пришлось спрятать голову под щитом и стоять намертво, лишь по какому-то наитию отбивая бесконечные удары.
Так долго продолжаться не могло. Из башни уже выпрыгнула очередная пятерка, и на спину стали нещадно давить свои. Скоро меня накроет беспощадная волна атаки, и я повторю судьбу недавнего берсерка, так же срываясь в скоротечный полет, оканчивающийся теплой от крови землей. Пришлось импровизировать. Дождавшись, пока враг сделает перерыв в атаке, я извернулся всем корпусом, пропуская удар в зону защиты, и нанес страшный для противника удар. Край щита пулей пронзил голову мальгромца: сминая металл, он раскроил лобные кости. По руке потекло что-то серое и липкое, а враг упал на колени. Из щелей его забрала фонтанировала белая пена, а на каменный пол упали два бело-алых шарика.
Отбросив щит, я выхватил из онемевших рук врага меч и, сбрасывая тело в голодную пропасть, таки сделал шаг вперед. Второй меч придавал уверенности, и хотя данное оружие сильно отличается от привычных сабель, но и это позволяет дышать свободнее.
Новый противник показался мне очередной головоломкой, которую нужно решить в срочном порядке. Команды «шаг» разделяют лишь тридцать секунд — мгновение для влюбленной парочки и вечность для солдата. Десятки гибнут за этот срок, сотни получают раны. Не обращая внимания на рассеченный бок, я взглянул в глаза противнику. Там не было ярости или решимости — лишь страх.
«Юнец», — понял я и одним движением, использовав клинки как ножницы, снес ему голову.
Снова шаг вперед, а чувства подсказывают, что в спину уже дышит союзник, готовый в любой момент спихнуть мое умирающее тело со стены и схватиться с ненавистным противником. Ни в коем случае я не должен допустить этого. Меньше, чем на удар сердца, я погрузился в себя. Все не так уж печально: левая рука стала одной сплошной гематомой, перелома нет. На голове рваная рана, кости не задеты, лишь содран крупный лоскут кожи. Беспокоит только бок, еще бы пол-ладони — и прощай печень, здравствуй круг перерождения.
Прокрутив запястья и сжав зубы от боли, которая взорвала левую руку, я принял удар на скрещенные клинки. Необычный воин, вместо щита и меча — изогнутая секира. Если бы удар пришелся не вскользь, а был бы выполнен в перпендикулярном сечении, то одной руки я бы лишился точно. Не теряя времени, я на полную катушку использовал полученное преимущество. Без щита я проворнее, ничто не тянет меня к земле, ничто не застилает взор. Как всегда, оказавшись почти вплотную к земле, я извернулся ужом и по рукоятку погрузил клинок в тело врага. Секира выпала из его рук, а сам он упал по ту сторону от стены. Не судьба суровому воину быть похороненным на родной земле. Его глаза выжрут вороны, мясо обглодают волки, а кости растащат другие падальщики. На Ангадоре нет лекарей, облаченных в белые одежды, никто не заберет павшего с поля боя. Похороны — это привилегия победителя, бесчестие — удел проигравших.
Снова шаг и снова бой. Отклонив удар меча и подныривая под щит, я отсек врагу руку. Ночное небо огласил вопль обреченного на смерть воина. Мгновение спустя с рассеченной гортанью он сорвался со стены. Его заменил очередной противник. И опять передо мной возникла задачка. Короткое копье и щит. Прямо спартанец какой-то. Пришлось отступить, избегая опасного стального жала. Держа щит прямо перед собой, нимиец, подобно швейной машинке, с немыслимой скоростью обрушивал на меня серию выпадов. Иногда уворачиваясь, реже уклоняясь, я старался выгадать момент для атаки. Но защитник не давал мне ни секунды на раздумья, он напирал с неуклонностью разъяренного носорога. Но судьба сегодня на моей стороне. Среди беспорядочного звона стали я расслышал смачный «чпок», и копьеносец поскользнулся. По камню растеклось белесое пятно. Напрыгнув на него, я левым клинком заблокировал щит, а правый вонзил в прорезь для глаз. Очередной крик ознаменовал собой двадцать сантиметров отвоеванного пространства. И тут меня охватил приступ апатии: пять мертвецов, а преодолен лишь метр. Сколько же мне нужно выстоять, смогу ли я выжить, когда впереди тысячи защитников и многие километры?!
