Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8 (СИ) - Петрук Вера

– Лги так, чтобы во лжи была соль, – вздохнул Сейфуллах и протянул ему руку. – Я вижу, что ты что-то задумал. Что бы ни случилось за стенами столицы, я вижу только тебя на императорском троне.

– А как же «Крепто Репоа»? – спросил Регарди, пожимая его руку и поднимаясь. – Ты ведь понимаешь, что, даже если мы убьем императора, у этого дракона много голов.

– Мир кончается, а враги не кончаются никогда, – ушел от прямого ответа Аджухам. – «Крепто Репоа» давно вырастила себе голову, которая когда-нибудь откусит все остальные. И я ценю дружбу с этой головой. Мне пора, а то они мой плов испортят. Мы с таким трудом достали правильный перец. А ты выспись, завтра трудный день для всех нас. Я имею в виду, что все эти торжественные встречи очень утомляют. Лорды уже готовят парадные камзолы и смазывают петли в главных воротах города, чтобы распахнуть их тебе навстречу. Увидимся на коронации.

Завтра Регарди возвращался домой, в Согдиану, но он не стал разубеждать Сейфуллаха, что в его планах посещение Первого храма Амирона не предусматривалось. Ему и своих богов хватало.

– Сейфуллах, – окликнул он молодого кучеяра, когда тот уже собирался спускаться. – Я много лет был твоим халруджи, и мне кажется, ты можешь мне доверять. Выполни мою последнюю просьбу. Не возвращайся на полевую кухню. В твоей жизни будет еще много плова, просто не сейчас. Тихо собери всех, кто тебе важен, возьми теплую одежду, а после по одному незаметно уйдите в лес. Не проводи эту ночь в лагере. У меня нет точной информации, это просто предчувствие и возможно, ты просто замерзнешь и не выспишься, но я прошу тебя, чтобы ты сделал это. Утром можешь посмеяться над моими страхами.

– То есть, ты хочешь, чтобы я залез в какой-нибудь сугроб и сидел там до рассвета только потому, что тебе что-то мерещится?

– Да.

– Хорошо.

Арлинг с сомнением прищурился.

– То есть, ты согласен?

– Да, конечно, какие вопросы, – тоном человека, который хочет, чтобы от него отвязались, ответил Аджухам. – Сейчас только пойду Альмас обрадую. Любовь в сугробе под Звездой Нехебкая – ей должно понравится.

Может, Регарди зря беспокоился. Причины своего страха он понять не мог, но внутри все сжималось от непонятных предчувствий. Или на него так действовали безумные сагуро, которые объединились с Индиговым и мстили единственным доступным им способом – заражали его своим сумасшествием.

Когда он возвращался к палатке, поставленной на окраине лагеря, все казалось не таким. Что-то назревало и должно было лопнуть этой ночью – об этом шептали звезды, снег и деревья, а вороны, внезапно рассевшиеся на корявых ветках, хрипло каркали, горланя реквием лично по Арлингу.

Люди находят смерть в том, в чем они не способны разобраться, а поражение – там, где они чувствуют себя неуверенно. Регарди не мог почувствовать завтра уже давно, а двигался и вовсе, будто тянул себя за волосы из трясины.

Хамна не спала, ожидая его у порога их общего шатра. Группа солдат, вернувшись с ночного патрулирования, толкалась неподалеку – им не нравилось, что Арлинг всегда ставил палатку далеко от основного лагеря. Но Регарди было приказано не трогать, и к нему не цеплялись. Наемница держала в руках котелок с похлебкой. В последнее время он забывал о том, что его человеческому телу нужна еда.

– Ты знаешь… – на самом деле он хотел поблагодарить Хамну за заботу, но в голове постоянно вертелись другие слова.

– Знаю, – кивнула она. – Не волнуйся. Со мной не будет других смыслов. Потому что я люблю тебя и уважаю твой выбор любить другую. Я просто буду рядом.

Арлинг сглотнул, принимая котелок. Неожиданный разговор, неожиданная развязка, ведь Хамна угадала все до последнего слова. Тяжело слетел с ветки ворон, роняя хлопья снега с замороженных сосновых иголок. Зазвенел лес, встревоженный предрассветным ветром и ожиданием беды, окутавшим долину со спящим войском, словно зловещий туман из мира демонов. Возможно, даже упала звезда, но Нехебкай не рассказал об этом Арлингу, потому что трусливый змей спрятался, утащив с собой сагуро. Внезапная тишина в собственной голове была такой редкостью в последние дни, что Регарди будто прозрел и увидел красный стяг перед глазами – опасность!

Он медленно повернулся к патрульным, внезапно осознав, что те беззвучно ушли, растаяв, как тени. Остался лишь один человек, который направлялся к нему с обнаженным мечом, чей кончик пел погребальную песню, скребя по снежному насту.

– Привет, Лин, – сказал иман, огибая Арлинга по кругу и направляясь к той самой опушке, где Регарди только что вспоминал звездные легенды с Сейфуллахом. – Пойдем со мной. И ее прихвати.

Хамна схватилась за меч, но Арлинг покачал головой. Сейчас было либо слишком рано, либо уже поздно. Каркнул ворон и тяжело взлетел с ветки, показывая путь. Регарди мог поклясться, что это была та же самая птица, что клевала Фадуну на краю ущелья. «Не люблю птиц», – подумал он, стараясь отвлечься хоть на что-то. Хотелось ругать Нехебкая и найти виноватого. А правда была в том, что это ему, а не Сейфуллаху нужно было прятаться в лесу. Мысли о том, что Аджухама, возможно, уже не стало, причиняли большую боль, чем понимание, что все должно было закончиться именно таким образом.

– Хамну я убивать не стану, – сказал иман, остановившись там, где минут десять назад Арлинг с Сейфуллахом говорили о звездах. Снег в этом месте будет еще долго хранить следы старые и новые. – Сам ее убьешь. Она родственница Махди, не моя. Я ничего к ней не чувствую, а вот к тебе – да. Нехебкай уже говорил, что ты все сделал неправильно?

Арлинг осторожно кивнул, пытаясь определить, сколько вассханов привел с собой Тигр Санагор, но, кажется, на этой опушке они были одни. Если не считать проклятых ворон, которые слетались в предрассветных сумерках. Регарди хотелось сказать, что они ошиблись, но правда была в том, что вороны сидели на верном месте. Птицы чуяли смерть, которая неслышно поднялась на ведьмину гору вместе с тремя людьми. И только одному она позволит спуститься.

Хамна не послушалась Арлинга. Она напала на имана первой, обнажив два клинка, с которыми в последнее время не расставалась даже ночью. Хамна тоже чувствовала, что они подошли к развилке пути, где в одной из сторон их ждал тупик. Регарди не тронулся с места, когда она прыгнула. Сейчас было неважно, осталась бы Хамна рядом с ним или решила умереть в бою – наемница не завершила прыжок, упав в сугроб. Арлинг сглотнул и медленно двинулся к ней, обливаясь потом. Ему давно не было так страшно. И дело было не в том, что иман двигался с нечеловеческой скоростью, стоя теперь на краю опушки и повернувшись к нему спиной, словно смерть Хамны его не касалось. А в том, что его халруджи умрет, Регарди уже не сомневался. Тонкий аромат хвои, который показался ему чуть сильнее, чем следовало, елям и соснам не принадлежал. Через секунду Хамна закричала, брызнув кровью изо рта и схватившись за живот в судорогах. Етобары молчали под самыми страшными пытками, но то, что происходило сейчас с кучеяркой, было хуже человеческих истязаний.

– Ты все правильно понял, – кивнул его мыслям иман. – Етобаров трудно отравить. Как и ты, Хамна прошла закаливание ядами, но яды бывают разные. Мы с тобой стали древними, она же простой человек, иммунитета к такому яду у нее нет. Мне прислали его из Сангассии, там успели вскрыть ледник с нашим хранилищем. Жалко, что не все богатства древнего мира успеем вывести до извержения, но некоторые полезные находки сохранить сможем. Мы называли этот яд «Последний зал смерти», он никогда не подводил. Можно носить как парфюм и пахнуть немного елкой, а у твоих врагов будут разрываться внутренности. Но дело в том, что некий вирус, который содержится в аромате, и который на нас с тобой не действует, поддерживает жизнь отравленного до определенного времени. В зависимости от дозы человек может корчиться в мучениях до трех суток. Обычно этот яд применяют против злейших врагов. Хамна мне никто, я выбрал его из-за тебя. Просто потому, что ты слишком часто говорил мне нет.