Джеффри Арчер - Месть Бела
Надо отдать должное слугам Ка'ана: никто из них не дрогнул — хотя вряд ли им часто доводилось иметь дело со столь неудержимым и умелым противником. С воином, который размахивал, рубил, кромсал, колол тяжелым мечом так легко, словно тот был выструган из легкой деревяшки. С воином, который никакого внимания не обращал на порезы и уколы. С воином, лицо которого выражало готовность идти до конца — живым или мертвым добраться до хозяина этих, одетых в черное людей, сметя этих людей со своего пути.
И вот последний из слуг властелина мира рухнул со страшной раной в груди. Конан убрал живую стену между собой и своим родственником. Теперь никто не мешал им выяснить отношения между собой.
Как ни скоротечна была схватка варвара с семеркой верных слуг, Ка'ан успел за это время подготовиться к поединку. На песке у его ног валялся пустой флакон, а ладони Ка'ана были вымазаны зеленой мазью и походили на жабьи лапы. Он что-то прошептал, свел ладони вместе, потом хлопнул в них, развел в стороны и...
По глазам Конана ударила вспышка изумрудного света, между ладонями Ка'ана засверкали изумрудные молнии и перед Ка'аном возникла фигура. Прозрачно-зеленая фигура воина. Воина без лица, но с четырьмя кривыми саблями в четырех руках. И этот зеленый призрак завращал саблями, как мельница крыльями.
Конан не полез безрассудно на нежданного врага. Наоборот — отступил на несколько шагов назад. И как выяснилось, правильно поступил. Одна из прозрачно-изумрудных сабель задела выступ скалы и оставила в нем глубокий, черный разрез с обугленными краями. Впору благодарить Бела, отнявшего мужество, — иначе варвар точно бы попал под эту демонскую сабельку.
Зеленый воин молотил саблями как заведенный. Чувствовалось, что ему лично все равно — рубит он воздух, камни или живую плоть. Мозгов-то нету, он всего лишь кукла в руках этого недоделанного колдунишки, куда колдунишка поворачивал ладони, туда поворачивался и он. Ну а что нужно Ка'ану? Доковылять под защитой зеленого урода до захваченного дворца, произнести необходимые заклинания и заполучить владычество над народами, населяющими этот мир?
Скрещивать меч с оружием этого изумрудного отродья Конан не считал разумным — перережут его меч, как тростник, вот и вся польза. Пока что киммериец просто пятился. И что дальше? Так пятиться до самого замка Ка'ана? А это и нужно Ка'ану, он может себе позволить особо не спешить. Столько лет ждал владычества над миром — можно подождать еще лишний часок...
Но воин на то и воин, чтобы не теряться и не сдаваться, а искать обходные пути. Пятясь, во второй раз за сегодняшний день Конан стянул с себя рубаху, уже изрядно ободранную. И скрутил ее рукава в жгуты. Получилась' праща. А камней вокруг хватало. Конан подобрал пять камней, каждый размером с его кулак, и все пять заправил в пращу.
Ка'ана, похоже, не сильно обеспокоили ухищрения противника. Он размеренно продвигался вперед, всецело полагаясь на непобедимость и неуязвимость своего прозрачного четверорукого слуги.
Конан раскрутил пращу. И метнул разом пять камней.
Зеленый воин показал себя во всей красе: четыре камня одновременным взмахом четырех своих сабель он разрубил в полете. Ну а пятый камень, пролетев сквозь прозрачного ратоборца, угодил Ка'ану в лоб.
Колдун покачнулся, остановился, на миг опустил руки. Этого хватило. Порвалась связующая нить между хозяином и слугой. Зеленый воин, нежданно обретя свободу, пошагал вперед сам по себе. Конан отступил в сторону, пропуская опасного призрака, бесцельно помахивающего саблями. Прозрачно-изумрудное порожденье черного колдовства стало взбираться в гору. С каждым шагом зеленый воин заметно тускнел. Скоро ему предстоит и вовсе растаять, будто и не было его...
Тем временем Ка'ан пришел в себя.
— Проклятый недоносок! — взревел он. — Ты думаешь, безумец, что сможешь одолеть меня?!
Конан не успел добраться до Ка'ана и угомонить его навсегда ударом двуручного меча. Раньше этого Ка'ан вытряхнул из рукава некий темный круглый предмет размером с монету и проглотил.
Черное облако взметнулось вверх и в стороны, словно пыль из-под копыта исполинского скакуна. Это заставило Конана отскочить назад. А на том месте, где стоял Ка'ан, колдунишки уже не было. Рассеявшееся черное облако открыло взгляду Конану нечто иное и гораздо менее привлекательное: мохнатую паучью тушу, размером с лошадь, покачивающуюся на щетинистых лапах. Быстро-быстро сновали в нетерпении продольные и поперечные жвала, антрацитами блестели на брюхе маленькие злобные глазенки.
— Вот ты что удумал, родственничек! — Конан поднял меч, изготовившись к битве. Более отступать он не собирался. — Так тебе, кстати, больше идет...
Паук Ка'ан не стал надолго откладывать расправу. Правда, против ожиданий варвара, чудовище не бросилось на него, а осталось на месте — но из пасти вылетела серая струя. Конан едва увернулся, для этого ему пришлось упасть и перекатиться. А там, куда попала слюна, задымилась, шипя, земля, оттуда донесло едкую вонь.
Если принять его условия битвы, то рано или поздно паук добьется своего. Уворачиваться от его слюны до бесконечности не удастся. Так подумал Конан и бросился на паука. Единственная возможность победить и не дать твари использовать ядовитую жидкость — слиться с тварью в одно целое.
Итак, Конан бросился вперед. Он резко вильнул вбок и избежал еще одного выброса слюны. А потом проскочил между лапами, подпрыгнул, вцепился в черный паучий волос — где-то совсем рядом щелкнули жвала — и забросил себя на паука.
Тварь заметалась. Дотянуться лапами до дерзкого человечишки паук не мог, поливать себя ядом не стал, а побежал к отвесу скалы, чтобы раздавить об него двуногую мелочь.
Держась за жесткий волос одной рукой, второй Конан отвел меч и всадил его по самую рукоять в паучью тушу. Тварь пронзительно завизжала, остановилась, подогнула лапы с одной стороны, явно намереваясь извернуться и размазать человечишку по земле. Но проворства паучку заметно не доставало. И в тот момент, когда чудовище готовилось навалиться на него всем своим весом, Конан отпустил волос, спрыгнул на землю, откатился, вскочил и, не давая твари опомниться, принялся рубить членистые лапы, как молодой лес.
Его заливала липкая, серая слизь, ее запах доводил до тошноты, уши закладывал несмолкающий визг.
Конан рубил щетинистые лапы без устали, а когда тварь завалилась на бок, принялся всаживать меч в мохнатую тушу. Без остановки и без всякой жалости: воткнул-выдернул, воткнул-выдернул.
Он остановился только тогда, когда вновь взметнулось черное облако, окутало и Конана и паучью тушу...
