Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга
Дугал крепко стоял на земле, не вдаваясь в духовные материи. Все это для женщин или стариков, думал он. Придет пора, когда он будет сидеть в кресле-качалке, окруженный внуками, тогда и примется за книжки, задумается о душе, о вечном. А пока надо есть, пить и веселиться. Упиваться любовью жены. Воспитывать и лелеять детей. Наслаждаться каждым днем.
Дугал не выбирал этого дара. Такого он никогда бы не пожелал ни себе, ни своей семье, ни друзьям. И в этом была несправедливость. Из-за того, что где-то умер неведомый ему старик, а может, молодой человек, а может, и вовсе женщина, у него открылся дар, а скорее уж – проклятье.
Сперва он перестал видеть сны. Отключался, проваливался во тьму и просыпался утром, словно кто-то повернул рубильник. На это он даже не обратил внимания. Устал, намаялся, бегая с туристами по горам да лесам. Кого это волнует, главное, высыпался не хуже, чем раньше. А может, даже лучше.
Однажды, когда они с женой поехали в город, Дугал обратил внимание на черную тучу, зависшую над социальным центром. Грозовая туча зимой? Над отдельно стоящим зданием? Явление было настолько невероятным, что он прозевал, как сменился сигнал светофора. Гудки нетерпеливых водителей вывели его из ступора. Дугал проехал перекресток, остановился и вылез из машины, чтобы рассмотреть удивительную картину.
Жена нажала на сигнал – поехали!
Чем дольше Дугал вглядывался в тучу, тем в большее изумление приходил. Она казалась живой, словно состояла из тысячи лиц и глаз. Туча бурлила, как суп, оставленный нерадивой хозяйкой на сильном огне. Дугал перешел через дорогу, не обращая внимания на бегущие автомобили. Туча притягивала, как магнит. К ней хотелось прикоснуться, окунуть руку в темный водоворот.
Луви преградила ему дорогу:
– Ты куда? Мы же опоздаем на встречу.
Дугал не мог найти слов, просто ткнул пальцем в сторону удивительного явления. Луви мельком бросила взгляд на крышу центра, удивленно вытаращилась на мужа:
– Что?
– Туча!
Луви нахмурилась:
– Дуг, милый, да что с тобой? Очнись, тут кругом тучи! Зима, как-никак.
С неба, словно в подтверждение, сыпануло колючей крупкой. Только тут Дугал понял, что кроме него эту тучу никто не видит. Ни Луви, ни прохожие, ни водители.
Жене он, конечно, ничего не сказал, попытался все обратить в неуклюжую шутку. Зачем расстраивать по пустякам. А бегать по врачам было не в его правилах. Да и к какому доктору идти? Психиатру? «Здравствуйте, я видел живую тучу»? Дугал порылся в медицинских книгах – ни одного похожего случая.
Тучи клубились над социальными центрами, над машинами службы перевозки, над домами соседей. Даже над их гостевым домом «Крыша мира», когда жена уснула на день оттого, что подрались старшие дети. Тогда Дугал, пересилив себя, пошел в храм сна. Он долго топтался в скверике неподалеку от храма, вдыхая аромат цветущих яблонь и вишен, – не мог заставить себя пройти сквозь кованые ворота. Картинка мира сместилась, сдвинулась и никак не желала возвращаться на место. Для человека, никогда не верившего в подобную чушь, разговаривать со служителем храма сна означало признать поражение.
Воздух наполнился музыкой. Служба закончилась. Из высоких дверей потянулась негустая толпа, состоящая из бабулек, бесцветных девиц неопределенного возраста и двух-трех юнцов.
Дугал терпеливо ждал, пока они разойдутся. Так и не найдя в себе храбрости, повернулся, чтобы уйти. И тут его окликнул служитель. Они проговорили не больше четверти часа. Дугал не смог сказать правду лысому старику в просторном сером одеянии. Все казалось искусственным и вычурным: огромный камень в центре зала; благовония, бьющие по носу; прозрачный свет, льющийся сквозь окна. Дугал скупил все брошюры, которые старичок смог ему предложить. Большая часть из них оказалась полнейшей чушью – наставления о том, как прожить тихую жизнь, чтобы не попасть в Темный. То, что и так вдалбливали с самого детства. О чем каждый день вещали по всем каналам. Другие книги рассказывали истории знаменитостей, прошедших обряд разделенного сна. Только в одной вскользь упоминалось о Заступнике, человеке, не видящем сны, но умеющем управлять ими. Дугал вернулся в храм через три дня.
– У вас есть еще книги?
Сморщенный как печеное яблоко старик посмотрел внимательно и пригласил в подвал, где размещалась храмовая библиотека…
Автобус слегка вело на мокрой дороге. Крупные хлопья бились в лобовое стекло. Бешено работали дворники. Двери скрипнули и открылись, впуская в салон холодный воздух.
– Дальше автобус не идет, – хмуро бросил водитель. – Отсюда до заградительных кордонов рукой подать.
– Спасибо, – сказал Ник. Толкнул в бок сомлевшего от тряски Дугала.
– Не слыхали, что у нас тут творится? – спросил водитель, принимая плату за проезд. – Куда вас, к лешему, несет? Тут больше никто не живет. Думаю весной попробовать рвануть через Безлюдье на юг, лишь бы подальше от этих проклятых мест.
– Дальше себя не убежишь, – пробормотал Дугал, выгружая вещи. – Ну что, Ники, надевай снегоступы.
Автобус фыркнул, обдал их вонючим облаком и, медленно развернувшись, укатил в город.
– Нас все равно дальше не пустят. Там зона аномалии.
– Не беспокойся, я тут все тропки знаю.
– Дядя Дугал, зачем мы туда идем? – Ник зябко передернул плечами. – Я же рассказывал вам, что со мной было. Зачем добровольно лезть в эту гадость?
– Потому что, Ники, это твоих рук дело. Тебе и отвечать.
…Если бы он только знал, как все обернется. Не было ни дня, когда бы Дугал не пожалел, что ступил на этот скользкий путь. Кто его заставлял рассеивать черные тучи людского беззакония? Обладание даром еще не означает, что его необходимо пускать в ход. Ведь он не просил эту способность, не искал. Мог бы сделать вид, что ничего не случилось. Перестать обращать внимание на клубящуюся мглу и продолжать наслаждаться жизнью. Но, то ли оттого, что он начитался древних книг в пыльных подвалах храма, то ли оттого, что испытал на своих плечах груз ответственности, то ли просто от безмерной гордыни, Дугал поднялся на крышу городского социального центра и запустил руку в клубок страстей и людской злобы. Что произошло дальше, он точно не помнил. Это было похоже на вспышку молнии, только наоборот. Тьма ослепила. Втянула чернильным вихрем в самую пучину, прошила жгучей болью, точно электрическим разрядом. Когда Дугал очнулся, он все еще стоял на крыше – опустошенный, будто заглянул в глаза смерти. Из дверей центра выходили радостные и недоумевающие люди. Они проснулись все сразу – те, кто только что заснул, и те, кто находился в глубокой коме уже не первый день.
