Дженнифер Робертсон - Золотой ключ. Том 1
Да, его работа требовала полной сосредоточенности, особенно лингва оскурра и бордюры; с магией шутки плохи. Иногда Сарио приводила в бешенство малая нужда. Но тут уж ничего не поделаешь, слугу вместо себя к горшку не поставишь. Хотя временами он подумывал: а нельзя ли и эту проблему устранить с помощью волшебства?
Сейчас ему горшок не требовался. Сидя на тза'абском ковре из шатра Иль-Адиба, Сарио разбирался с бумагами. Матра Дольча, сколько их тут: карты Тайра-Вирте, Пракансы, Гхийаса, Таглиса, Мерее, Диеттро-Марейи, даже далекой северной страны Ветия… Уже рябило в глазах, но Сарио упорно разглядывал, изучал, запоминал. Он теперь Верховный иллюстратор, а потому должен знать все о войнах и мирных договорах, о династических браках и обычаях правящих семей, об интересах и нравах чужеземных дворов. Помнить по именам всех королей, герцогов и принцев, а также всю их неисчислимую родню и даже наиболее близких придворных. Ведь ему предстоит помогать герцогу. Создавать новую дипломатию. Творить историю. Он должен знать все.
— Матра! — пробормотал он. — Не верю, что Сарагоса Серрано держал все это в памяти! Он ни на что не способен, кроме как рядиться в ярко-красное.
За дверью раздались шаги. Сарио намеренно не запер ее, вопреки привычке не наложил сторожевые чары. В Палассо Веррадо каждый должен убедиться, что новому Верховному иллюстратору совершенно нечего скрывать. Пусть приходят. Пусть смотрят.
— Сарагоса обречен это делать до конца своих дней, не так ли? — будничным тоном спросил вошедший. — Красный — цвет стыда, цвет пораженных костной лихорадкой рук, цвет крови, которую ему пускают чуть ли не ежедневно в надежде исцелить от болезни, очень похожей на ту, что обычно сводит в могилу Грихальва.
Сарио не повернулся. Он узнал голос, уловил неприязнь на грани отвращения.
— Его талант давно отправился в могилу. Просто тело слишком задержалось на земле.
— Человек умирает, когда это нужно Матре. — Раймон Грихальва прошел на середину комнаты. — Или ты узурпировал ее престол?
Сарио, стоявший на коленях к нему спиной, ухмыльнулся и разгладил карты., — Очень похоже на излюбленный довод семейки Серрано.
— Разве он не имеет под собой оснований?
«Так. Вот и началось…»
Сарио положил одну карту на другую. Гхийас покорил Диеттро-Марейю. Что тут еще? Генеалогии: сложные шпалеры и лианы рождений, смертей, бесконечные описи увековеченных на холсте событий.
— Я исполняю свой долг. Или ты забыл, что я — Вьехо Фрато?
— И?
— И? — Сарио пожал плечами, рассматривая многочисленные, кропотливой рукой изображенные “женитьбы” Бальтазара Гхийасского. Мыслимо ли, чтобы мужчина был женат столько раз? И почему у него перемерла такая уйма жен? — Вы от меня ожидали чего-то иного?
— Возможно, чего-то большего, — сказал Раймон. — Такими способностями, как у тебя, не обладает никто. Даже Вьехос Фратос. Странно — Сарио не почувствовал сожаления. Лишь возбуждение, почти столь же мощное, как похоть.
— Раймон, неужели тебя это волнует? — Он отложил в сторону гхийасскую генеалогию, придвинул к себе кипу торговых договоров между Таглисом и Тайра-Вирте. — Или боишься, что мои способности не найдут должного применения?
Раймон промолчал.
Сарио широко улыбнулся.
"Все-таки это приятно. Это власть”.
Он отодвинул бумаги, встал, стряхнул пыль с колен. Повернулся. Цепь с Чиевой блеснули в сиянии свечи. С подчеркнутым самообладанием шагнул к единственному человеку, которого уважал.
— Это ты меня сделал, — с чувством произнес он. — Граццо, давай напрямик. На что, по-твоему, я способен? В глазах Раймона блеснул холодный огонь.
— На все.
Сарио не ожидал, что Раймон так сразу начнет рубить сплеча, и немного помолчал.
— С твоего позволения, я несколько изменю вопрос: что, по-твоему, я намерен сделать? — Все, что тебе захочется.
Опять правда. Но Сарио и не ждал от этого человека ничего меньшего и ничего большего, просто события пустились вскачь, застигнув врасплох даже его. Да, Сарагоса должен был умереть или уйти в отставку из-за болезни, но внезапная смерть Бальтрана вызвала лавину непредвиденных событий. И, понятное дело, сангво Раймон вообразил то, чего не могли или не смели (пока) вообразить другие.
Что ж, напрямик так напрямик.
— Раймон, номмо Чиева до'Орро клянусь: я не хочу править. Ты этого боишься?
Пожилой художник покачал головой.
— Даже ты понимаешь, что узурпация верховной власти в Тайра-Вирте неизбежно приведет к гражданской войне, в которой погибнет все и вся, и ты останешься ни с чем. Разве что… — Взгляд Раймона стал колюч, как зимняя стужа. — Разве что ты служишь Тза'абу Ри.
Сарио рассмеялся.
— Да, Воины Пустыни были бы не против! А ведь такое могло случиться, старичок вполне серьезно на это рассчитывал. Но у меня другой интерес.
— И в чем же твой интерес, а, Сарио? — Раймон молча изучал выражение лица и позу собеседника. — Скажи, есть ли у тебя хоть одна цель, кроме узурпации Трона Матери?
Сарио вдруг охватило радостное возбуждение.
— Это ересь? Или шутка? Что это, Раймон. — Смеясь, Сарио воздел руки. — Моя цель — быть тем, кто я есть. Верховным иллюстратором при герцоге Тайра-Вирте.
— Зачем?
— Что значит зачем? Меня к этому готовили. Такие, как ты. Раймон приблизился к нему.
— Не я это начал…
— Не ты? Разве? Вряд ли Отавио с Ферико ограничились бы тем, что прожгли три дырочки на моей ключице. — Сарио дотронулся до камзола. — Положа руку на сердце могу сказать с уверенностью: меня бы мучили, как Томаса, чтобы погасить непокорный огонь. — Он беспечно пожал плечами. — Я — тот, кем ты хотел меня увидеть. Мог бы стать чем-то меньшим или чем-то большим, если бы меня предоставили самому себе… Но теперь я — тот, в ком Грихальва видят своего спасителя.
— Спасителя?
— А как же? Ведь это ко мне придет герцог — вынужден будет прийти, — чтобы спокойно править, держать в узде своенравных советников, заключать выгодные сделки и договоры с соседними странами, жениться, производить наследников, жениться еще раз, если первая супруга умрет при родах… Раймон, я буду документировать жизнь страны! Писать историю нации! — Он помолчал, тщась увидеть на морщинистом лице собеседника понимание и одобрение. — Вот чем мы занимаемся. Вот в чем наша задача. Сорвать маску с жизни, чтобы другие увидели голую правду.
— Твою правду?
— Каждый из нас пишет собственную правду. В крайнем случае искажает ее в угоду заказчикам. Чего не сделаешь ради денег!
— Ты никому не причинишь зла? “Он боится моей власти. Боится меня”.
— Никому, кроме тех, на кого укажет мой герцог.
